Управляемые (ЛП) - Бромберг Кристи (книги полностью .txt) 📗

— Нет, я не гуглил себя, — наконец, произносит Колтон. — Но то, что ты интересуешься мной, когда я не рядом, очень заводит.

Я отворачиваюсь от него и смотрю на дома справа от нас, пряча от Колтона румянец.

Мы ещё идём какое-то время вперёд, погружённые каждый в свои мысли, пока я не останавливаюсь, чтобы рассеянно ковырять песок ногой, зарываясь в него большим пальцем.

Тишину нарушает Колтон:

— Я недавно соврал тебе.

Моя нога замирает, мне интересно, что будет дальше.

— Продолжай, — побуждаю я его.

— Когда ты спросила, не боюсь ли я разбиться на треке, — ох. Ладно. Ничего страшного. — Я думал об этом, лежа следующей ночью в постели. Я хочу сказать, мы все боимся аварии, но стараемся вытеснить этот страх из своего сознания, чтобы он не повлиял на процесс вождения. Полагаю, сказать, что я не боюсь аварии — рефлекторная реакция.

— Ты когда-нибудь попадал в серьёзную аварию? — Я представляю его в искорёженной машине, и мне не нравится чувство, которое эта картина у меня вызывает.

— Пару раз было, и меня это потрясло, — признаётся он, останавливаясь и глядя на Бакстера, пытающегося кусать мелкие волны. — Да, это пугает до чертиков. Хоть это и произошло давно, каждый раз, когда я трогаюсь с места, во мне поднимается этот страх… и в ту минуту, когда я позволю страху взять над собой верх… в этот день я должен буду уйти из гонок.

— В этом есть смысл, — соглашаюсь я, хоть и не могу представить себе себя, гоняющую по треку. Испытывая эти ужасно дезориентирующие и головокружительные ощущения больше одного раза.

— Кроме того, в своей жизни я опасался гораздо худших вещей, — он пожимает плечами, всё ещё глядя в сторону береговой линии. — На треке, по крайней мере, только я сам подвергаю себя опасности… никто больше. Моя спина прикрывает всю мою команду.

И ты не привык к этому. Не привык зависеть от других или нуждаться в чём-то, что необходимо любому организму.

Справа от нас слышен далёкий голос, слабо восклицающий:

— Привет, дорогой!

Колтон смотрит в ту сторону, и лицо его озаряется широчайшей улыбкой, когда он видит фигуру, стоящую у окна второго этажа дощатого дома, с которым мы равняемся.

— Привет, Бетт! — отвечает он и машет в ответ рукой, когда мы проходим мимо, после чего берёт меня за руку. — Это Бетт Штайнер. Ее муж был какой-то магнат программного обеспечения. Он умер в прошлом году, и она мне звонит иногда, если нуждается в какой-нибудь помощи, — он наклоняется, чтобы потрепать юлящего Бакстера, потом подбирает мяч и снова бросает в воду.

Значит, плохой непослушный мальчик заботится о своих пожилых соседях. Разве он не полон неожиданных сюрпризов?

Дальше некоторое время мы идём в уютной тишине, наши пальцы переплетены, руки игриво покачиваются. Дома очень красивые, а сочетание солнца на моём лице, песка под ногами и Колтона рядом согревает моё сердце. Мы следуем за изгибом пляжа, берег которого начинает повышаться, отчего некоторые здания оказываются поднятыми над землёй, и Колтон тянет меня в небольшой грот. Довольно большой камень с плоской вершиной, лежит у основания холма, окружённый слоями зелени, и с него открывается прекрасный вид на океан.

— Я открою тебе маленький секрет, — говорит мне Колтон, помогая мне залезть на камень, а после прыжком подтягивается вверх, чтобы усесться рядом со мной.

— Ну?

— В этом месте, прямо здесь, мой маленький кусочек неба. Мой укромный уголок, чтобы прийти и посидеть, когда мне нужно отдохнуть от всего.

Я склоняю голову ему на плечо, наблюдая за тем, как Бакстер атакует волны, и мне приятно, что Колтон поделился со мной чем-то таким сокровенным.

— Твоё счастливое место, — бормочу я, поднимая на него глаза. Боже, он выглядит великолепно, с взъерошенными ветром волосами и по-прежнему отстранённым взглядом, скрытым за тёмными стёклами очков. Он улыбается мне и оставляет на моём лбу нежный поцелуй.

Потом затихает на мгновение, прежде чем начать говорить.

— Когда я был маленький, я всегда представлял себе это — моё счастливое место, выражаясь твоим языком, куда я поеду, когда…

Он замолкает, и я чувствую, как его тело напрягается от воспоминаний, которые, я уверена, мне никогда не разделить с ним. Я тянусь и кладу ему на колено руку, лениво рисуя ногтями узоры. Знаю, что не должна, но стремление «исцелить» сильнее меня.

— Когда что, Колтон? — чувствую, как он отрицательно мотает головой. — Хочешь, поговорим об этом?

— Детка, это заезженный приём, — говорит он, пожимая плечами, сбрасывает мою руку и спрыгивает с камня. — Я не единственный ребёнок, у которого было тяжёлое детство, — его голос полон эмоций, пока он ходит в паре метров от меня. Я начинаю говорить, но он перебивает меня. — Можешь не беспокоиться, Райли, — он самоуничижительно смеётся. — Я был разбит на части, но ошмётки подобрали и из лучших из них меня собрали заново. Пустая трата денег моих родителей, если ты спросишь меня, видя, что никто из них ничего не смог исправить и подчистить, — его слова еле слышны за шумом прибоя, и я не знаю, хотел бы он, чтобы я их услышала, но когда он их произносит, по моей коже проносится холодок. — Я — порченый товар.

Я хочу дотянуться до него. Сказать ему, что «порченый» человек не помогает пожилым женщинам по хозяйству и не заставляет забытых родителями мальчиков чувствовать себя особенными, заступаясь за них. Я хочу сказать ему, что он достоин любви и реальных отношений, потому что вижу это в его глазах и чувствую за его невысказанными словами, когда он со мной. Убедить, что те страшные, невообразимые вещи, которые случились с ним, когда он был ребёнком, не определяют его суть и его путь сегодня. Но я молчу. Только изучаю взглядом его черты и линии его фигуры, мечтая дотронуться до него, но, не зная, как он это воспримет.

Я настолько сосредоточена на Колтоне, что не замечаю появившегося рядом Бакстера, до тех пор, пока он не решает отряхнуть мокрую шерсть, обрызгивая меня с ног до головы. Я громко визжу от холодных капель, жалящих мою кожу. Колтон резко оборачивается, чтобы посмотреть, что случилось, а потом запрокидывает голову и весело хохочет надо мной. Глубоким, искренним смехом, который освещает его лицо, и его напряжённые плечи расслабляются.

— Бакстер! — возмущённо кричу я, пока Колтон идёт обратно ко мне, снимая очки и цепляя их на горловину футболки. Я смотрю на него, притворно надув губы. — Теперь я вся мокрая!

Колтон встаёт вплотную передо мной, всё ещё сидящей, располагаясь между моих ног. Благодаря камню, наши глаза оказываются практически на одном уровне. Медленная непристойная ухмылка растягивает его губы, и он выгибает бровь:

— Вся мокрая, да? — спрашивает он, хватая меня за бёдра и притягивая к себе, его пах прижимается к моему. — Мне нравится, когда ты вся мокрая, Райлс.

От его потемневшего взгляда, намекающего на страсть, вожделение и многое другое, я громко сглатываю. Колтон склоняется ко мне, скользя руками по плечам, его большие пальцы потирают мою кожу, спускаясь к впадинке между ключиц, а его губы прижимаются к моим. Я поднимаю руки, едва касаясь ногтями его груди, и затем веду ладони к его затылку, зарываясь пальцами в волосы, тяну его на себя, углубляя поцелуй. Низкий стон, родившийся в глубине его горла, возбуждает и воспламеняет меня, посылая раскалённое добела пламя вожделения к каждой клеточке моего тела. Несмотря на шквал ощущений, которые вызывают его губы, поцелуй его медленный и нежный, как ленивый воскресный день. Легкими касаниями, с медленным облизыванием языком, слегка смещаясь к уголкам губ, воздушными шёпоточками, он проникает мне в душу и овевает бурей моё сердце. С дрожащим вздохом, целуя под конец кончик моего носа, Колтон отстраняется.

Боже мой, парень точно знает, как зацеловать женщину до беспамятства. Если бы я сейчас стояла, то мне явно понадобилась бы помощь, потому что колени мои ослабли.

Колтон отклоняет мою голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Под пристальной напряжённостью его взгляда я смущаюсь. Он просто нежно улыбается мне и качает головой, словно не веря во что-то, о чём я не имею представления. Бакстер тычется в него, явно недовольный недостатком внимания к себе, и Колтон смеётся, опуская руку и гладя собачью голову.