Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible" (книги онлайн полные .txt) 📗

— Ваши так называемые «взаимоотношения», — зачем делать такой явный акцент на этом слове? — напрямую связаны с нашими рейтингами. Не хочу давить вам на больное, но мы здесь и вправду не дураки, а взрослые люди, которые всё понимаем, — я с интересом ждал следующих слов продюсера, уже наконец-то понимая, к чему вообще был затеян этот разговор. — Телезрители запомнили вас неразлучными друзьями, а кто-то даже смог разглядеть в вас счастливую пару. Вы можете представить, какого будет их отношение к шоу, если они увидят, что два самых любимых наставника теперь открыто ненавидят друг друга? — от боли от каждого нового слова Аксюты я всё сильнее сжимал челюсть, надеясь, что этого не было заметно со стороны. — Пелагея, мы с тобой уже об этом разговаривали, — «нормальный» поворот событий. — Я не заставляю вас становится лучшими друзьями, играть на камеру или ещё что-то подобное. Я лишь призываю вас относиться друг к другу подружелюбнее, чтобы зритель даже не заметил конфликта между вами, — а разве это не одно и то же?

— Юрий Викторович, я услышала вашу просьбу ещё с первого раза, — тон Пелагеи прозвучал слегка грубо, но благодаря её лучезарной улыбке этот момент отходил на второй план. — Я не думаю, что у нас с Дмитрием Николаевичем будут какие-то проблемы, — чёрт, да ты даже не попыталась скрыть нотки сарказма в своём голосе.

— Поля, мы уже это обсуждали, — Аксюта пристально посмотрел на Пелагею с серьёзным выражением лица, что явно её смутило, отчего она невольно поёжилась. — Не Дмитрий Николаевич, а Дима. Вы тут работаете всё-таки, а не отношения свои выясняете. Понятно? — в ответ Поля лишь кивнула и отвела свой взгляд в сторону. Она всегда так делала, когда её что-то цепляло. Неужели до сих пор неприятно? — А ты чего молчишь, Дима? Если есть какие-то протесты и недовольства, прости, но они не принимаются. Ты сам должен всё понимать. Нам тут работать надо, а не следить за тем, как вы общаетесь, и постоянно вас подгонять, — да, видимо, в этом сезоне рейтинги шоу очень важны для Юрия Викторовича.

— Лично у меня никаких возражений нет, — шутливо подняв руки вверх, я кинул мимолетный взгляд на Полю, заметив какое-то непонимание в её взгляде. — Я придерживаюсь точно такого же мнения, как и вы, Юрий Викторович. Мы здесь собрались для того, чтобы хорошенько поработать, а лишние ссоры и выяснения давно забытых отношений нам ни к чему, — сам от себя того не ожидая, я довольно чётко и безразлично произнёс каждое слово, и привстал с дивана, давая понять, что для меня разговор уже закончен. Я сразу поймал на себе колкий взгляд Пелагеи, и что-то внутри подсказало, что эти слова её нехило задели. Но она сама начала эту игру, не обозначив мне даже правил. — Думаю, мы все друг друга поняли, поэтому, извините, но мне пора. До встречи, — крепко пожав Аксюте руку, я последний раз непринужденно взглянул на Полю и поспешил выйти из гримёрки.

Внутри, наверное, действительно был самый настоящий ураган эмоций. Мой мозг до сих пор просто отказывался понимать и принимать тот факт, что она вернулась. Причём вернулась непонятно даже для чего. У неё ведь ещё год назад началась новая счастливая жизнь, в планы которой я не входил. Так зачем же было возвращаться? Неужели снова захотелось популярности и денег? Да нет, на неё такое не похоже. Этот ангел не способен на махинации, поиски лишней славы и заработка на новых сплетнях. Но тогда зачем это спонтанное возвращение?

Окончательно осознав, что я хочу получить ответы на все свои вопросы прямо сейчас, я решил, что подожду Пелагею в одном из коридоров, где ей так и так придётся пройти, чтобы выйти на парковку, и постараюсь с ней спокойно поговорить. Я сомневаюсь, что у нас получится спокойный разговор, но попытаться всё же стоит. Я стоял, облокотившись на стенку, в самом конце коридора и ждал, когда появится Поля. Этот коридор всегда был очень удачным для подобных разговоров или «выяснений отношений», потому что именно в этом коридоре было лишь две двери – одна, из которой вот-вот выйдет Пелагея, и вторая, ведущая на выход к парковке. Так что, даже если Поля не захочет разговаривать, то ей всё равно придётся это сделать, потому что бежать тут особо некуда.

К счастью, ждать Пелагею долго не пришлось. Спустя уже минут десять я услышал в другом конце коридора стук каблуков и был на сто процентов уверен, что это именно она. В этом коридоре, как и во многих других коридорах «Останкино», уже не было света, потому что большинство сотрудников уже разъехались по домам и сейчас беззаботно спят в своих постелях, поэтому она скорее всего издалека меня даже и не заметила. И только когда я услышал уже довольно близкий стук каблуков, я отстранился от слегка прохладной стены и посмотрел на приближающийся знакомый мне силуэт. Как только Пелагея узнала меня в темноте, то тут же ускорила шаг, видимо, в надежде, что ей удасться просто пройти мимо. Она ошиблась, я не смогу её отпустить, не поговорив здесь и сейчас.

— Пелагея, подожди, — когда она проходила мимо, по левую сторону от меня, всем своим видом показывая, мол для неё меня не существует, я слегка схватил её за локоть, тем самым заставляя её остановиться, и развернулся к ней лицом. — Нам нужно поговорить, — Поля, даже не смотря на меня, начала пытаться вырвать свою хрупкую ручку, чем заставляла меня ещё сильнее её сжимать. Глупенькая. Сама ведь понимает, что я сильнее её.

— Билан, не забывайся, — и почему её грубый, но совсем не свойственный ей тон так больно режет слух? — Руку отпусти! — ещё одна напрасная попытка освободиться. Наивная. Неужели не понимает, что я её не отпущу? — Мне ещё раз повторить? Отпусти мою руку, говорю, — своей второй ручкой она легонько ударила меня по груди, но это ей совершенно не помогло. Поля до сих пор не смотрела на меня, а лишь отводила свои взгляды куда-то в сторону, что изрядно меня подбешивало. Я хотел видеть её глаза, потому что именно они всегда придавали мне уверенности в её словах. Раньше Пелагея избегала зрительного контакта только в том случае, если она врала и пыталась скрыть свои истинные эмоции. Я сомневаюсь, что эта её привычка за год исчезла, поэтому за считанные секунды я убрал свою руку с её локтя, при этом схватывая за запястье, и рванул её хрупкое тело на себя. Между нами была только её рука, которую я очень крепко держал где-то на уровне своей груди, всё же опасаясь, что она может вот-вот убежать. Этот жест её явно немного напугал, потому что она тревожено вздрогнула и слегка нахмурила брови.

— Прости, — я чуточку расслабил свою хватку, осознавая, что Поле больно от того, как сильно я её схватил. — Почему ты вернулась? — и почему ты снова вздрогнула, когда я задал такой простой вопрос?

— Что? — Пелагея наконец-то подняла на меня свои изумленные серо-зеленые глаза и издевательски усмехнулась. — Билан, а тебе не кажется, что я не обязана отчитываться перед тобой, нет? — неужели она не понимает, почему я задаю этот вопрос, причём делая это так эмоционально? Может быть, всё и вправду уже забыто? Иначе почему в её голосе столько безразличия?

— Пелагея, почему ты вернулась? — я проговорил каждое слово по слогам, продолжая серьезно смотреть Поле в глаза. — Пелагея, не молчи, ответь на мой вопрос, пожалуйста, — в ответ никакой реакции. Её молчание сводило меня с ума, заставляя все мои эмоции вырваться наружу. — Вот объясни мне, зачем тебе такой счастливой возвращаться на этот чёртов проект? Для чего? Ты ведь с самого начала знала, что я тоже буду в кресле наставника, но при этом всё же приняла предложение Аксюты. Почему? Ты полгода избегала меня по всей Москве, а потом и вовсе спокойно свалила в Соединённые Штаты. Я искал тебя везде, где только мог. Я землю готов был грызть, чтобы тебя найти. Понимаешь? А сейчас, когда всё более менее стало налаживаться, ты заявляешься и делаешь вид, будто между нами никогда ничего не было. Что заставило тебя вернуться, Пелагея? Снова захотелось славы? Популярности? Денег? — вот кто заставил меня говорить ей такие обидные и никчёмные слова, которых она даже не заслуживает? Какой же я всё-таки идиот. Спустя уже секунду после завершения своих слов я увидел, как в глазах Поли что-то блеснуло, а щёки тут же вспыхнули. Значит, помнит. Помнит всю ту боль, что я ей причинил когда-то. Моя бедная маленькая девочка.