Не было бы счастья - Туманова Юлия (книги бесплатно без txt) 📗
— Ну мало ли, — пожала плечами бабушка, — может, на дорогах пробки или еще что. Давай, спускайся, а то у меня головокружение.
Только когда он очутился на земле, Ирина Федоровна с облегчением выдохнула. И, подавив желание надрать уши малолетнему разбойнику, повела его умываться. Гера бежала впереди и подпрыгивала, словно кенгуру, норовя лизнуть Даньку в нос. Вдруг она остановилась и, счастливо взвизгнув, метнулась к калитке. Через секунду оттуда во двор зашел черноволосый мужчина в костюме, немного мятом и перепачканном.
— Папа! — завопил Данька и бросился ему навстречу, перегоняя Геру.
— Ну вот и Илька, — вздохнула бабушка.
— Мама! Даня нашелся? Ой, ну слава богу, Илюша приехал. Марина, папа, Илюша приехал!
Данька висел у отца на плечах, Гера скакала вокруг и оглушительно лаяла. Марина с кастрюлей в обнимку докладывала брату последние новости из своего института. Ольга Викторовна пыталась всучить Илье клубнику, приговаривая, что в этом году ягода уродилась просто чудесная.
— Что ты ему аппетит перебиваешь? — ворчал дед, — парень две недели ни черта домашнего не ел, пойдемте-ка за стол. И по маленькой, да, Илюха?
— Витя, если ты еще раз помянешь черта, — вклинилась бабушка, — у меня случится разрыв сердца. Илья, дай я тебя поцелую.
— Мама, погоди, он весь грязный. Илюша, где ты был? И почему ты со стороны калитки, где машина? И что у тебя с костюмом? Данька, слезь немедленно с отца и иди мыть руки! Илька, тебя это тоже касается.
Илья чувствовал, как начинает привычно гудеть голова.
Он очень любил свою семью. Очень, правда. Но не всех сразу.
— А что ты такой бледный? Тебя в самолете укачало, да? Сколько раз я говорила, с твоим давлением нельзя летать, сел бы на поезд…
— Мама, мне нужно…
— Переодеться, я понимаю.
В левое ухо что-то бормотал Данька, в правое влетал заговорщицкий шепот сестры. Дед хихикал и подмигивал, показывая из-за спины бутылочку коньяка.
Да и Гера продолжала надрываться.
— Стоп! Тихо. Я очень соскучился и рад вас всех видеть, но…
— Мы тоже рады! Иди скорей за стол. Понукаемый со всех сторон, Илья побрел к террасе, продумывая план побега. Вдруг мама, шедшая впереди, круто затормозила, оборачиваясь к нему.
— Илюша, а что же ты один?
— А с кем он должен быть? — удивилась Маринка.
— Доченька, я же тебе говорила! — делая страшные глаза, напомнила Ольга Викторовна.
Дед пробился к Илье и горячо зашептал:
— Они еще сто лет будут балаболить. Давай-ка, внучек, за встречу дербалызнем. Ты видал, как я буфет-то поправил? Да-с, поправил, простоит еще дай бог!
Илья потер виски, пытаясь сосредоточиться. Бесполезно. Даже не стоит, наверное. Тогда он задумчиво уставился на бокал, да и выпил коньяк залпом, чего делать совершенно не следовало.
В желудке что-то содрогнулось, но жить стало немного веселей.
Данила нетерпеливо ерзал на отцовских коленках.
— Пап, а ты, правда, на маме больше не женишься?
— Данька, с чего ты взял? Нет, конечно. Дед, погоди, куда ты еще наливаешь?
— Закусывай, знай. Вон, бабка сколь наготовила.
— Илюша, Илюша, салфеточку возьми, — опомнилась Ольга Викторовна. — Ну что ты не расскажешь ничего? Да, а как же так получилось, что ты один-то? Мы думали, вы сразу из аэропорта приедете. Ты кушай, кушай. Вон салатик твой любимый, селедка под шубой. Картошечки давай побольше положу.
Ирина Федоровна перехватила тарелку внука.
— Не надо ему пюре с селедкой. Там соль одна. Витя, что с шашлыками?
— Ой, — обрадовалась Ольга Викторовна, — там же еще шашлыки. Илюшенька, ты не торопись, мясо подожди. Давай я тебе положу картошечки.
— Оля! Не надо картошки!
— Ах да.
Илья провел ладонями по лицу. В голове будто поселился целый полк и маршировал туда-сюда без остановки. Да еще и под аккомпанемент барабанов. Поспать бы… Завалиться на кровать, не раздеваясь, не занавешивая штор, и мутным взглядом уставиться в окно, где будут проплывать зеленые волны сосен. Слушать сквозь дремоту, как скрипит половицами старый дом, как дед под чутким руководством бабушки моет посуду, а мама комментирует двести сорок девятую серию «Новой жертвы» и стучит спицами, довязывая Даньке очередной свитер с лопоухим кроликом.
Нигде так не засыпалось, как дома. Казалось, будто сон подкрадывается издалека, позволяя еще немного надышаться родным воздухом, осознать, что все это правда и все это принадлежит тебе. И двор, откуда доносится повизгивание Геры, и тихое сопение за стеной, где Данька сосредоточенно мастерит новую модель самолета, и наивная ученическая тетрадка с Маринкиными виршами, забытая в кресле.
Дом всегда примирял его с жизнью. Тут не было спокойно, наоборот, постоянно что-то терялось, ломалось, кто-то орал, кто-то застревал в погребе, кого-то забывали на чердаке. Дом как будто развлекался, ставил подножки, по-родственному шутя и подмигивая фонариками на террасе. Он был пожилым, но веселился, как дитя, от души хлопая ставнями и потрескивая поленьями в камине. Мог неожиданно и беспричинно отключить свет, свалить с кухонного шкафа какую-нибудь безделицу, запрятать дедушкины очки.
Илья вполне допускал, что здесь живет домовой. Почему бы и нет?
Ему даже приятно было думать об этом. Домовой развлекался на всю катушку, но был безобидным парнем. Правда, судя по всему, он не выносил современную технику. Пылесосы, чайники, кофеварки ломались на «раз». С домовым устали бороться и стали выбивать ковер по старинке на улице, а кофе варить в джезве.
Бабушка была только рада. Умным машинам она не доверяла. У Ильи даже мелькало подозрение, что с домовым бабуля в сговоре.
Каждый раз, думая о доме, он сам себя поднимал на смех и кривил губы в язвительной усмешке. Взрослый мужик, солидный адвокат, галстук от Версаче, высокоинтеллектуальные беседы с коллегами в обеденный перерыв. Серьезная личность. Жесткий взгляд, с примесью загадочности и усталого цинизма, который он так долго репетировал перед зеркалом. Имидж, которому надо соответствовать. Образ, который не позволяет откровенности и наотмашь хлопает дверью по любопытным носам. «Простите, у нас закрыто».
Он реалист, циник и зануда. Откуда же берется нежность, когда он думает о доме? Каждый раз неожиданно, будто подстерегая его из-за угла, она вползает в сердце, обжигая и больно, и сладко.
Может быть, дом и ни при чем.
Просто многое связано с этими стенами. Наверное, так.
Стены помнят, как безумно вращая зрачками и улыбаясь бессмысленной счастливой улыбкой — от уха до уха — он скакал возле кроватки с крохотным человечком.
Стены видели его перекошенную физиономию, когда стало ясно, что жена вместо бутиков проводит время в другом месте и в более интересной компании. Слышали ее истерические всхлипы, когда он, от бешенства внезапно взяв себя в руки, завел разговор о разводе.
У стен, наверное, даже было свое мнение на этот счет. Как и у всех остальных. Нельзя оставлять ребенка без матери. Ты должен смириться, простить, закрыть глаза, проучить, чтобы неповадно было, напиться, забыться… Широкий выбор.
Илья решил совсем иначе, и теперь с разных сторон ему нашептывали: «Найди другую!» Типа, более достойную.
А стены в доме весело шуршали обоями. И было свободно. Хочешь — кури, хочешь — сиди в офисе до утра, хочешь — прямо в ботинках завались спать.
Да, сейчас бы поспать…
Илья с тяжелым вздохом откинулся на стуле, разглядывая бокал в руке. Выпить еще и задрыхнуть до утра. А завтра махнуть с Данькой в этот… аквапарк, наплаваться до звона в ушах, потом медленно брести по мостовым, прислушиваться к своей усталости и радоваться жизни.
Он опрокинул коньяк. Снова одним глотком. Откуда-то с боку всплеснула руками мама.
— Илюша, ты что это? Так же нельзя! Коньяк нужно смаковать, и…
— Оля, не приставай ты к нему. Илька только с самолета, он же вымотался весь.
Марина потрясла брата за плечо.
— Пошли, ляжешь. А я посижу рядом, тихонечко, ладно?
