Безмолвная честь - Стил Даниэла (бесплатные серии книг txt) 📗
Глава 4
После двухнедельного плавания «Нагоя-мару» бросил якорь в гавани Сан-Франциско. Наступил август, море было тихим, погода — чудесной, и для большинства пассажиров плавание прошло благополучно.
В основном на «Нагоя-мару» путешествовали семьи и пожилые люди, которые никуда не спешили и потому отказались от пересадки в Гонолулу. Пассажиры были в большинстве японцами, отправляющимися в Перу и Бразилию, но попадались и американцы — как соседка Хироко по каюте. Замкнутая и сдержанная, пожилая женщина редко разговаривала с другими пассажирами и с Хироко — разве что когда они одевались или проходили мимо друг друга по пути в ванную.
Хироко было нечего сказать соседке, как и всем прочим. Всю дорогу до Сан-Франциско она провела оцепенев от горя и тоски по дому, которые усиливали легкие приступы морской болезни.
Несколько раз молодые японцы пытались заговорить с ней, но Хироко с безукоризненной вежливостью избегала любых попыток вовлечь ее в разговор. Со времени выхода из гавани Кобе до прибытия в Штаты она почти не разговаривала, ограничиваясь лишь краткими пожеланиями доброго утра или вечера. Приходя в столовую, она ни разу не обменялась со своими соседями по столу даже парой фраз. Она выглядела совершенно неприступной и выбирала самые темные и неброские цвета кимоно.
Незадолго до того, как корабль бросил якорь, Хироко уложила чемодан и маленькую сумку и на мгновение застыла у иллюминатора. Прямо по курсу виднелся новый мост Золотые ворота, на холмах расстилался город, сияя в лучах солнца ослепительной белизной зданий. Вид был живописный, но он казался Хироко непонятным и совершенно чужим. Она не могла не задаваться вопросом, что ее ждет здесь.
Ей предстояло встретиться с незнакомыми родственниками — впрочем, о них она слышала на протяжении восемнадцати лет жизни. Хироко могла лишь надеяться, что родственники окажутся такими же добрыми, какими считал их отец.
Буксир доставил на борт корабля таможенников. Дождавшись своей очереди, Хироко показала паспорт — как и остальные пассажиры, выстроившиеся в большой столовой.
Получив штамп иммиграционных властей, она вышла на палубу и пригладила длинные иссиня-черные волосы. Сегодня Хироко уложила их аккуратным узлом и выбрала бледно-голубое, словно клочок яркого летнего неба, кимоно — лучший из нарядов, увезенных ею из Кобе. Стоя у перил, Хироко выглядела совсем крошечной и прелестной.
Корабль дал громкий гудок, буксир отчалил, а «Нагоямару» пристал к тридцать девятому причалу. Спустя несколько минут пассажиры начали высаживаться на берег.
Большинство из них торопились встретиться с родственниками и друзьями, покончить со слишком долгим путешествием. Хироко спустилась по трапу медленно и нерешительно.
Она ступала грациозно, едва касаясь ногами земли, гадая, узнает ли она родственников, сможет ли разыскать их. Ее ужасало само пребывание на чужой земле. Что, если ее забыли встретить? Или попросту не узнают, а если и узнают, то невзлюбят с первого взгляда? Тысячи мыслей заметались в голове, когда она сошла на причал и увидела море незнакомых лиц. Люди толкались и спешили, искали свой багаж, подзывали носильщиков. Хироко совсем растерялась посреди этой суеты. Атмосфера на пристани была почти праздничной, и обрывки музыки, долетающей с соседнего корабля, усиливали это впечатление. Кругом стоял шум и крики вперемежку с фразами из песенки «В самом сердце Техаса». Уже отчаявшись, Хироко вдруг заметила лицо, смутно напомнившее ей отцовское. Мужчина оказался немногим старше Масао, ниже ростом, но в нем ощущалось что-то знакомое.
— Хироко? — спросил он, вглядываясь в ее лицо и уже убедившись в правоте своей догадки. Хироко выглядела в точности как на фотографии, присланной ее отцом. Она подняла на незнакомца нежный и застенчивый взгляд и молча кивнула в ответ. Ее ошеломила окружающая суета, она опасалась вовсе не найти родственников и потому не могла выразить облегчения, поняв, что те разыскали ее сами, — Я — Такео Танака, твой дядя Так. — Хироко вновь кивнула, удивленная тем, что дядя заговорил по-английски.
Он в совершенстве владел языком, в его выговоре Хироко не уловила ни малейшего акцента. — Твоя тетя Рэйко осталась в машине с детьми.
Хироко поклонилась ему так низко, как только могла, чтобы выразить глубокое уважение — свое и отца. Этим жестом дядя был удивлен не меньше, чем Хироко его английским приветствием. На мгновение Такео смутился, но коротко ответил на поклон, понимая, что, поступив иначе, оскорбил бы не только Хироко, но и ее отца. Такео уже давно привык обмениваться поклонами лишь с пожилыми людьми, но не с молодежью или ровесниками. Зная Масао, он ожидал, что его дочь не будет так следовать обычаям. Но тут же Такео вспомнил, что во время их единственной встречи мать Хироко, Хидеми, придерживалась всех церемоний.
— Ты уже выяснила, где твой багаж? — спокойно и деловито спросил Такео. Багаж доставили на пристань, в зоны, помеченные буквами алфавита, и Хироко указала на табличку с буквой "Т". Такео задумался, говорит ли его гостья по-английски. До сих пор она не произнесла ни слова, только кланялась и опасливо поглядывала, тут же робко отводя взгляд.
— По-моему, он должен быть вон там, — осторожно проговорила Хироко, отвечая на невысказанный вопрос дяди насчет ее английского. Она изъяснялась довольно свободно. произношение было чистым, хотя дядя понял, что пользоваться чужим языком Хироко неудобно. — У меня всего один чемодан, — добавила Хироко, в эту минуту сама удивившись собственному сходству с Хидеми. Ее отец и Юдзи легко переходили с языка на язык и, постоянно пользуясь английским, свободно объяснялись на нем. Английский же Хидеми был менее беглым, чем у Хироко.
— Как прошло плавание? — спросил Такео, направляясь к указанному Хироко месту, где уже ждал ее единственный чемодан. Рядом стоял таможенник, досмотр прошел на удивление быстро.
Подозвав носильщика и объяснив, где находится машина, Такео повел Хироко знакомиться с остальными родственниками. На стоянке у пристани он оставил новый фургон «шевроле», купленный год назад. Темно-зеленая машина с легкостью вмещала всю семью, даже собаку, которую Танака повсюду брали с собой. Но на этот раз собаку оставили дома — чтобы положить сзади багаж Хироко и сразу же вернуться в Пало-Альто. Дети настояли на своем желании встречать гостью и были возбуждены, предвкушая встречу.
— Плавание прошло без приключений, — без запинки отозвалась Хироко, — благодарю вас.
Она по-прежнему не могла понять, почему дядя обращается к ней по-английски — в конце концов, он родился в Японии. Хироко решила, что отец просил дядю дать ей возможность попрактиковаться в языке. Тем не менее ей мучительно хотелось поговорить по-японски. Беседовать на чужом языке им, двум японцам, казалось ей нелепостью.
Дядя был не более американцем, чем она сама, пусть даже провел в Штатах двадцать лет, и его жена и дети родились здесь.
Такео провел гостью через толпу на пристани, носильщик следовал за ними с чемоданом. Через несколько минут они достигли стоянки, где в машине ждали Рэйко и дети.
Рэйко в ярко-красном платье поспешно выбралась из машины и заключила Хироко в объятия, пока Такео помогал носильщику пристраивать чемодан в багажнике «шевроле».
— О, какая ты красавица! — воскликнула Рэйко, улыбаясь гостье. Сама она была миловидной женщиной, ровесницей Хидеми, но в отличие от матери Хироко носила короткую стрижку, умело пользовалась косметикой, а ее красное платье показалось Хироко слишком броским.
Хироко низко поклонилась тете, выказывая уважение к ней, как прежде — дяде Такео.
— Это ни к чему, — заметила Рэйко, по-прежнему улыбаясь. Взяв Хироко за руку, она повернулась к детям и познакомила их с гостьей. Рэйко называла детей Кеном, Салли и Тами, Хироко же знала, что их зовут Кендзи, Сатико и Тамико. Шестнадцатилетний Кен был на удивление рослым для японца, а, четырнадцатилетня я Салли казалась почти взрослой в спортивных туфлях, серой юбке и розовом кашемировом свитере. Эта хорошенькая девушка-подросток была точной копией своей матери. Прелестная восьмилетняя Тами, резвая и смешливая, бросилась Хироко на шею и крепко расцеловала, прежде чем та успела что-нибудь сказать.
