Миг бесконечности. Том 2 - Батракова Наталья Николаевна (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
«Вот теперь все… Теперь финал…»
Почувствовав полное опустошение, она выключила компьютер, набросила на плечи куртку, прихватила сумку с вещами и, не оглядываясь, поспешила к выходу…
— Добрый день, я прилетел, — пройдя паспортный контроль, Вадим набрал номер Галины Петровны. — Как там мама? Почему у нее телефон отключен?
За два последних дня у них установились особо доверительные отношения. То ли повинуясь приказу, то ли по собственной воле женщина сообщала ему о каждом шаге матери: как спала, какое давление, какое настроение, чем занималась, о чем говорили, какую тему удалось благополучно обойти. За это истерзанный переживаниями Ладышев был ей безмерно благодарен. Во всяком случае, хотя бы за одно он был спокоен: с самым дорогим человеком все в порядке.
Правда, он предполагал, что после обещанного разговора все могло измениться к худшему. Уж слишком быстро мать успела привязаться к Кате. И в том была его вина.
— Нина спит, — едва слышно ответила Галина Петровна. — А телефон я отключила по ее просьбе. И домашний тоже.
— Что-то случилось? — насторожился Вадим. — Мама никогда не спит днем.
— Я ей всяких капель успокаивающих накапала, вот и спит. Ой, Вадим Сергеевич, прямо не знаю, как вам все рассказать, — зашептала она в трубку. — После того как она прочитала статью, заплакала и плачет не переставая. А тут еще люди стали звонить: знакомые и незнакомые. И на мобильный, и на домашний. Кто со словами сочувствия, кто со словами поддержки, что наконец-то правда восторжествовала. Из газеты попросили дать комментарии к статье.
— Что за статья? — напрягся Вадим. — Подробнее можно?
— Статья о Сергее Николаевиче. Сегодня вышла. А разве вы не знаете?
— Нет, в первый раз слышу. И что там?
— Там… Ну как вам сказать? Лучше самому прочитать…
— Хоть кратко можете пересказать?
— Ну… О Сергее Николаевиче много хорошего сказано, о его жизненном пути, достижениях, преданности профессии. О любви, о том, как после смерти мужа Нина Георгиевна продолжает его любить, хранит память, ходит по кабинетам чиновников, пытается пробить установку мемориальной доски, — Галина Петровна замялась.
— А еще? — не утерпел Вадим.
— О том, что его погубило… Вся правда. В общем… В общем, статью Екатерина Проскурина написала. В девичестве… Секундочку… — в трубке послушался шелест страниц. — В девичестве Евсеева.
— Какая газета?
— «ВСЗ». Нина на нее подписку с февраля оформила, а пока каждый номер по утрам покупала, когда Кельвина выгуливала. Или меня просила. Вот я и купила сегодня на беду, — сокрушенно вздохнула женщина. — Кто мог подумать, что статью, от которой умер Сергей Николаевич, написала Катя? Такая милая молодая женщина, добрая, умная, справедливая. И допустила такую ошибку. Очень переживает теперь.
— Раньше надо было переживать, — заметив свой чемодан на ленте транспортера, буркнул Вадим.
Неожиданная новость ввела его в полное смятение, а четко выстроенная линия поведения в отношении Проскуриной в одну минуту сломалась.
«Забыть. Вырвать с корнем все, что с ней связывало. Никаких воспоминаний!» — безостановочно повторял он себе два дня подряд. Что-то даже стало получаться. Во всяком случае, за вчерашний день, наполненный траурными мероприятиями, он не так часто вспоминал о Кате.
Зато сегодня проснулся с мыслями о ней, о матери. В самолете только и думал о том, как преподнести ей правду о Кате. Но так ничего и не придумал. И вот сюрприз. Разве он мог предвидеть, что Проскурина напишет новую статью? Зачем она опять вмешивается в их жизнь? Кто ее просил?!
— Галина Петровна, не отходите от мамы ни на минуту. Если что — немедленно вызывайте «скорую». Я заеду домой и сразу к вам, — проходя мимо таможенника, посмотрел на часы. — Буду максимум через час.
Глянув на до предела напряженное лицо мужчины, услышав обрывок фразы и жесткий тон разговора по телефону, таможенник, сделавший было шаг навстречу, непроизвольно отступил назад. Зачем задавать глупые вопросы: откуда прилетел, что везет? И без того заметно, что добропорядочный гражданин, у которого возникли проблемы. Таможенники тоже люди.
— Добрый день, Вадим Сергеевич, — поздоровался дожидавшийся шефа в толпе встречающих Поляченко. — Как долетели?
— Добрый. Нормально, — коротко ответил тот и, отпустив ручку чемодана на колесиках, окинул взглядом зал прилета. — Где здесь газетный киоск, не знаешь? — спросил он.
— Не нужен вам киоск, — опустил глаза Андрей Леонидович. — Я «ВСЗ» из офиса забрал, знал, что захотите прочитать. В машине лежит.
— Тогда пошли. Чего стоим? — подхватил чемодан Ладышев.
«МИГ БЕСКОНЕЧНОСТИ ЛЮБВИ…» — выхватил взгляд знакомую фразу-заголовок.
Однажды он уже слышал ее от отца, когда тот пытался отговорить его от встреч с Гаркалиной.
«Что он тогда еще сказал? „…Когда-нибудь ты поймешь разницу между мигом влюбленности и мигом любви…“», — вспомнил он.
«Ладно, с этим разберемся… Что там дальше?» — вернулся он к двум газетным страницам.
Биографическая справка, в которой подробно указаны звания, регалии отца. Три фотографии. На первой — смеющийся молодой человек, очень похожий на Вадима, в белом халате поверх гимнастерки, на фоне палатки с красным крестом. На второй — зрелый, сурового вида мужчина, все в том же белом халате, но уже за институтской кафедрой. И, наконец, любимая мамина фотография: счастливое семейство втроем.
«Где она ее взяла? Кто позволил? — ревниво отреагировал он, чувствуя нарастающее раздражение. — Это семейная реликвия!»
«…Дом в глубине улицы Пулихова, уютная квартира, порядок и тишина. Кабинет, стол, настольная лампа, научная библиотека — немые свидетели радостей, горестей, сомнений, трудов человека, к имени которого по сей день с почитанием относятся в медицинском мире.
Сергей Николаевич Ладышев — военно-полевой хирург, фронтовик, профессор. Любящий муж, отец. Человек-глыба, человек-легенда. И его супруга — Нина Георгиевна Ладышева, светлая и удивительная женщина, общение с которой еще раз убеждает: настоящая любовь не имеет временных рамок и возрастных границ…» — прочитал он вступление и, не отвлекаясь больше на мысленные комментарии, продолжил:
«…— Нина Георгиевна, вы помните, как познакомились с Сергеем Николаевичем?
— Очень хорошо помню. Я тогда была совсем маленькой девочкой, — листаем мы семейный альбом со старыми черно-белыми фотографиями. — Когда в Москве арестовали моего отца — сотрудника МИДа и известного переводчика, мы с мамой гостили в семье ее брата, хирурга-травматолога, который после войны осел в Минске. Он убедил маму не возвращаться домой и, конечно же, рисковал, приютив нас у себя. Как рисковали и все те, кто был вхож в его дом. Я тогда мало что понимала, была болезненной, плаксивой девочкой и хлопот родным доставляла немало.
Однажды у меня разболелся живот. Подозревая аппендицит, дядя решил проконсультироваться у коллеги. Стоило его увидеть, как я сразу перестала хныкать. Уж не знаю, что меня тогда так впечатлило: то ли голос, то ли то, что доктор был в форме, при этом необыкновенно красив и подтянут. Сергей Николаевич тогда служил в военном госпитале.
Аппендицит он исключил и посоветовал родным посадить меня на диету. Спустя несколько дней боли прошли, а доктор стал захаживать в гости. Все сразу отметили, что в его присутствии я меняюсь до неузнаваемости: не капризничаю, становлюсь послушной. Скорее всего, мне не хватало отца, и я выбрала среди окружающих этакий его „заменитель“.
Пришло время идти в школу. На семейном совете в присутствии доктора у меня в шутку спросили, с кем я хочу пойти первый раз в первый класс. Не задумываясь, я по-детски искренне ответила: с дядей Сережей, потому что я его люблю. Все посмеялись, но пожелание выполнили. Вот так и отвел он меня за руку в страну знаний.
Вскоре выпустили папу. Он приехал в Минск, устроился на работу, ему выделили комнату, и мы съехали от дяди. Отец вернулся, но я сильно скучала по Сергею Николаевичу: постоянно упоминала его имя в разговорах, бегала в гости к дяде по поводу и без в надежде, что Сергей Николаевич заглянет к нему на дружеский огонек и нам удастся пообщаться. Моя детская привязанность стала раздражать родителей, и они решили со мой поговорить довольно жестко. Девочке так вести себя непозволительно, тем более если есть отец. В общем, так получилось, что я не видела любимого доктора до самого окончания школы и поступления в институт…»
