Как разрушить летние каникулы (ЛП) - Элькелес Симона (книга жизни TXT) 📗

–Ты не можешь туда пройти.

Я замерла и обернулась к резкому голосу. Это опять тот парень без рубашки, стоявший около стога сена размером с три этажа. От пота его грудь блестела на солнце, поэтому я попыталась не обращать на это внимания. Вместо этого я пытаюсь думать о чем–то более отвратительном. Например, от него пахнет овцами и потом и ему немедленно нужно принять душ. Но, с другой стороны, он мне тоже необходим. Кончиками пальцев я смахнула со щеки слезы.

– Разве это не свободная страна? – обороняясь, спросила я.

Последнее, что мне нужно – это презрение от подростка, который считает меня слабой.

Развернувшись, он кинул тюк сена в загон овцам.

– На табличке говорится, что за забором находится минное поле. Если ты хочешь подвергнуть себя опасности, я тебя не помешаю, – сказал красивый–идиот–без–рубашки, заходя в загон к овцам.

Я все еще нахожусь рядом с ограждением. Черт. Это военная территория. Я посмотрела под ноги на другую сторону проволоки, благодаря удачу, что не подорвалась. Медленно подняв ногу, я отошла от проволоки, отгораживающей меня от минного поля.

– Ты не знаешь, где находишься, верно? – грубо спросил он, беря новый тюк сена.

– Конечно же, знаю. Я нахожусь на горной вершине в центре Израиля,– ух!

– На самом деле, ты находишься в северной части Израиля, а не в центре. Голанские высоты.

– И?

– Американцы, – пробормотал он, медленно качая головой, выражая свое отвращение.

– Хорошо и что же необычного в Голанских высотах?

– Скажу только, что Сирия находится в десяти милях отсюда, – сказал он, показывая, – для еврейской девушки ты не слишком много знаешь о своей родине.

Да, но я не еврейка. Я не скажу ему это. Возможно, он скажет мне что–то, что испугает меня. Я обрадовалась, когда он развернулся и снова направился к загону овец.

– Арг!

Услышав шум под ногами, я от страха подпрыгнула. Пушистый и перепачкавшийся щеночек, у которого когда–то была белая шерстка, весело вилял хвостом. Когда я посмотрела на него, он упал на землю и замахал в воздухе лапками.

–Извини, – сказала я песику,– я не люблю собак.

Найди другого дурака, который дотронется до твоего грязного и блохастого живота. Но я и не кошатница. По правде говоря, я вообще не люблю животных. У меня зуд от того, что я нахожусь на ферме с животными.

Я иду обратно. К сожалению, песик последовал за мной.

– Арг!

Я продолжаю идти.

– Ты что, не знаешь, собаки говорят "Аф", а не "Арг"? Ты что, пытаешься быть пиратом?

Собака снова повторила «Арг», на этот раз более грубо, будто бы она специально пытается меня разозлить. Послушайте, после сегодняшнего дня я даже не сомневаюсь в этом.

– Аф! Аф! Аф!

Можно подумать, что эта собака издевается надо мной, не так ли? Но пока я шла обратно, громкий лай подсказал мне, что у маленького паразита были друзья. Много друзей.

Обернувшись, я увидела пять несущихся на меня собак. Во–первых, я была не права, посчитав эту собаку грязной. Такое впечатление, будто бы пять собак искупались в грязи и, безусловно, они были намного грязней щенка–вредителя. Так же (и во–первых), эти собаки были очень, очень большими.

Они с лаем бежали на меня, будто бы я похитила их маленького ребенка.

Паника – это не то слово, которое может описать мое состояние в данный момент. Пока вся моя жизнь проходила перед моими глазами, я быстро взвешивала имевшиеся варианты. Я могу побежать к минному полю или прыгнуть в загон овец.

У меня не было времени на раздумье, поэтому я бежала так быстро, насколько позволяли мои потные и уставшие ноги. Побежав, я даже не осознала, какой вариант выбрала.

Я бежала все быстрей и быстрей, едва ли различая под ногами «арг» и неутомимый лай позади меня. «Еще немного» – сказал мой затуманенный разум. Думаю, я визжала и выкрикивала непристойности, но я не уверена, потому что слишком беспокоилась тем, что делают мои ноги и к тому же, в тот момент меня не беспокоила цензура.

Кажется, прошло много времени, прежде чем я добежала до загона, и, не останавливаясь, перепрыгнула через него. Мой учитель гимназии, мистер Хардсон, гордился бы моим прыжком. В том году я была далека от получения президентской премии за спортивные достижения, но сейчас, кажется, я побила мировой рекорд.

Перед моими глазами все расплывалось, и я не заметила, куда падаю. Приземлившись, я зажмурилась. Надеюсь, совершив свою аварийную посадку, я не раздавила овцу.

Но вместо того, чтобы столкнуться с овцами, что–то твердое и жесткое смягчило мое падение.

Я боюсь открыть глаза, поэтому я ничего не вижу, но мое обоняние усилилось. Запах мужского пота окружает меня.

Это не отвратительный запах тела, просто мускусный аромат. Я глубже вдохнула.

Хорошо, сейчас я полностью отдаю себе отчет в том, что делаю, где нахожусь и кого нюхаю – как будто он был чертовым бутоном розы – но это был всего лишь мальчик. Я широко раскрыла глаза.

Не спрашивай меня, как я оказалась на идиоте–без–рубашки. Его руки были на мне. Уточняю: одна была на пояснице, а другая на бедре. Его глаза, цвета кофе, которые могли любого ввести в транс, удивленно смотрели на меня.

Я уже собиралась оттолкнуть его, когда услышала приближающиеся шаги по траве рядом с загоном овец. Я повернулась, что бы узнать кто это. Я прекрасно осознаю свое положение: я непристойно выгляжу и, вероятней всего, у меня будет куча проблем.

Отстранившись от него, я увидела свидетеля моего фиаско. И это был последний человек, которого я бы хотела видеть.

О’Снат

Увидев, как ее губы сложились в тонкую линию, а руки осуждающе уперлись в бедра, я пришла к единственному возможному выводу.

Милый–идиот–без–футболки был парнем моей двоюродной сестры О’Снат.

О, черт.

Глава 7

Я никогда не привыкну к унижениям

– Рон, клянусь, это не моя вина.

– Эми, ты часто так говоришь. А сейчас, объясни мне, почему ты убежала, даже не встретившись с Савтой, а потом, через пятнадцать минут ты лежала на мальчике. К тому же, посередине стога сена.

Я выковыриваю грязь из–под ногтей, в то время как Донор Спермы ведет очень серьезный разговор.

– Вообще–то технически я упала на него, – говорю я, вытаскивая из волос спёкшуюся грязь. – А вот как оказалась верхом на нем не припомню.

Мы сидим на газоне перед домом моей бабушки/тети/дяди/кузенов. Рон снова зачесал волосы рукой.

Нас окружает бесконечная тишина. Должна ли я объяснить ему случившиеся? Я не боюсь признаться в том, что сама хочу контролировать свою жизнь.

Не подумав, я ляпнула:

– Я чувствовала, как все за мной наблюдают и анализируют каждое движение. Мне это наскучило, и я убежала.

– Ты целовалась с Эйви?

– Кто такой Эйви?

ДС посмотрел на меня своим взглядом ты–должно–быть–шутишь.

Я поднялась.

– Нет! Почему ты так решил? Так сказала кузина Снотти? Послушай, там были бешеные собаки, которые преследовали меня…

Он посмотрел на щенка, который, видимо, не понимал, что мои ноги не его личная площадка.

– Как этот?

Я встряхнула его с ноги.

– Нет. Да. Ладно, они были похожи на него, только намного больше. Потом, я побежала и упала на парня Снотти.

– Ее зовут О.С.Н.А.Т. О’Снат. Это имя красивое.

– Но только не там, откуда я родом.

– Просто… просто дай ей шанс. Не суди ее, пока не познакомишься с ней поближе.

Мне хотелось возразить ДС, сказать, что Снотти возненавидела меня до того, как узнала меня, но я промолчала. Сейчас я не спорю лишь потому, что устала и хочу спать. Обычно я всегда готова к словесной перепалке.

– Хорошо.

– И прекрати называть ее Снотти.

Боже, ты рассказываешь ему немного, а он, как пылесос: хочет всосать всю грязь, а не только маленькие пушинки.

– Ладно. Где Савта? Я готова познакомиться с ней, но только без зрителей.

– Она отдыхает в своей комнате. Без зрителей, я обещаю.