Битва за любовь (Запах серы) - Гэблдон Диана (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Он покачал головой и посмотрел на меня через стол уверенным, твердым взглядом.
— Пути Господни неисповедимы для нас, и это очень хорошо. Вы правы, ma сhere, церковь в своих установлениях не могла предвидеть ситуации, подобные вашей, и потому вы не можете руководствоваться ничем, кроме собственного разумения и Божьей, помощи. И я не могу сказать вам, что вы должны делать и чего не должны. Пред вами свободный выбор — как и перед любым человеком На Земле. А история, как я полагаю, есть единение всех человеческих поступков. Некоторых рабов своих Господь наделяет возможностью влиять на судьбы многих. Быть может, вы одна из таких. Быть может, нет. Я не знаю, почему вы здесь. И вы не знаете. И похоже, что ни один из нас этого никогда не узнает. — Он не без юмора округлил глаза. — Порой я даже не знаю, зачем я-то здесь!
Я рассмеялась, а он близко пригнулся ко мне через стол.
— Ваше знание будущего — орудие, данное вам так же, как потерпевшему кораблекрушение судьба посылает нож или леску для ловли рыбы. Пользоваться этим орудием не безнравственно, если вы поступаете в соответствии с законами, данными нам Богом, и если вы не употребляете его во зло.
Он помолчал, сделал глубокий вдох, а потом — сильный выдох, от которого приподнялись его шелковистые усы.
— Все, что я могу сказать вам, дорогая мадам, это то же, что я говорю любому, кто обращается ко мне за советом в душевном смятении: положитесь на Бога и молите его о руководстве. — Он пододвинул ко мне свежий пирог. — Но, что бы вы ни решили делать, для этого нужны силы. Так что примите еще один маленький совет: когда вы в сомнении, ешьте.
Когда я вечером зашла проведать Джейми, он спал, положив голову на предплечье. Пустая миска из-под супа добродетельно стояла на подносе, а рядом с ней — нетронутые тарелки с хлебом и мясом. Я переводила взгляд с невинного, сонного лица на тарелки и обратно. Потрогала хлеб. На корочке осталась вмятинка от пальца. Хлеб свежий.
Я оставила его спящим и пошла поискать брата Роджера, которого обнаружила в кладовой.
— Ел он хлеб с мясом? — спросила я без проволочек.
— Да. — Брат Роджер улыбнулся в свою пушистую бороду.
— Удержал?
— Нет.
— Надеюсь, вы не убирали за ним?
Ему мой вопрос показался забавным — округлые щеки порозовели.
— Как бы я посмел? Нет, он из предосторожности заранее подставил тазик.
— Вот лукавый шотландец! — Я невольно засмеялась.
Вернулась в комнату и легонько поцеловала Джейми в лоб. Он слегка пошевелился, но не проснулся. Вспомнив совет отца Ансельма, я забрала тарелки с хлебом и мясом к себе в комнату, чтобы поужинать.
Полагая, что Джейми скорее оправится от своей нервозности и желудочного недуга, если я буду меньше его беспокоить, я почти весь следующий день провела у себя в комнате, читая «Травник», который дал мне брат Амброз. После полудня пошла навестить своего непокорного пациента. Но вместо Джейми я обнаружила в комнате весьма смущенного Мурту, который сидел на стуле у стены.
— Где он? — спросила я, оглядывая комнату.
Мурта ткнул пальцем в сторону окна. День был холодный и сумрачный, светильники зажжены. Окно было не занавешено, и холодный ток воздуха снаружи колебал язычки пламени.
— Он вышел во двор? — недоверчиво спросила я. — Куда он пошел? Зачем? И что он надел на себя, дьявол его побери?
В последние дни Джейми лежал в постели большей частью обнаженный: в комнате было тепло, а прикосновение одежды к заживающим ранам причиняло боль. Покидая ненадолго комнату по необходимости и при поддержке брата Роджера, он надевал широкую монашескую рясу, но сейчас эта ряса, аккуратно свернутая, лежала в ногах кровати.
Мурта подвинулся вместе со своим стулом немного вперед и уставился на меня совсем по-совиному.
— Сколько всего вопросов? Четыре? — Он поднял указательный палец. — Итак, первый: да, он ушел. Второй. — Мурта присоединил к указательному средний палец. — Куда? Будь я проклят, если знаю. Третий, — вверх поднялся безымянный палец. — Зачем? Он заявил, что ему осточертело сидеть взаперти. Четвертый, — поднялся мизинец. — Также будь я проклят, если знаю. Когда я видел его в последний раз, на нем ничего не было. — Мурта сложил четыре пальца и выставил вверх большой. — Вы не спрашивали, но отвечаю: ушел примерно час назад.
Я так и вспыхнула — от полной беспомощности. Поскольку преступник исчез, я набросилась на Мурту:
— Вы что, не знаете, что на дворе подмораживает? Снег идет! Почему вы его не остановили? И что вы имеете в виду, утверждая, что на нем ничего не было?
Маленький клансмен сохранял полную невозмутимость.
— Конечно, знаю. Думаю, и он знал, не слепой. Остановить его я пробовал. Когда он собрался уходить, я сказал ему, что он еще к этому не готов и что вы мне голову снимете, ежели он уйдет. Схватил его рясу и стал спиной к двери. Сказал, что он пройдет только через мой труп. — Мурта помолчал и сообщил совершенно не к месту: — У Элен Макензи была самая прекрасная улыбка, какие я видел. Любого мужчину пробирала до самых костей.
— И поэтому вы позволили ее тупоголовому сыну уйти, чтобы замерзнуть до смерти? — вспылила я. — Какое отношение имеет улыбка его матери ко всему этому?
Мурта раздумчиво потер себе нос.
— Да, так вот я ему сказал, что не пропущу его, и он на меня этак поглядел. Улыбнулся точь-в-точь как его матушка и прямо голый вылез в окно. К тому времени, как я подскочил к окну, он успел удрать. Я в полном ужасе воздела глаза к небесам.
— Он велел, чтобы я вам сказал, куда он направился, и чтобы вы о нем не беспокоились, — завершил свое объяснение Мурта.
— Чтобы я о нем не беспокоилась! — в бешенстве бормотала я себе под нос, пока бежала к конюшне. — Лучше бы он сам о себе побеспокоился, когда попадет мне в руки!
В этих местах лишь одна большая дорога вела от побережья во внутренние районы страны. Я ехала по ней крупной рысью, то и дело поглядывая на окружающие поля. Та часть Франции, где находился монастырь, была густо населена крестьянами, и, к счастью, леса хорошо расчищены; ни волки, ни медведи не представляли здесь серьезной опасности.
Я нашла его примерно в миле от монастыря, Он сидел на одной из многочисленных верстовых тумб, оставленных повсюду древними римлянами.
Был он бос, но одет в короткую куртку и тонкие штаны — собственность одного из конюхов, если судить по пятнам на них. Я натянула поводья и некоторое время смотрела на него, опершись о переднюю луку седла, потом сказала этак небрежно:
— У тебя нос посинел. И ноги тоже, между прочим.
Он ухмыльнулся и вытер нос тыльной стороной ладони.
— Яйца тоже. Может, ты мне их погрела бы?
Замерз он или нет, но настроение у него было явно хорошее. Я слезла с лошади и остановилась перед ним, укоризненно качая головой.
— Выходит, это бесполезно? — спросила я.
— Что именно?
— Злиться на тебя. Тебя, я вижу, ничуть не заботит, что ты можешь схватить воспаление легких, что тебя съедят медведи, что меня ты замучил до полусмерти…
— О медведях я ничуть не беспокоюсь. Они в это время спят в своих берлогах.
Я утратила всякое самообладание и замахнулась, чтобы дать ему в ухо, но он поймал мою руку и легко удержал ее, смеясь над моим негодованием. После нескольких секунд бесплодного сопротивления я сдалась и тоже засмеялась.
— Ты собираешься вернуться? — спросила я. — Или будешь еще что-нибудь доказывать?
Движением подбородка он указал мне на дорогу:
— Ты отъезжай вон к тому старому дубу и подожди меня там. Я хочу сам дойти до того места.
Я прикусила язык и удержалась от кое-каких замечаний, готовых у меня сорваться, и села в седло. Остановилась возле дуба и стала смотреть на дорогу, но тотчас поняла, что просто не в состоянии наблюдать за мучительными усилиями Джейми. Когда он упал в первый раз, я крепко сжала поводья руками в перчатках, потом решительно повернулась спиной к нему.
