Сын счастья - Вассму Хербьёрг (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

Однако ночи не бывают вечными. Уже под утро день начал показывать свои когти, как будто грозил стать последним.

Стине повсюду искала Вениамина. Ханну тоже отправили на поиски, а следом за ней и всех остальных обитателей усадьбы. Никому не пришло в голову, что он может спать в зале у Дины. В этом месте пропавших вещей не искали.

Но громкие крики людей долетели до залы. И пробуждение обернулось позором. Вениамин сполз с кровати и хотел бежать вниз. Однако Дина удержала его и вернула на место:

— Подожди, Вениамин!

Сперва он сердито смотрел на нее. Потом опустил глаза. Рубашка на груди у нее раскрылась. Такой он Дину еще не видел. Это была чужая женщина со вздувшимися синими жилами и складками в углах рта.

Вениамин заплакал.

Она толкнула его в постель. Мягко. Неуклюже. Как самка, которая вдруг обнаружила, что ее детеныш вот-вот вывалится из логова. Потом встала, надела халат и вышла в коридор. Он слышал, как она кого-то зовет. Снизу донесся громкий и встревоженный голос Олине.

— Вениамин у меня! — крикнула Дина вниз. Теплое эхо пронеслось над его головой и сладко согрело: «Вениамин у меня… Вениамин у меня…» Он плакал, потому что не знал, сможет ли продлить этот миг. И еще потому, что ему было стыдно.

Дина вернулась в залу и подошла к кровати. Протянула ему носовой платок, потрепала по волосам. Он не смел смотреть ей в глаза. Ее пальцы сжали его руку. Он ответил на пожатие.

— Я пришел потому, что он кричал слишком громко, — объяснил Вениамин.

— Я понимаю.

— Вообще я не бегаю по ночам от страха. Но он так ужасно кричал, — упрямо повторил он.

Взгляд Дины. Почему она так смотрит на него?

— Теперь я уже не боюсь спать один! — в отчаянии сказал он.

Она не ответила. Стояла как прежде.

— Почему ты не разговариваешь со мной, Дина? — рассердился он и впился ногтями ей в ладонь.

— Ты слишком шумишь, Вениамин, — наконец проговорила она.

— Но не так же, как русский!

— Кто тебе сказал, что стыдно бояться своих снов?

— Никто. — Вениамин растерялся.

Он сидел среди подушек, опустив голову.

— Только дураки ничего не боятся, у них просто не хватает на это ума! — твердо сказала Дина и освободилась от его руки. Потом она поставила перед умывальником ширму и занялась своим туалетом.

По комнате поплыл запах душистого мыла, и Вениамин, вздрогнув, подумал, что она моется холодной водой. Он лежал совершенно неподвижно, поворачивались только его зрачки, следя, как Динина рука берет с табуретки, стоявшей рядом с ширмой, одну вещь за другой. Наконец она вышла из-за ширмы, пристегивая к блузке брошку Ертрюд. Глаза ее были прикованы к брошке, пальцы двигались уверенно.

Он знал, что запомнит эту Дину, стоящую перед ширмой с изображением Леды и лебедя и прикалывающую брошку между грудями.

— Почему ты сказала, что только дураки ничего не боятся? Разве ты боишься?

Дина повернулась перед овальным зеркалом, проверяя, как сидит юбка, потом ответила:

— Конечно.

— Когда?

— Постоянно.

— Чего?

— Того, чего нет. Того, что я не сделала или не сделаю.

— Как это?

— Мне следовало куда-нибудь уехать… Туда, где хороший учитель научил бы меня играть на виолончели.

Она остановилась посреди комнаты. Как будто собственные слова удивили ее.

Вениамин вздрогнул и насторожился, словно она подняла руку для удара.

— Ты меня обманываешь! Ты умеешь играть! — быстро сказал он.

— Нет. — Она подошла к кровати и встряхнула его. — Вставай, соня!

Слезы обожгли ему глаза. Это было унизительно.

— Ну? — весело сказала Дина. — Кажется, ты явился ко мне без штанов и рубашки?

Он кивнул, его охватил мучительный стыд оттого, что в доме, где он спал, не оказалось его штанов. Он даже заплакал.

Дина вышла из комнаты.

Когда она вернулась с его одеждой, он уже принял решение.

— Можно я и сегодня буду спать с тобой? — быстро спросил он, слова спотыкались друг о друга.

Она протянула ему одежду и отвернулась.

— Нет, но ты можешь спать в южной комнате. — А я хочу здесь!

— Нет. У тебя должна быть своя комната.

— Почему?

— Тебе уже одиннадцать лет.

— Плевать я на это хотел!

— А я — нет!

— Я могу спать в чулане. — Он кивнул на большой чулан, где хранилась одежда и еще стояла кушетка Иакова.

— Нет.

— Потому что все говорят, будто Иаков спал там, когда ты на него сердилась?

— Кто это говорит?

Он увидел ее глаза и быстро одумался:

— Не помню!

— Не повторяй чужих слов, тем более если не помнишь, от кого ты их слышал.

— Хорошо. Но Иаков умер, ему больше не нужно то место.

Стало тихо. Почему вдруг стало так тихо?

— Ты однажды сказала, что в доме Стине нет привидений. Хотя там и повесился Нильс, — задыхаясь, скороговоркой проговорил он.

— Да.

— Значит, и в чулане нет Иакова!

— Конечно нет. Но и покойникам тоже требуется место.

— А русский? Он в чулане? — шепотом спросил Вениамин и спустил с кровати худые ноги.

Дина, не отвечая, стала поправлять перину и простыни.

— Я не займу много места, — с мольбой сказал он. Дина хлопнула его по плечу.

— Ты занимаешь гораздо больше места, чем думаешь, — сказала она. — Можешь спать в южной комнате. Если случится, что ты не сможешь заснуть, я разрешаю тебе прийти и разбудить меня. Мы сыграем партию в шахматы.

— Я не умею играть в шахматы, — буркнул он.

— Ты хорошо соображаешь, я тебя научу. — Она сказала это так мягко, что он понял: разговор окончен.

— Только не уезжай! — быстро проговорил он; слова так спешили, что наступали друг другу на пятки.

— Разве я сказала, что собираюсь уехать?

— Ты сказала, что боишься… Что тебе следовало…

— Ах вон оно что!

— Ты не уедешь! И ты ничего не боишься! Правда, Дина? Или боишься?

Она замерла над кроватью с подушкой в руках. Потом медленно повернулась к нему:

— Не думай об этом, Вениамин. Обещаю, что предупрежу тебя, если чего-нибудь испугаюсь.

Он не знал, что обычно дети не ведут таких разговоров с матерями. Но догадывался об этом. И потому ничего не сказал Стине с Фомой, когда вернулся к ним.

Стине ни словом не обмолвилась о его ночном исчезновении, но Фома не сдержался:

— Как я понимаю, ты ночью сбежал к мамочке! Вениамин склонился над тарелкой с кашей и не поднимал глаз.

Ханна, предчувствуя бурю, переводила взгляд с одного на другого.

— Я снова перееду в большой дом, — сказал Вениамин, набравшись храбрости.

— Не долго счастью длиться, она не захочет… — Фома замолчал, но и этого было достаточно.

— Тебя это не касается! — прошептал Вениамин и бросил ложку так, что каша полетела во все стороны. Лицо у него исказилось. Он пулей вылетел в другую комнату, и они услыхали, как он там буйствует.

Фома растерялся, поэтому он пошел туда и схватил Вениамина за ухо — мальчика следовало научить повиновению.

— Отпусти меня!

— Я тебя научу, как вести себя за столом! — процедил Фома сквозь зубы и встряхнул Вениамина.

— Сам научись вести себя за столом! Говоришь о том, чего не знаешь!

— А что прикажешь делать с тобой, если ты дерзишь и шумишь на всю усадьбу? Кто будет тебя воспитывать?

— Ты мне не отец!

Фома отпустил Вениамина. Его рука так и повисла в воздухе.

Вениамин долго, мигая, смотрел на закрывшуюся за Фомой дверь. Он остался один. Почему-то ему было трудно думать. На некрашеных деревянных панелях было много сучков. Он сосчитал их от одного угла до другого. Для этого ему пришлось повернуться. И пошевелить ногами. Вот это и было самое главное — пошевелить ногами.

Мир за оконным стеклом выглядел неприветливо черным.