Изнанка мести (СИ) - Великанова Наталия Александровна (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
– Почему ты не сказала мне? – он старался говорить как можно мягче.
– Не сказала что? – Вика поставила ударение на слово «что» и чуть повела плечом, будто с досады.
– Что ждешь ребёнка.
– А почему я должна была тебе сказать? – её брови изумленно поползли вверх, и у него засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Кровь отхлынула от лица, он остановился и развернул её к себе.
– Ведь я отец?
Ему показалось, что она нарочно тянет с ответом, чтобы выдавить из него все соки:
– Так вот в чем дело, – на нежном лице появилось сожаление, – нет, не ты.
Необычный тон, которым она произнесла эти три слова, заставил Ярослава похолодеть. Через время пронеслась ракета и второй раз за последние пятнадцать минут шмякнулась перед ним. Нет, не ракета – ядерная бомба. Она сожгла все мысли, все эмоции, весь кислород в воздухе. Сухой ветер опалил легкие.
– Не всякая пуля в кость да в мясо, иная и в поле, – пробормотала Вика.
– Что? – несколько минут он непонимающе смотрел на неё, не замечая на её лице ни боли, ни сомнения, ни сожаления.
– Пусти, мне больно, – она скорчила жалобную гримасу и попыталась вырваться, – в прошлый раз остались синяки, прошу тебя.
Он расцепил руки, изумленно увидев свои побелевшие пальцы и отпечатки на Викиных предплечьях. Его затрясло от осознания ошибки. Почему даже в дальнем уголке мозга не мелькнула мысль, что ребёнок может быть не его? Надо же быть таким идиотом! Плевал он на терпение! Какого чёрта?
– Кто? – проревел он, склоняясь к самому её носу и, заметив секундное замешательство, а потом и упрямство, длившееся так долго, что он потерял самообладание, брезгливо выплюнул: – Ты и сама не знаешь! Да ты так же омерзительна, как твой дед. Только он занимался воровством, а ты – проституцией!
Она смотрела на него, широко раскрыв растерянные глаза, пока они не стали похожи на огромную пещеру, поглотившую его. Вика стиснула челюсти, выдвинула подбородок, нацепила ядовитую ухмылку и, гордо расправив спину, прошипела:
– Я знаю, поверь мне, – она набрала воздуха, чтобы сказать что-то еще, но промолчала. Ярослав уже пришел в себя, презрительно подняв губу, спросил:
– Кто же этот несчастный?
– Ты с ним не знаком.
Он с трудом подавил желание схватить её за горло. Вместо этого тихо рассмеялся, и спросил:
– А ты?
– Я знаю, что мой ребенок не от тебя! И теперь есть мужчина, который может защитить нас. Так что перестань выпрыгивать на меня из-за каждого угла. Я скоро от этого в заику превращусь!
Он не знал, кто этот сукин сын, но он его ненавидел! Струйка яда просочилась через кожу, потекла по капиллярам, венам и достигла сердца. Бессовестная шлюха!
Она выпрямилась и пошла прочь. Ярославу показалось, что он остался в пустыне. Ядерный взрыв или что там ещё спалили всё кругом, оставив его посреди Сахары под палящими лучами солнца, среди шелеста барханов и беспощадного завывания Самума. Да, да, он находится в африканском концлагере, иначе откуда взяться песку на зубах? Откуда это предательское чувство, что он сам всё выжег?
Что он наделал? Весь мир затмила Вика со своим ребенком. Мысли впивались в воспаленный мозг, словно коршуны. Она залетела от какого-то придурка! Он тосковал по ней, мучился, в то время как она прыгала из кровати в кровать!? Что за маленькая грязная тварь! Ехидна!
Алые волны бешенства заливали мозг, плыли перед глазами, а разум отказывался воспринимать услышанное. Ребёнок! Зачатый в любовных ласках с мужчиной, которого Вика, раскинув бесстыдные ноги, приняла в свои объятия. Наверняка, она задыхалась от желания и кровь приливала к её щекам, как это бывало, когда он, Ярослав, ласкал её, когда она раскрывала ему навстречу руки!
Может быть, его брат? Ярослав стиснул череп ладонями. Как давно она беременна? Если бы он был специалистом и мог определить это по размеру живота! Четыре месяца? Три? Шесть? Димка бы сказал, что Вика беременна от него. Нет, это не его брат. Если б только быть в этом уверенным! Она, верно, специально забеременела, чтобы только досадить ему. Вот, мол, смотри, без тебя моя жизнь продолжается! Он мучился, думал о ней, а она… Ярослав постарался взять себя в руки: не ожидал от себя столь бурной и нелепой реакции. Ему не должно быть никакого дела! В сутолоке дней он и представить не мог такого.
Ярослав вернулся к машине. Он был так переполнен ненавистью, что его колотила дрожь. Каким наивным он был! Сел. Явственная серная кислота проступила на губах. Цитадель его беззаботности была разрушена. Он попытался вспомнить, куда и зачем ехал, но никак не мог сосредоточиться. Казалось, кровообращение нарушилось, кровь не хотела нести глюкозу мозгу. Утреннее марево рассеялось. Солнце поднялось, он обратил на это внимание, когда тени заметно сократились. В машине стояла жуткая тишина, время от времени нарушаемая шумом за окном. Отдаваясь эхом, до него доносились негодующие вопли и веселые крики каких-то людей. Ярославу казалось очень странным, что в каком-то десятке шагов от него люди смеялись, гуляли, не имели забот. Он сидел неподвижно, скрестив руки и вперив взгляд в маленькую точку на стекле. Он был слишком взволнован, чтобы думать. Он чувствовал, что в нём шевелиться злоба и разрастается гнев – тот самый гнев, который живет в каждом мужчине, озадаченный прихотями женского вкуса. В сущности, он ревновал, ревновал той мучительной ревностью, к которой примешивалась ненависть к Вике. «Все женщины – потаскухи, – рычало его себялюбие, – надо пользоваться ими, но нельзя тратить на них душевные силы».
Да, теперь у неё был кто-то, кто позаботился бы о ней. Кто-то, кто сделал ей ребёнка. Кипящее нетерпение начало раздувать в нем желание битвы. Это желание не позволяло ему упасть духом, берегло от опасной торопливости и велело тщательно подготовиться. Грудь его вздымалась от бессильной ярости. Как только он посчитает нужным, он начнет жестокую охоту. Тогда никто и ничто не остановит его, пока он не уничтожит, не сотрет в порошок их обоих: её и её хахаля.
Кто же это, интересно? Будь он проклят, если не выяснит. Ценой неимоверных человеческих усилий он сумел овладеть собой, набрал секретаря. Через силу, скрепя зубами, сохранил вежливость.
– Добрый день, Анна Владимировна, соедините, пожалуйста, с Гавриловым старшим.
– Ярослав Викторович, Вас ждут на встрече с господином Дзекая. Вы не отвечаете на звонки. У Вас…
Едва сдерживая рычание, Ярослав повторил:
– Анна Владимировна, Гаврилов.
Две секунды, и начальник службы безопасности компании возник на проводе:
– Приветствую, Ярослав Викторович.
– Добрый день, Олег. Мне нужно, чтобы ты снова собрал информацию о Беловой. Где, когда, куда, с кем, как часто. Всё как в прошлый раз. Только я отчеты хочу видеть каждый день, – волны гнева продолжали заливать разум, – начни прямо сейчас.
– Я Вас понял. Как обычно, на электронную почту?
– Да, спасибо.
«Андрей», подсказал ему внутренний голос.
Он отключился и тут же набрал Андрея. Какого чёрта, он не сказал ему? Разве Вика не лучшая подруга его жены? По изумленному голосу юриста было ясно, что он впервые слышит о беременности Вики.
– У нас с Ольгой есть кое-какие разногласия, – пояснил он, – поэтому меня не удивляет, что она промолчала. А что ты взбеленился? Тебе-то что до её беременности?
Ярослав молчал, пытаясь найти точку опоры для потерянного самообладания.
– Ревнуешь?
Ревновал ли он? Да, он ревновал, чёрт подери! Он ревновал, что не он отец. Он ревновал, что кто-то другой касался её. Он и раньше думал, что она не монашка, но теперь, когда доказательства выпирали из Викиного живота, это стало адом. Он ревновал, что какой-то мужчина зашел так далеко, что его ребёнок сейчас рос под сердцем девушки. Он ревновал, что кто-то не был таким болваном, чтобы отвернуться от неё. Ярослав накрыл глаза рукой. Только он сам был так глуп. Теперь для него всё было потеряно. Почему этот ребёнок ни его?
– Ярослав? – голос на другом конце провода вернул его к реальности. Стоит ли говорить Андрею, что Вика может быть беременна от него?
