Небесные девушки - Глэмзер Бернард (лучшие книги .txt) 📗

Я подарила ему одну из моих неопределенных идиотских улыбок, как если бы он был самым остроумным парнем на целом свете, и пошла дальше. Мысль Джен о пении гимнов с хождением по кругу представлялась довольно здравой.

Возможно, такая процедура помогла бы, если бы пение сопровождалось игрой на тамбурине.

Роя в его кресле не оказалось. Я предположила, что он ушел привести себя в порядок. Из переднего холла для отдыха доносился страшный шум, и я могла слышать голос Люка, покрывавший все остальные. Я поколебалась, а затем пошла посмотреть, что происходит. Пять мужчин все еще играли в покер, и несколько других мужчин собрались наблюдать за игрой. Они не ломали мебель, но шум стоял такой, как будто они занимались именно этим. Они, вопили при ужимках Люка, а он кричал им в ответ и потягивал из своего глиняного кувшина. Напиток залил его одежду. Он сдвинул свою ковбойскую шляпу на затылок; я предположила, что он сильно потел и его кожа становилась вощеной. Он увидел меня и заорал:

— Кэрол, голубушка! Иди сюда! Подойди! — Он слегка толкнул локтем мужчину, сидящего рядом с ним.-Подвинься, Берни, чтобы Кэрол могла сесть. Эй, ребята, вы когда-нибудь видели более милую, нежную девушку, чем Кэрол, а? Вы когда-нибудь видели более невинную пару глаз? Подойди, Кэрол, иди сядь рядом с твоим старым дядюшкой Люком. Подвинься, Берни, ты не слышишь меня?

Но мне не пришлось отвечать ему, потому что из двери кабины в конце прохода вышла Кейт, сопровождаемая капитаном. Они прошли к карточным игрокам, и Фрэнк Хоффер протиснулся между мужчинами, стоявшими там, к Люку:

— Мистер Лукас.

— Привет, капитан! Привет, сынок! Как насчет глотка, а? — Люк показал глиняный кувшин.

— Мистер Лукас…

— Резво летим, сынок? Земля уже видна?

— Мистер Лукас, я не собираюсь мешать вашему развлечению. Хочу, чтобы все на борту хорошо провели время в этом полете. Но мне бы хотелось попросить вас о любезности сохранять здесь порядок.

— Порядок? — Люк встал. Сидящий с ним рядом Берни потянул его в кресло.

— Вы понимаете, что я имею в виду, мистер Лукас, — сказал Фрэнк. Он повернулся к остальным. В его вежливом голосе звучала твердость. — Джентльмены, вы бы оказали мне любезность, если бы заняли свои места. Небезопасно собираться в кучу и стоять во время полета. Попади мы в небольшое завихрение, тогда вам бы пришлось несладко.

— Послушайте, капитан, — начал один из мужчин.

— Могу я спросить ваше имя, сэр?

— Блайт, Джим Блайт.

— Мистер Блайт, мы не раз попадали в воздушные ямы и падали неожиданно на тысячу футов. И однажды в результате такого падения один парень получил повреждения. Так что, если не возражаете, займите ваше место, хорошо? Я был бы вам очень обязан.

Мужчины начали расходиться.

Люк в бешенстве выкрикнул:

— Эй, капитан!

— Да?

— Что за фокусы прийти сюда и всеми командовать?

— Это моя работа, мистер Лукас.

— Ах, вот как? С каких это пор?

— С тех пор, как мы взлетели. Я командир этого самолета. Я ответствен за безопасность пассажиров и экипажа. Вы что-нибудь еще хотели узнать?

Люк сердито смотрел на него.

— О'кей, — сказал Фрэнк. — Только отнеситесь к этому спокойно, хорошо? И если вы не возражаете против дружеского совета, я бы заткнул пробкой этот кувшин, на вашем месте, и на время убрал бы его.

— Капитан!

— Да?

— Капитан, я заключу с вами сделку. Вы возьмете мои карты в этой игре в покер, а я поведу ваш корабль за вас. Как это вам? Неплохо, а?

Фрэнк засмеялся и пошел к своей кабине. Но он сделал именно то, что Кейт вынуждена была попросить у него; он разбил эту буйную группу, он успокоил шумевших, восстановил порядок за несколько секунд. Настоящее волшебство, как человек заставил других почувствовать свою силу.

Когда мы вернулись в камбуз, Кейт произнесла:

— Я вынуждена была так поступить. Я применила все свое умение, пытаясь что-то сделать с этим старым сукиным сыном, но я даже не смогла заставить выслушать себя. Пришлось позвать Фрэнка.

— Он определенно поставил их на место.

— О, конечно. Он славный парень.

На панели в камбузе постоянно звучал перезвон вызовов. Зеленые лампы вызовов чуть ли не шипели.

— Мой Бог, у меня полдюжины заказов на выпивку. Мужчины, должно быть, там в бешенстве, — сказала я Кейт.

— Пусть подождут, — ответила она.

— Но они уже ждали…

— Тогда выйди и успокой их.

— Что я скажу?

— Скажи, что у нас некоторые неполадки с электрическими соединениями. И все.

Это действовало, разумеется, как чудо. Я ходила взад и вперед, произнося горестным шепотом:

— Видите ли, я сожалею, ваш напиток задержался, сэр, но у нас небольшая неприятность с электричёскими соединениями в камбузе… — И эти большие, томимые жаждой скотоводы были полны искреннего участия. Они поняли. Даже парень с чувственными карими глазами был тронут и прекратил на несколько минут интересоваться, какие экзотические деликатесы покоятся под пуговицей моего жакета.

— Сгорел предохранитель? — спросил он.

И я ответила:

— Нет, не совсем предохранитель. Но мы скоро все исправим. — Мне стало довольно жарко, потому что мне не нравится прибегать даже к малейшей лжи. С другой стороны, я чувствовала душевный подъем — мы действительно оказывали этим ребятам любезность, они будут иметь возможность более основательно сосредоточиться на хористках из «Фоли-Берже» или куда они еще направятся, когда достигнут Парижа; они получат гораздо больше радости от своего отпуска.

Потом, на обратном пути, я встретила Роя Дьюера, медленно бредущего по проходу. Наконец, после долгих месяцев мы снова оказались лицом к лицу. Он побрился и умылся, и он снова стал, если не считать его ковбойских ботинок, в сущности, почти тем же Роем Дьюером, которого я знала в течение немногих светлых часов, и полюбила, и оплакала; мужчина, которому я предложила свое сердце, как скамеечку для ног, только для того, чтобы мне швырнули его обратно в лицо.

Он остановился.

Я остановилась, и в тот же миг все внутри меня остановилось.

Он спокойно сказал:

— Привет, Кэрол.

— Привет, сэр.

Его глаза были необычайно красивыми без его роговых очков, но довольно холодными и пытливыми, как будто он имел ко мне чисто научный интерес, хотел знать, чем я живу.

Он сказал:

— Хотел бы поговорить с тобой. Не могла бы присесть на минуту?

— Извините, сэр, у нас неприятность с электрическими соединениями в…

У меня перехватило дыхание, когда я сказала это, я поразилась сама себе. Зачем я отвергаю его снова и снова, как избалованный ребенок? Неужели я не подросла за все эти тысячи лет одиночества, неужели я не подросла хотя бы на дюйм?

Он весело рассмеялся, как если бы, по всем научным данным, которые он накопил, это было именно то, что он ожидал, — еще одна увертка, еще одно маленькое высказывание, начинающееся с «извините», как обычно.

— Ничего важного, — проговорил он. — Я только хотел сказать тебе, что я решил прошлой ночью отказаться от этой поездки. — Он засмеялся снова. — Но у Люка Лукаса были другие мысли. Я не перекладываю на него вину, это полностью моя вина. Вот и все.

— Рой…

— Не волнуйся. Я больше не буду тебя беспокоить.

— Я рада…

Он резко сказал:

— Я полагал, что ты будешь рада, — и начал боком продвигаться мимо меня.

Я сказала, стараясь говорить негромко:

— Почему ты не даешь мне закончить? Я рада, что у Люка были другие мысли, я рада, что ты здесь. Вот что я имела в виду, когда сказала, что я рада.

Он повернулся с выражением гнева на лице, как будто я просто насмехалась над ним; но он не мог не видеть правды. Мы в упор смотрели друг на друга, и мир перестал вращаться. Он сказал:

— Кэрол… — Но я должна была покинуть его. Я наконец сказала то, что было в моем сердце, не было ничего больше, что я могла бы добавить на людях без того, чтобы не разразиться слезами и не выставить себя на всеобщее обозрение; и необходимо было удержать его еще час или около того, в то время как мы спешили практически на скорости звука к побережью Франции. Мы там будем одни, мы будем иметь возможность говорить часами наконец без стада скотоводов, навостривших в нашу сторону свои уши; но даже с этой утешающей мыслью я едва дошла обратно до камбуза.