Девочка. Книга первая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator" (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Внезапно, я почувствовала его ладонь внизу живота, и по моему телу пробежала судорога. Его умелые пальцы на клиторе, его запах, его непрекращающийся ритм — мое тело слушалось его, оно ему поддавалось. И это было унизительно, это было грязно. Будто сейчас я сама предавала свою любовь, заменив ее на животные инстинкты.
Я схватила свободной рукой его предплечье, желая, чтобы он остановился, но он даже не заметил этого.
Резкий толчок, его тяжелая ладонь на моей груди, до боли сжимающая сосок, его пальцы, до боли сдавливающие клитор… и разум отключился — через все тело прошла огненная мучительная судорога, в глазах потемнело, и меня разорвало, будто я наступила на мину. Я болезненно забилась на скользкой поверхности в немой конвульсии, словно через меня пропустили электрический ток.
Барретт сделал глубокий толчок, ввинчиваясь в меня до основания, и беззвучно кончил, крепко фиксируя меня на столе.
Все так же, не издавая ни звука и практически не дыша, Барретт вышел из меня, и я почувствовала, как по бедрам потекла теплая ртуть.
Где-то в дымке, на краю сознания я зафиксировала, как он вытер член моим халатом, звук застегивающейся молнии и его удаляющуюся фигуру.
Я лежала на холодном столе, будто на каменном жертвеннике для Дьявола, чувствуя себя опустошенной, растерзанной, уничтоженной.
Будто сам Дьявол выжал мою душу досуха, выпил всю меня до дна, без остатка, не оставив ничего, кроме оболочки.
“У тебя будет масса гребаных эмоций ко мне, — колоколом били его давние слова в голове. — Ты будешь бояться моего гнева, ненавидеть мои унизительные приказы и изнывать от похоти, пока я буду тебя трахать”.
Не знаю, как долго я пребывала в столовой — секунды, минуты, часы смешались в едином потоке времени. Меня словно отключили, как заводную куклу, — нажали на кнопку или вовсе вытащили батарейки. Я понимала, что нужно встать и уйти в свою комнату, но на меня навалилась мертвенная усталость, и все, что я была в состоянии сделать — это свернуться калачиком на столе, вздрагивая от холода.
В горле пересохло, язык прилип к нёбу, губы стянуло от жажды, будто я проползла по пустыне многие мили, но у меня не было сил встать и попить воды. Меня все еще пробивало импульсами тока, но на место колотившегося сердца пришло онемение, будто мне вкололи дозу анестезии, чтобы избавить от боли, и все что я чувствовала сейчас — это холодный вакуум, обволакивающий меня снаружи.
Иллюзии. Самообман, который моя мама всегда считала болезнью.
Иллюзии. Бактерия, которая проникает в в кровь, доводит ее до кипения, рисуя картины воображаемых событий.
Иллюзии. Вирус, который проникает в мозг и будоражит аксоны один за другим, создавая нейронную сеть из воображаемых образов.
Иллюзии. Химера, которая делает нас слепыми и ведет в пропасть.
Не помню как и когда, но я все же нашла в себе в силы встать и, преодолевая дрожь в коленях, поднялась наверх к себе. Мои трусики и внутренняя поверхность бедер были мокрыми, поэтому я собрала последние силы и поплелась в ванную комнату. Мозг отключился, я пребывала в вакууме. Казалось, если бы в ванной обрушился потолок, я бы этого не заметила. Сняв белье, я залезла под душ и, стоя под горячими струями воды, попыталась согреться, но это не помогало, поэтому я села на пол и обхватила колени руками — так, мне казалось, будет теплее. В груди ныло от опустошенности и безысходности. Вода, пусть и не согревала, но помогала прийти в себя. Я посмотрела на свои запястья и вздохнула — на них появились отпечатки его пальцев, равно как и на моей груди, которую он по-хозяйски сжимал, пока я билась в конвульсиях.
Глупая инфантильная дура — чудес в этом мире не бывает, за все нужно платить, даже за свою наивность. Хотела решить проблемы, сунувшись в логово к Дьяволу? Получите и распишитесь. Кажется, у испанцев есть мудрая поговорка: "Бог сказал: "Бери, что хочешь, но плати сполна". Да, так оно и есть, а оплату по счету как раз принимает Дьявол.
Выйдя из душа, я легла в постель и попыталась отключиться, но у меня не получалось — едва я опускала веки, перед глазами вставала сцена на столе, я ощущала физически на груди его руки, я осязала его подавляющий волю взгляд, чувствовала его запах в волосах. Он, как призрак, был здесь, со мной: в моей голове, на моей коже, в моей постели, в моем сердце. Мне хотелось избавиться от этого ощущения его присутствия, вырвать из мозга и души все воспоминания об этом человеке. Я не хотела быть заводной куклой, я была живой, хотела любить, дарить любимому человеку свое тепло и нежность, радовать его своей заботой, а не корчиться от похоти и быть от нее зависимой в ожидании хозяина, который подарит мне новую дозу.
Но легче сказать “забыть”, чем сделать — где-то в глубине души тлела искра, его именная печать, которую Барретт поставил собственноручно на моем сердце, как клеймо, и теперь я не могла затушить ничем его мерцающие инициалы, как бы ни старалась.
Всю ночь я пыталась уснуть, металась и ворочалась в кровати, проваливаясь в небытие и вновь бодрствовала, в то время как сердце ныло от тупой боли, как кровоточащая рана, а слезы предательски стекали на подушку.
Очнувшись ранним утром с мигренью и все тем же странным чувством тупой боли в груди, приглушенной анестезией, я села на кровати и попыталась взглянуть на ситуацию трезво, отключив эмоции.
Теперь я была готова к тому, что могло со мной произойти в эту неделю, не строила никаких замков на песке и за эту ночь вылечилась от болезни под названием “иллюзии” — Барретт был хорошим “лекарем”. Правда, оставался в глубине души тот тлеющий, не желавший гаснуть уголек любви к нему — такому, какой он есть, без иллюзий: жесткому, авторитарному, равнодушному.
Главное — поскорее отсюда уехать: чем дальше он, тем легче мне будет справиться с ситуацией, и сейчас мне лишь нужно найти силы пережить остаток дней в этой мраморной клетке. Я сильная. Я выдержу.
Часы показывали полвосьмого утра, спать я уже не хотела, но у меня была банальная потребность выпить кофе — этот напиток мне всегда помогал прийти в себя и успокоить нервы.
Я прислушалась к тишине резиденции, пытаясь понять, дома ли Барретт и стоит ли мне выходить, но потом решила, что, если у меня есть желание выйти, я не буду, как последняя трусиха, отсиживаться в своей комнате, не буду прятаться от реальности в целом и от Барретта в частности.
Приведя себя в порядок и натянув джинсы, я вышла из комнаты — спускаясь по лестнице, я внезапно вспомнила, что обеденный стол остался грязным после ночи и ускорила шаг, не желая, чтобы Лат утром обнаружил следы и понял, что произошло.
Я влетела в столовую и резко остановилась — за столом перед открытым лэптопом сидел Барретт с черной чашкой эспрессо в руке, одетый, как всегда перед работой — в белоснежную рубашку, галстук и брюки.
Я бросила взгляд на стол и отметила, что он был чистым и, как обычно, отполированным до зеркального блеска, будто и не служил вчера жертвенником для Дьявола.
Я нахмурилась, вспоминая вчерашнее, а Барретт тем временем оторвал взгляд от монитора и, просканировав меня спокойным взглядом, продолжил изучать информацию в ноутбуке.
— Доброе утро, — тихо поздоровалась я и, чтобы он не подумал, что я его искала, быстро направилась в кухню за тем, чем, собственно, и пришла — сварить кофе.
Проходя мимо столовой, я бросила быстрый взгляд на стол и поняла, что больше я за него никогда не сяду есть.
Наблюдая как наполняется моя чашка ароматным эспрессо, я все же ждала, что Барретт уйдет из столовой раньше — несмотря на то, что я храбрилась, лишний раз сталкиваться с ним мне совсем не хотелось — как внезапно услышала трель его телефона и его короткое “Барретт”.
— Не вовремя… — пауза. — Тогда переноси встречу с мэром на девять. Нет… В двенадцать я буду на верфи с профсоюзниками, — слышала я его короткие распоряжения, отдаваемые, вероятно, референту Полу, пока выходила из кухни с чашкой в руках.
