Тайна лотоса (СИ) - Горышина Ольга (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
И ночь не принесла желанного спокойствия. Фараон вновь проворочался без сна, и с губ его пару раз почти сорвалось имя брата. Он хотел крикнуть прислужнику привести к нему Сети — хотелось вновь уйти на террасу под звёзды, куда он не успел привести сына. Фараон сел в кровати полный решимости с утра отправить Сети за Райей. Пусть мальчик целый день проведёт с ним, пусть узнает, что народ Кемета требует от правителя. Только с утра слуги напрасно искали Сети, а потом стража у ворот сообщила, что возница фараона поздним вечером ушёл домой. При этом известии пальцы фараона невольно сжались в кулаки — какие беседы он ведёт с Нен-Нуфер, ведь не могут же они завтракать врозь. И, подойдя к столику, он ударил кулаком по блюду с такой силой, что все финики подлетели в воздух и пали на пол.
— Подай завтрак в покои Хемет! — крикнул фараон перепуганной прислужнице.
Длинное одеяние мешало быстрой ходьбе, и фараон безотчётно подтянул его к коленям, неожиданно ощутив в них дрожь. Он уже лет пять не видел мать Райи и вдруг испугался, что не признает её. Женитьба на Никотрисе и смерть отца положили конец их общению — они даже толком не простились, он просто перестал приходить к ней и сыну. Последним воспоминанием были раскиданные по циновке самоцветы, из которых шестилетний мальчик выкладывал простые иероглифы. Хемет перед зеркалом красила глаза. За долгие годы, проведённые вместе, он видел её и чисто умытой, и с потёкшей от зноя и любви краской, но никогда с разными глазами — подведённым и нет. Он не желал обидеть её, просто не сдержал улыбки, а Хемет со злости швырнула в него зеркалом. Он, к тому времени уже молодой властитель двух земель, развернулся и, не простившись, навсегда покинул покои любовницы.
Сейчас фараон считал комнаты, чтобы не ошибиться и всё же поднял не ту занавеску. Невольница, совсем юная девочка, вскрикнула и, выронив парик, распростёрлась перед ним на полу. Он уже думал выйти, но тут дрогнула внутренняя занавеска и замерла, а потом он услышал поспешное шлёпанье босых ног. Неслыханная наглость убегать от фараона, и он быстро пересёк комнату и шагнул во внутренние покои, тёмные утром из-за опущенной тростниковой занавески.
— Дай мне минуту, повелитель, и я выйду к тебе. Позволь только моей служанке принести парик.
Он не узнал голоса, но исполнил просьбу и даже придержал занавеску, когда девочка поспешила на зов, а потом уселся в кресло, не понимая, почему просто не объяснил, что ошибся покоями. Что сказать обладательнице тихого незнакомого голоса?
Девочка придержала занавеску и выпустила на свет госпожу. Только лица он всё равно не увидел — сквозь плотную вуаль едва просматривался пышный парик.
— Что привело тебя в покои Ти, мой повелитель?
Слава Богам, она назвала своё имя. Она была одной из последних жён отца, ливийская царевна. Он пытался вспомнить её лицо и не смог.
— Отчего ты прячешь от меня лицо?
— Я прячу его от всех, мой повелитель, уже много лет, потому что не хочу пугать людей своим уродством. Скажи, что привело тебя ко мне? Хотя знаю… Хемет плачет, верно? Оттого ты и не посмел переступить её порога. В тебе всегда была чуткость, которую ты взял от матери. Ты хочешь, чтобы я сходила к ней и пригласила к тебе?
— Нет. Скажи, что я велел принести в её покои завтрак, потому что хочу поговорить с ней о сыне. Дождись, когда она будет готова, и вернись за мной.
Ти с поклоном удалилась. Высокая, лёгкая, худая, что девочка, полная противоположность Хемет. Плачет… Он мог предположить, что она позлится первые дни, а потом явится к нему сама с требованием вернуть сына, но плакать в своём покое? Как не похоже на неё.
Ти вернулась слишком быстро — видно, он ошибся всего одной дверью.
— Она ждёт тебя и отослала слуг, сказав, что сама станет прислуживать тебе, но если ты велишь вернуть их…
— Нет. Пусть оставят нас одних.
Фараон сделал решительный шаг к двери и замер: он же не знает, куда идти — все эти пять лет он не ступал дальше покоев Никотрисы, пока своей единственной жены. В выборе приводимых к нему наложниц он полагался на слуг.
— Проводи меня, чтобы убедиться, что Хемет не передумала видеть меня.
Ткань, закрывавшая лицо Ти, дрогнула — должно быть, ливийка улыбалась, но нет, голос прозвучал тише прежнего.
— Того, кто смеет противиться повелителю двух земель, Великая Хатор жестоко карает. Хемет знает это не хуже моего.
Ти опередила его на два шага и прошла мимо следующей двери, не останавливаясь. Как же давно он не был на женской половине дворца, а ведь когда они с Сети мальчишками играли здесь в прятки, дворец не казался таким огромным. Ти сама откинула ему занавеску и замерла в нерешительности. Фараон глянул ей через плечо и велел уходить. Слёзы Хемет высохли быстро, раз у неё хватило времени высыпать на циновку груду самоцветов.
— Опусти зеркало. Иначе я не перешагну твоего порога.
Однако зеркало осталось в руках Хемет, как и кисть, которую она тут же поднесла к ненакрашенному глазу.
— У меня прекрасная память, — продолжил фараон достаточно резко, — но недолгое терпение, потому даже тебе не стоит испытывать его.
— Тогда говори, зачем пожаловал, и уходи.
— Я пришёл попросить тебя разделить со мной завтрак.
— Пять лет ты спокойно завтракал без меня, и нынешний день ничем не отличается от предыдущих. А коли тебе скучно, вели отнести подносы в покои царицы, она будет рада увидеть тебя.
Хемет опустила кисть с зелёной краской и подняла другую с чёрной.
— А ты не рада?
— Я научилась жить без тебя и не хочу ничего менять.
Хемет отвернулась от него вместе с зеркалом, и фараон почувствовал, как у него затряслось веко.
— Прости меня, — слова сами сорвались с губ. — Я был жесток.
— Твои извинения запоздали. Женщины не ждут так долго.
— Я знаю. Если ты не хочешь завтракать со мной, то отобедай завтра, потому что за моим столом будет тот, кого ты жаждешь видеть.
Хемет вскочила со стула и опрокинула его.
— Райя во дворце!
— Нет! — отрезал фараон. — Но завтра утром я велю привести его и буду с ним весь день. Только у него теперь нет времени собирать твои самоцветы, так что приходи к пруду, и коли он пожелает, то будущим утром принесёт к тебе свой завтрак.
Хемет метнулась к нему и поймала губами руку, но фараон не сумел разжать кулак, чтобы прикоснуться к её волосам.
— Меня забрали у матери раньше, и никогда ни словом, ни жестом не упрекнула она в том моего отца.
Хемет отступила, но не подняла головы.
— Ты принадлежал отцу по праву наследника, но у меня ты забрал сына, чтобы он развлекал твою Асенат. И в том твоя жестокость.
Теперь он сумел протянуть к ней руку. Пальцы мягко коснулись подбородка, и Хемет пришлось взглянуть фараону в глаза.
— Сети избрал для дочери прекрасного учителя, который способен дать моему сыну много больше, чем может усвоить его дочь.
Яркие губы Хемет дрогнули.
— С каких это пор жрица Хатор вдруг превратилась в мужчину?
— Потому что она умнее многих мужчин. Те способны вбить знания лишь палками, и потому наш сын ничему у них не научился, а с ней он кроток и покорен. Я велю ему принести написанные им свитки, и сама убедишься в правоте моего выбора.
Хемет продолжала ухмыляться.
— Если только в выборе Сети. Ты не умеешь выбирать женщин.
— В своей жизни я выбрал лишь одну женщину. Я выбрал тебя и никогда не пожалею о своём выборе.
— Меня выбрал твой отец, а ты нагло украл меня у него. Гляди, чтобы твой сын не пошёл по твоим стопам.
— Сколько же в тебе злости! — фараон отдёрнул руку и вновь сжал пальцы в кулак. — Наш сын ещё слишком мал, но я не подумаю стоять у него на пути, если Бастет зажжёт между ним и Асенат священный огонь, как отпустил тебя мой отец.
— Я была одной из многих, и за год, что я прожила во дворце его невестой, он ни разу не зашёл ко мне, да и с трудом вспомнил, кто я, когда ему сообщили про тебя. А Асенат твоя единственная женщина. Будь я тобой, я бы не тянула со свадьбой.
