Пари (сборник) - Бортникова Лариса "Брынза Ляля" (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗

В столовой стоял шум, обычно сопровождающий прием пищи стаей голодных волков. Чавканье и сопение в совокупности со стуком алюминиевых вилок навевало печальные мысли о голодных детях Африки с распухшими пузиками и дистрофичными ножками. Я не ела. Полное отсутствие у меня аппетита объяснялось непрекращающимся поносом на нервной почве и перебором ежедневной нормы никотина.

Добрые и внимательные коллеги сочли просто необходимым с утра пожелать успехов в моем безнадежном деле, а теперь, искоса бросая на меня взгляды, полные сарказма, о чем-то перешептывались.

– Ну и как продвигается процесс соблазнения? – Я и не заметила, как ко мне неслышно подкрался Серега. Он громко рыгнул и одобрительно потрепал меня по плечу. – Может, типа, не будем ждать, а прямо завтра завалимся в кабак и, типа, напьемся?

– Пусть тебя не беспокоит процесс. Он уже пошел и сейчас в начале пути. Поэтому попрошу не отвлекать меня от обдумывания дальнейших шагов. А, типа, напиться ты всегда успеешь, – я выдохнула дым прямо в его придурковатое лицо.

– Ты бы хоть нас проинформировала, что ли. А то обидно будет пропустить самое интересное, – включилась в беседу Ленка.

– Правда-правда! – заорала из кухни Серафима. – Жуть как хочется поглядеть, как это ты его станешь окручивать.

– А она нападет на него на улице и, типа, зверски изнасилует, а потом шантажом заставит жениться, – Серега рыгнул еще раз. – Только, Лариска, ты, когда будешь насиловать, меня позови. Поучаствовать, типа, хочется.

– А не боишься? – Я приблизила свое лицо к Серегиному и глухим мертвым голосом проговорила: – Хороший партнер – мертвый партнер, – растянула губы в ухмылке и добавила: – Подумай над этим, Серега, типа, на досуге.

Серега побледнел, отшатнулся и постучал кулаком себе по репе.

– Совсем крыша съехала у тебя от книжонок идиотских. Дура психованная!.. Лучше бы уж поделилась с общественностью, что делать-то намереваешься. Все-таки деньги немалые на кону.

– Сами увидите, своими собственными глазами, – мне порядком надоел этот допрос с пристрастием, и я сочла за лучшее удалиться. Перед дверью я обернулась, оглядела зал и возвестила: – Дамы и господа, сегодня вечером я остаюсь на переработку. Попрошу никого не претендовать на эти драгоценные часы.

– Да можешь хоть до утра сидеть, толку от этого всё равно не будет, раскрасавица ты наша, – мерзко пискнула Ольга Шпитко.

Как будто я без них об этом не догадывалась. Э-эх, прав был папа, называя меня дуравочкой-авантюристкой.

Читать не хотелось, курить не хотелось, жить не хотелось, когда телефонный звонок оторвал меня от печальных раздумий о безболезненных способах самоубийства.

– Але. Последний приют для умалишенных старых дев, – представилась я.

– Ну привет, – это был мой прекрасный братец.

– Ну привет, какие это такие беды привели тебя к моим стопам?

Мой любимый, единственный и в своем роде неповторимый брат находился в чудесном тинейджерском возрасте, когда юношеские прыщи являются главнейшей проблемой, а юношеские мечты восхищают своей несбыточностью. Он не имел обыкновения интересоваться моими делами без какого-либо подтекста, поэтому я замолчала, с любопытством ожидая ответа.

– Слушай, Лошарик (это было одно из наиболее нежных обращений, которое мой братец употреблял в исключительных случаях), как насчет скромных и долгосрочных инвестиций в подрастающую молодежь?

Ага, я не ошиблась!

– Ой-ой-ой! А чем же это напоминает мне вкладывание средств в публичный дом на Марсе? Ааа!.. Поняла. Весьма сомнительной окупаемостью, – съязвила я.

Братец вечно пытался стрельнуть у меня денег на свои тинейджерские дела. Я помогала ему по возможности, но на конкретный момент все мои возможности сыграли в ящик.

– Ну, Хлорка, – заныл он, – ну подкинь на жизнь двести зеленых, ну будь человеком. Надо мобилу оплатить, и за интернетик у нас задолженность, и еще… – Давно прошли те волшебные времена, когда можно было отделаться двадцатью копейками на мороженое.

– Не буду я человеком, я злобное, коварное и безжалостное существо преклонных лет. А ты отвратительный и меркантильный юный тип. Боже, что из тебя вырастет?!

– Что вырастет, то вырастет, – резюмировал он. – И вообще, меркантильность, а точнее предприимчивость, это черта, присущая нынешнему поколению.

– Меркантильный интерес нынче двигает прогресс, – не удержалась я.

– Если проще говорить, бабок нету – плохо жить, – тут же добавил мой талантливый родственник. Он перенял от меня страсть к стихоплетству и, к счастью, ничего более. Его серые глазенки в сочетании со светлыми волосами, собранными в небрежный хвост, баскетбольным ростом и непомерной наглостью вызывали подозрение о скором и неизбежном превращении в молодого шотландского сеттера.

– Так, тинейджер, на ближайшие сотню лет финансирования не предвидится. Можешь считать себя свободным, и не надо, не надо благодарить! – Я положила трубку, избавив себя от выслушивания оскорблений. О времена, о нравы! Даже грудные крохи в чепчиках тянут свои ручонки из разноцветных колясок и скандируют: «Деньги, деньги, деньги». Мне бы тоже не помешало присоединиться к этому хору. «Деньги! Деньги! Деньги!» Я положила свою голову на стол, в ней вертелось: «Меркантильный интерес нынче двигает прогресс». Когда я подняла ее, перед моими глазами робко замерцала неясная перспектива разбогатеть, с каждой секундой вырисовываясь все яснее и яснее, принимая все более четкие и прекрасные очертания. На моих губах впервые за сегодняшний день появилось подобие торжествующей улыбки.

Я тыкала курсором мышки в экран, открывая один за другим квадратики высокоинтеллектуальной игры «Сапер». Уже полчаса назад мои заботливые коллеги испарились, одарив меня на прощание сомнительными напутствиями. Последней ушла Ленка, презрительно фыркая и вертя симпатичным задом. Темнело. Андрей что-то там нашлепывал на компьютере за закрытой дверью, а мне шлепать было нечего, поэтому я развлекала себя поиском минных полей. Сапер ошибается только однажды. Я взглянула на часы. До начала действий по плану оставалось три минуты. Да, да. У меня был план, родившийся, в общем-то, неожиданно, и, как и все недоношенные и неожиданные дети, он был слаб и жалок, но давал мне мой единственный шанс. Aut Caesar, aut nihil. Или Цезарь, или прощай, моя честь и достоинство, да и пять штук заодно. Пять, четыре, три, два, один! Я собралась с силами и робко постучалась в дверь кабинета. Action! Мотор! – Есть мотор!

– Войдите, пожалуйста, – его усталый и слегка раздраженный голос не принес мне облегчения.

– Андрей Николаевич, могу ли я с вами поговорить? – Я топталась на пороге, толком не зная как начать.

– Здравствуйте… – Он явно рылся где-то на задних полках своей памяти, догадываясь, что меня зовут как-то не так, как он думает, но вот как?

– Лариса, – подсказала я бедняжке и тут же бухнула, не задумываясь: – У меня к вам дело, даже не дело, а деловое предложение, можно сказать бизнес-план.

– Что такое? Внимательно вас слушаю, – явное отсутствие интереса к моему предложению и ко мне вообще вдруг разбудило во мне талант оратора.

Как обычно, я действовала по наитию. Я приняла позу Цицерона (по крайней мере, мне всегда казалось, что Цицерон должен был стоять именно так) и, стремительно вознеся длань к подвесному потолку, театрально произнесла:

– Хотите получить двадцать тысяч долларов США наличкой за полтора месяца? Налогами и пошлинами не облагается и никакого криминала.

Он уставился на меня как на тяжелобольную (что было не так уж и далеко от истины) и, похоже, собирался предложить валерьянки, но я ему и рта не дала раскрыть. Тут Остапа, то есть меня, понесло. Не раздумывая, я начала свой рассказ с самого-самого начала. Я раскрывала карты одну за другой, перемежая свой трагичный монолог метафорами, аллегориями, сравнениями и междометиями, как рекомендовал учебник по стилистике. Я в масляных красках описывала ему борьбу за гран-при в его лице между нашими дамами, выставляя себя бессловесной жертвой битвы титанов. Я размахивала руками и топала ногами для усиления общего драматического эффекта. Выливая потоки помоев на своих коллег и примеряя на себя сияющий нимб, я ни на секунду не забывала о советах доброго Дейла Карнеги, которого, кстати, считала абсолютно наивным и неприменимым на практике. «Драматизируйте свои идеи», – вещал Дейл. В этом мне могла бы позавидовать сама Сара Бернар. «Чаще обращайтесь к собеседнику по имени». Я вставляла Андрея Николаевича через слово. «Заставьте его почувствовать себя значительным». Поток моих комплиментов можно было сравнить только с Ниагарой. «Не давайте ему сказать вам нет». Он вообще слова вставить не мог. Он онемел. Хотелось верить, что не навсегда.