Тот самый одноклассник (СИ) - Морская Лара (читать книги без регистрации полные TXT) 📗

— Если из нас двоих кто-то упадёт, это буду я.

Его голос слишком резок, а слова настолько двусмысленны, что я теряюсь. Задержав дыхание, таращусь на манекен в витрине магазина.

Про падение женщин пишут романы. Его боятся, о нём сплетничают. Иногда о нём мечтают.

Про падение мужчин говорить не принято.

Я не знаю, как падают мужчины.

Я не понимаю слов Резника, но они мне нравятся. Вроде разговариваем, как обычные люди, и вдруг я проваливаюсь в неведомую глубину, кувыркаюсь в секретах Резника, в его чувствах, как в штормовой волне.

— Тогда держись крепче, — отвечаю чуть слышно, предлагая однокласснику то, что не собиралась давать.

Или собиралась?

Мы идём молча. Резник настоял на встрече, предложил пройтись, а теперь выглядит жутко недовольным.

— Ты знаешь старый фильм «Привидение»? — спрашиваю, чтобы разрядить атмосферу. — Про то, как погибший мужчина вернулся призраком, чтобы отомстить.

— Конечно, знаю, это классика. Девушки очень любят под него… танцевать. Песня хоть и жутко слащавая, но для свиданий — самое то.

Моргнув, стряхиваю видения того, как Резник танцует с девушками. Рассказываю ему о клиентках, помешанных на гончарном круге, и через пальто ощущаю, как расслабляется его хватка. Он тихо смеётся, вставляет пошлые комментарии и, склоняясь ближе, щекочет ухо тёплым шёпотом.

Мне кажется, что мы на свидании, и это ощущается неправильно. Понять бы, почему.

Мы оба свободны, не связаны обязательствами и обещаниями. Резник хорош до неприличия, задорной мальчишеской красотой. В школе меня раздражало его шалопайство, но теперь он — состоявшийся музыкант, владелец магазина.

Чего я опасаюсь?

Всего.

Того, что почувствовала во время школьного спектакля, и того, что зреет во мне сейчас.

Останавливаюсь посередине улицы и поворачиваюсь к Резнику. Недовольные прохожие, ворча, обходят внезапное препятствие.

Поймав свет фонаря на его лице, спрашиваю:

— О чём ты хотел поговорить?

Резник морщится и смотрит под ноги. Он одет со стилем и вкусом, но не броско. Мне это нравится. Мне вообще слишком многое в нём нравится, особенно артистическая небритость.

— Я не собираюсь говорить об этом на улице, — говорит сурово. — Провожу тебя до дома и зайду ненадолго, там и поговорим.

Он собирается зайти в мою квартиру. В студию. В комнату, где хранится «Секрет».

Я придаю этому слишком большое значение.

Киваю, и к Резнику возвращается весёлое расположение духа. Он рассказывает забавные истории о фанатках, о недавнем концерте и о визите Успенской. Когда перед нами возникает громада дома художников, я вздрагиваю от удивления. Уже пришли? Кто бы догадался, что с Резником так интересно и легко?

Многие бы догадались. Например, одноклассницы, которые страдали о нём до самого выпуска, а то и дольше.

Мы поднимаемся по лестнице, и я открываю дверь чуть дрожащей рукой. В моей квартире не спрячешься, только если запереться в ванной. Здесь всё на виду, включая ящик, в котором хранится «Секрет».

Я не приглашала Резника домой, он сам напросился, поэтому я не обязана быть гостеприимной.

Скрестив руки на груди, стою у порога, пытаясь успокоиться. Пытаясь понять, как справиться с явлением природы по фамилии Резник.

Он рассматривает квартиру так внимательно, словно ищет улики.

— Кофе будешь? — спрашиваю неохотно.

— А покрепче ничего нет?

— Чай.

— Очень забавно. Водка есть?

— Нет, только вино.

— Розовое?

— Розовое.

Угадал или помнит? Я пила при нём всего один раз — на выпускном вечере. Они с братьями зашли минут на десять, чтобы подобрать девчонок, а потом уехали за город.

Но он запомнил.

Я тщательно прячу улыбку. Изо всех сил сопротивляюсь торжеству, произрастающему из этого нехитрого факта.

— Там твоя кровать? — Резник смотрит на перегородку, отделяющую мою так называемую спальню.

— З-зачем она тебе? — Я волнуюсь. Очень сильно, причём по глупейшему поводу: я волнуюсь, что Резник заметит, насколько я взволнована.

Ага. Масло масляное. Логика логичная.

— Чтобы сесть, — усмехается он, показывая на стулья, загруженные картинами. — У тебя негде сесть.

Я называю это художественным беспорядком. Освобождаю стулья, но Резник не садится.

— Давай своё розовое вино, — говорит, вздыхая. Его взгляд мечется по студии, то и дело останавливаясь на мне. Он тоже волнуется, и это немного успокаивает. Почему-то вспомнилось, как он пришёл в школьную мастерскую в десятом классе.

Наливаю вина и сразу делаю огромный глоток. Для храбрости.

— Слушай, Резник, скажи уж, зачем пришёл, а то ты меня пугаешь.

Глядя в окно, он крутит бокал между пальцами и глухо говорит:

— Ты не прошла в финал конкурса.

Моя реакция озадачивает. Вместо того, чтобы думать о конкурсе, о жизненной несправедливости и о творческом тупике, я разочарована по другому поводу: оказывается, Резник пришёл по делу.

Я втайне надеялась, что он искал меня по совсем другой причине. Личной. Очень личной.

Я должна обрубить наши отношения прямо сейчас. Гриша предупреждал меня ещё в школе, что Резник — гиблое дело, да я и сама это знала. Он ни о чём не просил, а девчонки отдавали ему всё и сразу. А потом с ужасом и слезами узнавали, что Резнику ничего от них не надо. Ну… кроме очевидного.

Теперь ситуация ещё опаснее: он — популярный музыкант, которого узнают на улице.

Я не собираюсь ввязываться в его игры, это наша последняя встреча.

Только сначала выясню кое-что важное.

— Откуда ты знаешь результат конкурса?

— Случайно узнал от знакомых.

Случайно.

Как можно случайно узнать конфиденциальный результат частного конкурса?

— Резник, скажи, ты не пытался замолвить за меня словцо? — спросила дрожащим голосом.

Кто знает, насколько сильны его связи в творческом мире? Хоть я не вышла в финал, но вдруг он пытался повлиять на исход конкурса, чтобы помочь однокласснице? Если так, то я никогда его не прощу. Лучше несправедливо проиграть, чем знать, что твоя победа была ненастоящей.

Резник мотнул головой и шагнул ко мне, гневно щурясь.

— Совсем ненормальная? Неужели я бы так с тобой поступил?

Не знаю. Я не знаю, как Резник поступает с другими людьми, потому что я совершенно с ним не знакома.

Отвечая на моё неуверенное молчание, Резник вздохнул.

— Ты мне не веришь. Класс. Интересно знать, чем я заслужил такое отношение.

Он обиделся, но я бессердечно хмыкнула в ответ. Одно слово — репутация. Её не стряхнёшь, как пыль.

— Арк Молой, мой приятель — помнишь, мы о нём говорили? — продолжил Резник. — Он организовывает новогоднюю благотворительную выставку. Уже заручился поддержкой знаменитостей, а теперь делает свой вклад в продвижение молодых талантов. В прошлом году он и сам был в числе начинающих, поэтому старается. Так вот, он попросил у Лиознова адреса десятки полуфиналистов, чтобы выслать приглашения. Лиознов дал ему семь адресов и сказал, что это отказники.

— И моё имя…

— Да, ты в списке отказников. И Успенская тоже.

От этого мне не легче.

Резник глотнул вина и поморщился.

В квартире слишком яркий и слишком белый свет, как же я раньше этого не замечала. Видна припухшая усталость под глазами Резника, неровные мазки его эмоций.

Мне нравится линия его небритости. Придавленные шапкой волосы, растрёпанные пятернёй. Мне нравится то, что Резник волновался о моей реакции на плохую новость. Ему неприятно расстраивать другого человека, хотя и чужого.

Сейчас я задам сложный вопрос и знаю, что ответ Резника мне понравится. Потому что… знаю.

— Зачем ты мне об этом рассказал? Мог промолчать, я бы и так узнала. Доставлять плохие новости — сомнительное удовольствие.

Резник посмотрел мне в глаза. Быстро и прямо, без гримас, увёрток и странных игр.