Ласковые имена - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф (мир бесплатных книг .TXT) 📗

– Это не имеет значения. – Она взяла легкую, почти безжизненную руку дочери.

– Ты должна снова набраться сил. Тебе еще придется согнуть не один рельс.

– У меня еще есть время.

– Хм. А Ренуар пусть еще побудет у меня, – сказала Аврора.

На лице Эммы радость уступила место легкому огорчению.

– Тебе не нравится быть бабушкой, не так ли? Ты не воспринимаешь это как естественный ход жизни или что-то подобное, правда?

– Да! – воскликнула Аврора так резко, что Эмма чуть подпрыгнула.

– Хорошо, а я думала, что тебе будет приятно, – пробормотала Эмма растерянным, усталым тоном, которым так часто и так многозначительно говорила ее бабушка, Амелия Старретт, сталкиваясь с внезапными приступами злости своей дочери.

– Я всего лишилась… разве ты не видишь? – с жаром начала Аврора. Но потом у нее екнуло сердце, и она покраснела, ей стало очень стыдно, и она обняла дочь.

– Прости. Извини меня, пожалуйста. Ты ведешь себя как идеальная дочь, а я просто сумасшедшая, сумасшедшая.

На некоторое время она как бы забылась, прижимая к себе свою бледную и слабую девочку, а когда подняла глаза, то обнаружила, что волосы у Эммы все такие же ужасные. Но она воздержалась от комментариев, встала и обошла кровать.

Глаза Эммы вновь немножко заблестели.

– Почему ты решила отдать мне Клее? – спросила она.

Аврора пожала плечами.

– В моей жизни и так достаточно безумия, и без этой картины. Знаешь, она, наверное, оказывала на меня влияние все эти годы. Может быть, именно поэтому мои линии жизни никак не сходятся.

Вынув зеркало, Аврора в задумчивости стала себя разглядывать, она еще не совсем успокоилась, но освободилась от состояния чрезмерной взвинченности.

– А почему это ты привела двоих мужчин?

– Я решила напустить их друг на друга. Этих двоих и Альберто, и всех, кто может объявиться. Должна тебе сказать, что теперь мне понадобится много гостей.

– Ты должна принять во внимание, что я пребываю в бабушках не дольше, чем ты – в мамах. Возможно, я как-то свыкнусь с этой ролью, а если не с ней, так с ребенком, – добавила Аврора.

Она заметила, что дочь робко улыбается. Со своей полнотой, можно сказать, без волос, во всяком случае достойных упоминания, она каким-то образом ухитрялась быть милой, даже обворожительной и сохраняла хорошие манеры, даже несмотря на свой ужасный брак.

– Скажи спасибо, что тебе передался мой Бостон, и не смей говорить, что это только Нью-Хейвен. Если бы тебе достался только отцовский Чарлстон, я бы не могла во многом на тебя рассчитывать.

Погрозив кулаком своей застенчиво улыбавшейся дочери, глядевшей на нее своими «северными» глазами, Аврора вышла.

По вестибюлю больницы круг за кругом шагали Генерал и Вернон, испытывавшие неловкость в обществе друг друга, которая, однако, не могла сравниться с неловкостью, возникавшей у них при мысли о предстоящем возвращении Авроры.

– Я целый день чувствовал, что она не в себе, – несколько раз повторил Генерал. – Видите ли, ее настроения – непредсказуемы.

Вернон согласился бы, но не успел, так как, прежде чем он мог что-либо сказать, Аврора застала их врасплох, выйдя из лифта.

– Что вы думаете о младенце? – сразу же спросила она.

– Мы его не видели, – ответил Генерал. – Ты нам не говорила, что надо посмотреть.

Аврора бросила на него высокомерный взгляд.

– Вы провели тридцать минут в одном здании с моим внуком и даже не постарались на него взглянуть. Это похоже на отсутствие желания или способности подойти к ситуации по-генеральски; что бы это ни было, это относится и к вам, Вернон. По крайней мере, я надеюсь, что вы подружились, пока я была занята.

– Конечно, – сказал Вернон.

– Да уж вижу, – заметила Аврора. – Не могли бы вы отвезти меня к тому гаражу, где стоит моя машина? Я устала. Гектор, если ты не возражаешь, мы с тобой в скором времени встретимся дома.

Стоя около своего «паккарда», Генерал проводил взглядом отъезжавший «линкольн». Эф. Ви. распахнул перед ним дверь.

– Да, Эф. Ви., эта машина, правда, стала немножко неудобна, – сказал Генерал. – Я согласен, «линкольн» немного получше.

– «Линкольн»? – недоверчиво переспросил Эф. Ви.

– Ну, или что-нибудь в этом роде.

Аврора ехала в молчании. Вернон не мог понять, счастлива она или несчастна, и не спрашивал. Она хранила молчание до того момента, как они поднялись на восьмой этаж гаража.

– Все поднимаемся, поднимаемся, поднимаемся, – зевнула она.

– Да, вам сегодня рано пришлось подняться, – поддакнул Вернон.

– Ответ не блестящий, но все же получился разговор, – заметила Аврора, снова зевая. Больше она ничего не сказала, пока Вернон не подъехал к ее «кадиллаку».

– Да, он несколько потерял свой классический облик. Боюсь, что однажды мне не удастся вставить ключ зажигания.

– Если что, звякните мне, – предложил Вернон.

– Именно звякну, – пообещала Аврора, собирая свои туфли, которые скинула с ног. – Я настроена видеть вас у моих дверей в семь. И не забудьте прихватить карты.

– Сегодня в семь? – переспросил Вернон, заметив, что она снова зевает.

– Сегодня в семь, – повторила Аврора. – Мы приближаемся к безрассудному среднему возрасту, во всяком случае некоторые из нас. Может быть, я выиграю достаточно денег, чтобы завести себе «линкольн» и мальчика, с которым буду ходить на пляж, тогда вы все мне уже больше не понадобитесь, – она указала на него своим погнутым ключом. Потом села в машину и отъехала.

Когда она вернулась домой, Генерал, прямой как шомпол, сидел на кухне и ел из миски рисовые хрустящие хлопья.

Аврору невозможно было провести. Подойдя к нему, Аврора стиснула его твердую шею, чтобы посмотреть, можно ли сделать на ней вмятину. Заметной вмятины не получилось, а Генерал даже не обернулся.

– Ну, почему ты выглядишь, как Дон Кихот? – спросила она. – Нет ничего смешнее, чем Генерал со скорбным выражением лица. Чем я провинилась на этот раз?

Генерал продолжал есть, что ее рассердило.

– Ладно, Гектор. Я хотела быть дружелюбной, но если ты будешь пожирать эту дурацкую крупу, мне лучше не беспокоиться.

– Она не дурацкая, – возразил Генерал. – Какое ты имеешь право, черт возьми, критиковать эту крупу? Я уже много лет ем рисовые хлопья.

– Могу в это поверить. Именно поэтому у тебя такие худые колени.

– Нет, это из-за того, что я бегаю. Держу себя в форме.

– Какой толк от того, что ты в форме, если ты каждый раз злишься, когда я проявляю дружелюбие? Я бы предпочла, чтобы ты был подобрее, а твои коленки – помясистее. Ноги – это самое главное. Во всяком случае, для меня больше почти ничего не имеет значения.

Генерал не стал поддерживать спор. Налив на хлопья немножко молока, он стал прислушиваться, как они щелкают, потрескивают и тихонько шипят. Он пытался контролировать свой гнев.

Ничего не говоря, Аврора бросила на него презрительный взгляд, давая понять, что никогда не видела в жизни картины забавнее, чем когда он ест рисовые хлопья. Потеряв от злости самообладание, Генерал дал волю чувствам. Схватив коробку с хлопьями, он потряс ею перед носом Авроры, а потом стал размахивать ею с большой амплитудой, разбрасывая хлопья по полу кухни, причем некоторые из них сыпались на волосы Авроре, чего Генерал и добивался. Вообще-то он хотел высыпать ей на голову целую коробку, но, к сожалению, последние два дня, ощущая постоянную нервозность, чтобы успокоиться, безостановочно грыз хлопья, так что в коробке их осталось мало, во всяком случае, для его целей. Кончив разбрасывать хлопья, он швырнул пустой коробкой в Аврору, но бросок оказался неудачным. Без труда поймав ее одной рукой, Аврора лениво направилась к мусорному ведру и выкинула ее.

– Повеселился, Гектор? – спросила она.

– Из-за этого маленького нефтяника ты нам всю жизнь испортишь, – закричал Генерал. – Я тебя знаю. Ты меня уже унижала с итальяшкой. Сколько я, по-твоему, должен с этим мириться? Только это я и хочу знать.