Роковой рубин - Смит Дебора (е книги .txt) 📗
— Абсолютно ничего, — откликнулся он с едкой горечью. — И все кончится быстрее, чем ты успеешь моргнуть.
— Я буду моргать медленно, но часто.
— Продиктуй мне правила, Саманта, — грубо сказал он. — Что я должен делать, чтобы отработать свой хлеб? Сколько раз в день? И что шептать тебе на ушко, чтобы тебе было хорошо?
От этих жестоких слов она застыла.
— Не думаю, что ты от этого отвертишься, — с трудом произнесла она. — Ты и сам знаешь, что стоит тебе меня коснуться, ты раскроешься, моя драгоценная раковина, — и я буду собирать жемчуг.
— Вернешься с пустыми руками, — оборвал он ее мечтания, но глаза его говорили совсем другое.
«И все-таки, — думала она, отчаянно глядя ему в глаза, — он здесь — тот мужчина, которого я знала, которого любила». Единственная маленькая победа за весь этот ужасный день, единственное слабое свидетельство того, что ее надежды не беспочвенны.
Саманта обрела второе дыхание. Ей казалось, что она может сдвинуть горы. У нее закружилась голова, и она решительно стащила толстые перчатки и протянула к нему руки.
— Эти руки годятся не только для фотографировния и не только для работы на ткацком станке. Они заставят тебя прийти в себя. Эти руки заставляли мужчин распахивать глаза от восхищения, при том, что я не притрагивалась к ним и мизинцем.
И она упрямо потянулась к нему. Он вздрогнул, но не отступил, словно бы проверяя себя. Ее пальцы порхали в дюйме от его груди, поглаживая курчавые черные волосы, пробежали над сердцем, безмолвно моля об объятии. Он не поддавался. Но Сэмми ощутила глубоко спрятанную, невидимую дрожь и горячую волну, исходящую от его кожи, — этот жар пьянил и ее. Ее рука достигла пояса брюк, и на какое-то мгновение у нее появилась шальная мысль расстегнуть его. Но нет, это слишком просто. И слишком жестоко. Ей хотелось взять его за руки — ей необходимо было взять его за руки, чтобы круг замкнулся. Чтобы он вспомнил, с чего все началось, и вновь нашел свой путь в мире.
Ее пальцы скользнули по его плечу — боясь увидеть в глазах у него вспышку гнева, она заставила себя смотреть на свои пальцы, которые медленно двигались по оливковой коже, натянутой на мощном бицепсе, и наткнулись на размытую синюю татуировку размером с ее кулак. Четыре строчки на чероки, впечатанные в его кожу. Сэмми подняла на него испуганные глаза.
— Зачем ты сделал с собой это?
— У меня было много времени, — пугающе хрипло ответил он. — А все, что нужно, — только время и чернильная ручка.
«И воля вытерпеть боль», — подумала она. Джейк отвел глаза, оглядываясь в поисках рубашки. Она обхватила его запястье. Если бы он хотел убежать, ее сил не хватило бы, он бы, конечно, вырвался. Но он застыл на месте. Молча стояли они рука об руку, глаза в глаза — их связь восстановилась. Саманта могла праздновать победу.
— Что ты наделала? — прошептал Джейк, но не обвиняюще, а словно бы сдаваясь.
У Сэмми кружилась голова и подкашивались ноги. Она наклонилась к его предплечью и заставила себя всмотреться. Не спешить, шаг за шагом…
— Я… просто хочу быть ближе к тебе. Я ведь твоя жена. Я Рейнкроу. Я принадлежу тебе. И принадлежу народу, что оставил знаки на этой скале. Я научилась говорить и писать на языке твоего народа. — Она склонилась над татуировкой и тихо заплакала. — «Притчи», — хрипло прочла она. — Здесь написано: «Притчи, глава тридцать первая, стих десятый». — Она обеими руками обхватила его татуированное предплечье. — Ты не забыл. Клара читала нам это в тот день, когда ты сделал мне предложение. Она благословила нас этими строками, и тогда мы верили, что все у нас будет хорошо. «Кто найдет добродетельную жену? — процитирована она. — Ибо цена ее выше рубинов».
Может быть, он не отдавал себе в этом отчета, но его рука тоже сжала ее запястье.
— И если ты по-прежнему веришь в это, то все остальное неважно. Я никогда не прощу себе того, что с тобой случилось, но не буду больше думать, что без меня тебе будет лучше. У нас многое впереди, нам есть к чему стремиться.
— Начнем с того, что ты отдашь мне рубин. Ты ошибаешься, если думаешь, что нас с тобой связывает только он. — Она с надеждой посмотрела на него. — Я в долгу перед тобой за то, что, пока меня не было, ты сберегла Коув.
Сэмми вздрогнула, как от пощечины.
— И всегда все упирается в этот проклятый камень, — тихо сказала она. — Я никогда не смогу этого понять. Но мой ответ прежний — нет.
И было кое-что еще, в чем она не сознавалась даже себе. Она ни за что бы не признала вслух существования каких-то там мистических сил. Но подспудно ее мучила мысль об этом.
Этот камень — единственная вещь, которая снова может вызвать вражду между ними и Александрой. Значит, камень должен исчезнуть.
Если отдать Джейку камень, то он, возможно, не уйдет — но только потому, что он перед ней в долгу. Если держать камень у себя, то он не уйдет, потому что не сможет уйти от камня. И так и так плохо. Разумеется, Ачександра не виновата в гибели его семьи, хотя — Сэмми была уверена — отнюдь не скорбела по поводу этой трагедии. И к Малькольму Друри она, конечно, не имела отношения.
Но Александра может снова раздуть прошлое, а Джейк и так уже слишком много страдал. И страх, что ее кровная родственница послужит причиной нового горя для Джейка, пересиливал все остальные чувства.
Он медленно отнял свою руку — она не удерживала — и легко-легко, словно желая снять боль, провел пальцами по ее расцарапанной щеке, отчего сердце у нее едва не остановилось. Но как только она снова коснулась его руки, он почти отскочил назад, и в глазах у него не было никакой нежности.
— У тебя свои условия, у меня свои. Поверь, если ты нарушишь мое условие, все будет кончено сразу, второй попытки не будет. Я от тебя уйду, не оглянувшись.
Все еще под обаянием его короткой ласки, она слабо кивнула.
— Какое условие?
— Не дотрагивайся до меня. Ни в коем случае. Мгновение он смотрел на нее, чтобы убедиться, что до нее дошло. О, до нее дошло! Причем настолько мощно, что она вспомнила ощущение немоты — когда ты заперт внутри себя и общаешься только при помощи рук.
А теперь он и в этом ей отказал.
Александра была не одна — а значит, с отработанным обаянием соответствовала ситуации. Она разумно придерживалась традиционного образа жены политика — улыбка, гостеприимство, неустанная пропаганда успехов мужа. Сама всегда на заднем плане, но при этом от нее зависело столько, что широкая общественность даже и представить себе не могла. Именно она проложила дорогу в волшебную страну Оз. Оррин стал губернатором именно благодаря ее закулисной деятельности. А Тим, ну, Тим, конечно, сильно мешап ей, но манипулировать им было легко.
Она умела управляться и с ребятами из штаб-квартиры партии. Пухлощекий, с рыскающими глазами мужичок, который сидел рядом с ней, был впечатлен.
— И как давно вы водите самолет? — спросил он ее под шум двигателя.
— Уже год. Я поставила себе цель — к своему пятидесятилетию получить лицензию. И получила. — Александра искусно выровняла маленький двухместный самолет. — Посмотрите направо. Вы видите Пандору с высоты птичьего полета.
— Губернатор так гордится вами. Он говорит, что вы — его вдохновительница.
Александра улыбнулась.
— Херб, я всегда говорила, что мы идеальная пара. И это не пустые слова. В нашем шкафу нет никаких скелетов. Пожалуй, партии не найти более подходящей пары для, ну, назовем это особой миссией. — И она бросила на Херба кокетливый взгляд.
Старый кот смотрел на нее, размышляя и прикидывая.
— Вы понимаете, нам не доставляет никакого удовольствия копаться в грязном белье. Мы просто хотим полностью обезопасить себя от неприятных сюрпризов. Сами знаете, средства массовой информации испытывают нездоровое пристрастие к раскапыванию всякого рода сплетен.
Александра засмеялась.
— Удивительно, как некоторые достойные слуги народа боятся пристального взгляда. Но мы с Оррином выдержим, уверяю вас. Я не поставлю партию под удар, Херб. — И, не дав ему времени ответить, перехватила инициативу. За время полета она хотела расставить все точки над «i» и завоевать полное его доверие. — Ваши люди уже спрашивали меня о сыне, и я скажу вам, что я ответила. Он много и хорошо работает в качестве сенатора штата, он прям и честен, он прет напролом, и он умеет добиваться своего, конечно, создавая себе врагов. Как каждый хороший законодатель. Ему завидуют — но, в конце концов, он Вандервеер, а это имя вызывает в Северной Каролине большое уважение.
