Одна крошечная ложь (ЛП) - Такер К. А. (полная версия книги txt) 📗
На мгновение я притворяюсь, что рассматриваю пятно на потолке, упрямо сжав челюсти. Я никогда не затаивала обиду на сестру. Никогда. Наверное, это первый раз.
— Ой, да ладно тебе, Ливи! Не злись. Не притворяйся, что ты не наслаждалась прошлой ночью. Ты сказала мне, что это лучшая ночь в твоей жизни. Примерно тысячу раз. Кроме того, — она трет плечо, а я знаю, что она этого даже не замечает, — мы заслуживаем немного безобидного веселья после того, через что прошли.
Мой взгляд цепляется за длинный, узкий шрам, проходящий вдоль ее руки. Шрам, который заставляет посмотреть на все это с другой точки зрения.
— Ты права, — бормочу я, водя пальцем по тонкой, белой линии. — Ничего такого. — Возникает длинная пауза. — Ты сказала, она симпатичная?
Кейси пролистывает оставшиеся фотографии, пока не находит одну, на которой запечатлен конечный результат: «Livie Girl»4 . Слова написаны изящным шрифтом и находятся у меня между лопатками. В ширину надпись не превышает четырех дюймов5 . Первоначальный шок проходит, и теперь на сердце теплеет при виде этих слов.
— Симпатичная, — соглашаюсь я, глядя на красивый каллиграфический шрифт, и думаю, согласился ли бы с этим папа.
— Папе бы понравилось, — произносит Кейси.
Иногда я могу поклясться, что у моей сестры налажен какой-то канал в мой мозг. И время от времени кажется, что она знает, что именно сказать. Впервые за это утро я улыбаюсь.
— Я вымыла ее вместо тебя прошлой ночью. Тебе надо будет очищать ее по несколько раз в день в течение следующих двух недель. Там стоит флакон Лубридерма6 . — Она лениво взмахивает рукой в направлении стола. — Носи легкую одежду, это поможет с чувствительностью кожи.
— Поэтому я проснулась практически голая?
Она фыркает, но потом кивает.
Я поднимаю руку и тру бровь.
— Теперь во всем этом появился смысл. — Пьяный, идиотский смысл. Я снова изучаю фотографию. — Она и должна быть такой красной и опухшей?
— Да, пролилось немного крови.
Я стону при этой мысли, прижав руку ко все еще слабому желудку.
— Думаю, там еще один горшок с цветком есть.
У меня снова вырывается стон.
— Попозже мне надо заменить его для Рейган.
Долгое время мы лежим в тишине.
— Как ты, кстати, оказалась на верхней койке? Это правда тупо, — говорит она.
В некоторых комнатах в общежитии есть двухъярусные кровати, потому что они слишком малы для того, чтобы разделять кровати на две отдельные. Мы оказались именно в такой.
— Рейган боится высоты, так что я уступила ей нижнюю. Я не возражаю.
— Хм…думаю, смысл в этом есть. Она такая маленькая. Прямо как гном.
Я поворачиваюсь и бросаю на сестру уничтожающий взгляд. Рейган прямо под нами. Она спит, но прямо под нами!
Возникает очередная долгая пауза, а потом Кейси продолжает со своей небольшой дьявольской улыбкой.
— Ну, надеюсь, что она не имеет ничего против твоей необузданной сексуальной жизни. Для нее это может кончиться летальным исходом, если кровать непрочная.
Внезапно раздавшееся хихиканье говорит, что Рейган, вообще-то, проснулась и слушает нас.
— О, не переживай. Я знаю правила, — кричит она хмельным голосом. — У меня есть красный носок, который можно вешать на дверную ручку, когда Ливи будет тут с Эштоном…
Я накрываюсь одеялом с головой, потому что знаю, к чему именно ведет этот разговор, и щеки мои начинают бешено пылать. Каким-то образом я оказалась с уменьшенной копией собственной сестры в качестве соседки по комнате. К сожалению, постельное белье звукопроницаемо, и я без труда слышу продолжающиеся подколы Кейси.
— В этом нет необходимости, Рейган. Ливи нравится заниматься этим при свидетелях.
— Я заметила. Из того, что мне довелось услышать, Эштон к этому относится также. Да и я не против, ведь у него такое тело, за которое можно умереть! У него самая невероятная грудь. Я могла бы всю ночь водить по ней языком. Прямо, как Ливи делала…
Я разражаюсь нервным хихиканьем, одновременно находясь и в ужасе, и в бреду.
— Такого не было. Прекратите!
— Нет, пока ты не признаешь, что тебе понравилось развлекаться с ним прошлой ночью.
Я неистово трясу головой.
— Еще у него упругая задница. Я ее трогала как-то. Конечно, не двумя руками, как Ливи, —продолжает Рейган.
— ПРЕКРАТИТЕ!
Мой повышенный голос только раззадоривает Кейси.
— Не могу дождаться, когда она впервые двумя руками возьмется за его…
— Ладно! Мне понравилось! Необычайно! А теперь прекратите этот разговор, пожалуйста! Я больше не хочу его видеть.
— Пока еще раз не напьешься.
— Я больше никогда не буду пить! — заявляю я.
— Ох, Ливи… — Кейси переворачивается на бок, чтобы прижаться ко мне.
— Нет, я серьезно! Я как Джекил и Хайд7 , когда пью.
— Что ж, папа говорил, что даже в самых сдержанных ирландцах есть немного сумасшествия. Прошлой ночью ты определенно это доказала.
Ирландцах. Айриш.
— Эштон назвал меня «Айриш». Почему?
— Не знаю, Ливи. Тебе надо будет спросить у него, когда вы в следующий раз напьетесь и будете целоваться.
Я закатываю глаза, но не утруждаю себя ответом. Что-то в этом прозвище меня беспокоит.
Айриш.
Айриш.
Мои глаза распахиваются. Я стягиваю одеяло с лица.
— Эштон сделал татуировку на заднице со словом «Irish»?
Повисает молчание. А потом Кейси вскакивает, ее глаза округляются и сияют, а рот открывается.
— Я совершенно об этом забыла! — Внезапно они с Рейган взрываются хохотом. — Как я могла об этом забыть?
Погрозив мне пальцем, она говорит:
— Ты поспорила с наглым подонком!
Она хлопает в ладоши с таким легкомыслием, которое я вижу в поведении Кейси крайне редко. Или даже в поведении четырехлетнего ребенка, который объелся сладкого. Она поднимает одну ладонь, и, помедлив, я по ней неохотно хлопаю.
— Думаешь, ты о чем-то жалеешь, Ливи? Подожди, пока он сообразит, почему у него болит задница…
Рейган хохочет так сильно, что я уверена, по ее щекам должны катиться слезы. Ее смех заразителен. Вскоре вся кровать подрагивает, а мы хохочем над смазливым капитаном команды по гребле и его татуированной задницей.
И как бы мне ни было это ненавистно, как бы тяжело это ни было, мне приходится признаться самой себе в том, что…да, прошлая ночь была веселой.
Каждая ее секунда.
* * *
К трем часам дня я чувствую себя намного лучше. Достаточно хорошо, чтобы от ароматов кофе и свежей выпечки не скручивало желудок, когда мы перекусываем в симпатичном местном кафе. Но теперь похмелье сменяется меланхоличным настроением.
Сегодня я прощаюсь с сестрой.
Разумеется, существуют и сообщения, и телефонные звонки, и электронная почта, и Face Time8 , и я увижу ее через несколько недель, когда прилечу на свадьбу наших друзей Шторм и Дэна, но… это другое. Я помню те два месяца, когда она находилась на лечении у доктора Штейнера. Чувства были такие, словно кто-то вырвал у меня кусок сердца. Помимо того периода времени я видела ее лицо каждый божий день.
Каждый. Божий. День.
Даже когда она лежала в отделении интенсивной терапии после аварии, даже когда она связалась с наркотиками и алкоголем, даже когда она работала сумасшедшее количество часов барменом в «Пенни», я всегда поглядывала на нее спящую, просто чтобы увидеть ее лицо. Чтобы доказать самой себе, что для меня она не умерла.
Осознание того, что этот день придет, не облегчало задачу. Теперь мы стоим здесь, и я уверена, что что-то теряю. Словно прощаюсь с частью своей жизни, которую больше никогда не верну.
— Что ж… — произносит Кейси, подняв на меня взгляд блестящих голубых глаз, и натянуто улыбается, когда мы стоим возле такси.
Моя сестра нечасто плачет. Даже после всего того, через что мы прошли, и того, чего достигла она, обычно Кейси умудряется воспользоваться своим неприличным чувством юмора, чтобы откинуть в сторону любую грусть. Но сейчас… сейчас я вижу, как по ее щеке катится одна-единственная слезинка.
