Нас не разлучить - Эллиот Лора (книга регистрации .TXT) 📗
— Скоро у тебя тоже будет свой дом, — напомнил ей Даниэл. — С твоим славным Эриком.
Памела встрепенулась, тряхнула головой и быстро взяла себя в руки.
— У меня уже есть и своя квартира, и свой бизнес. В Лондоне, — резко сказала она. — Ей хотелось как можно скорее замять потенциально взрывоопасную тему.
— Кстати, ты никогда не говорила мне, чем занимаешься, — заметил Даниэл. — Я помню, как ты мучилась с выбором профессии. Какую карьеру ты в конце концов выбрала?
— Я занимаюсь организацией праздников, — безучастно проговорила она. — Вечеринки, юбилеи, свадьбы…
— И как, преуспеваешь? — спросил он на удивление искренне.
— Преуспеваю. Конечно, это мелочь по сравнению с твоим бизнесом, но я зарабатываю неплохо…
— И собираешься продолжать работать даже после свадьбы?
— Конечно. Неужели ты думаешь, что я четыре года создавала себе репутацию только для того, чтобы в один день все бросить?
Даниэл склонил голову набок и почесал затылок.
— Что же это получается? У тебя бизнес в Лондоне, а твой Эрик будет работать на своей замечательной должности в местном банке?
Памела напряглась. Она, видимо, слишком рано обрадовалась, решив, что сумела переключить его внимание. Они уже начали говорить о безобидных, отвлеченных вещах, но тут он снова вспомнил об Эрике.
— Между Гринфордом и Лондоном довольно хорошо налажено транспортное сообщение, — быстро ответила она. — Кроме того, устройство праздников одному человеку не потянуть, и мой заработок позволяет мне содержать двух помощников. Одного — на весь рабочий день, а другого — на несколько часов утром или вечером. А при необходимости — и дольше. Так что мне не всегда обязательно показываться в своем офисе, — довольная собой, пояснила она.
Однако что могло вызвать это странное выражение на его лице? Эту лукавую, подозрительную улыбочку, от которой изогнулись уголки его широкого рта?
— Мои помощники способны превосходно управиться со всеми делами даже без моего вмешательства, — добавила она нерешительно.
Похоже, что у тебя все под контролем. — Он едва сдерживал раздражение, рвущееся наружу. — Черт побери, Памела, может, ты сядешь наконец? Ты мельтешишь перед глазами, и у меня начинается головокружение.
— Извини, — пробубнила она. — Я только собиралась переложить куда-то эти карточки, чтобы освободить себе кресло. Это карточки с местами для гостей. Мы перебирали их перед твоим приходом.
— К черту карточки с местами для гостей, Памела! — Даниэла прорвало. — Мне наплевать и на эти карточки, и на все остальное, что связано с твоей распрекрасной свадьбой с самым лучшим банковским служащим года! Я не за тем сюда пришел, и ты хорошо это знаешь!
— Зачем тогда?
Глупый вопрос. Очень глупый. Она прекрасно знала, что он ответит.
— Что за детские игры, Памела? Ты знаешь, зачем я пришел. Я пришел, чтобы пригласить тебя на ужин, и я не уйду из твоего дома, пока не получу положительный ответ.
— Но почему ты так зациклился на этом ужине? — Памела увидела презрение на его лице. Странно. Он презирает ее и все же хочет провести время в ее обществе. Может, ее легкомысленное поведение в лифте внушило ему надежду на легкую победу? Неужели он настолько зациклен на сексе, что готов пренебречь своими чувствами ради короткого физического удовольствия? — Я вчера сказала тебе все, что думаю.
— А я сказал, что не верю тебе.
Неожиданно он встал с кресла, подошел к ней и, прежде чем она успела сообразить, что происходит, взял ее за плечи. Его жесткие пальцы впились в ее хрупкие косточки.
— Это твое дело.
— Не убедительно, Памела. Я не верю. Все эти твои слегка тепленькие чувства к своему славному заведующему отделом личных вкладов невозможно сравнить с той страстью, с тем пламенем, которое когда-то охватывало нас с тобой. И это можно вернуть, Памела.
— Ни за что и никогда, — проговорила она вяло.
Ей хотелось отвернуться от него и спрятать глаза, но его завораживающий голос и горящий, опасный взгляд не позволили ей сделать этого.
— Этот огонь до сих пор полыхает в нас. Я знаю это, Памела, и уверен, что ты чувствуешь то же самое. Но если ты отвергнешь этот огонь, то он разрушит тебя. Если ты отвергнешь эту страсть, ты отвергнешь часть самой себя и никогда, поверь, никогда не сможешь смириться с последствиями.
— Нет, — повторила она так же беспомощно.
— Подумай, что ты будешь чувствовать, скажем, через год… нет, даже меньше года, будучи женой своего Эрика? Ты проснешься однажды и поймешь, что этот мужчина не удовлетворяет тебя, что он не дает тебе того, чего ты хочешь, что тебе постоянно чего-то не хватает. Что ты тогда будешь делать? А?
— Я сказала. Нет.
Она вырвалась из его рук и отскочила.
— Я не хочу ужинать с тобой! И ты не заставишь меня изменить своего решения. Почему ты не можешь смириться с ним?
Даниэл молчал. Он слегка откинул голову назад, как будто она только что со всей силы влепила ему пощечину. В синих глазах застыло недоумение. Но уже в следующий момент он пришел в себя и снова бросился в атаку.
— Потому что… потому что я не могу! Я не могу с этим согласиться! — Нет, это мало было похоже на атаку. Скорее, он просто должен был что-то ответить и поэтому выпалил эту беспомощную, ничего не значащую фразу. — Потому что я ничего не могу с этим поделать! — горячо продолжал он. — Потому что после новой встречи с тобой я чувствую то же, что чувствовал, когда мне было двадцать четыре! Потому что я смертельно, безумно хочу тебя и не могу думать ни о чем другом! Я не могу есть, не могу спать, не могу жить, если ты не со мной! И, несмотря на все, что тогда произошло между нами, несмотря на то, что мы расстались, я всегда знал, что буду это чувствовать! Это неизбежно, как то, что солнце зайдет сегодня вечером и снова взойдет завтра утром.
Он отвернулся от нее и уставился на залитый солнечным светом сад за окнами гостиной.
— Поверь, я просто ничего не могу с собой поделать, — более спокойно продолжал он. — Как бы ни боролся с собой, что бы ни делал, чтобы выбросить тебя из головы… — Он снова повернулся к ней и бросил взгляд, от которого она похолодела. Позавчера, когда она увидела его в фойе отеля, он посмотрел на нее точно так же. То же яростное презрение на лице, смешанное с диким отвращением. Памеле казалось, что от этого взгляда от нее через секунду останется лишь жалкая горсточка пепла. — Я хочу избавиться от этого чувства не меньше, чем ты…
Его голос был грубым и низким, и Памела содрогнулась при мысли о том, что его поцелуи и ласки были смешаны с этим жгучим презрением.
Но он не имел права презирать ее. Это она должна презирать его за то, что он так бессердечно и подло поступил с ней, за ту жестокость, с которой он бросил ее, когда она отчаянно нуждалась в нем.
Но хуже всего было то чувство отвращения к самому себе, которое он даже не попытался скрыть. Он хотел ее и ничего не мог с этим поделать, не мог справиться с этим испепеляющим желанием, в чем сам пару минут назад так красноречиво признался. Но он хотел избавиться от этого желания. Ему ненавистна была сама мысль о том, что он не способен контролировать эту страсть, как бы ни старался.
— Я понял, что единственное, что я могу сделать, это сдаться, отдаться в руки этой страсти, погрузиться в нее, утонуть в ней. Надеюсь, что только так я смогу избавиться от нее, — глухо проговорил он.
— Своего рода терапия через отвращение? — едко спросила она.
— Может быть, — последовал ответ.
— Скажи, что я сделала, чтобы вызвать у тебя такую ненависть к себе?
— Ты…
— Чай подан!
Веселый, звонкий голосок Сьюзи не дал ему договорить.
— Марта испекла чудесный шоколадный торт, и я принесла его к чаю. Надеюсь, вы проголодались.
Не ведая о том, какие опасные вихри эмоций кружат по комнате, Сьюзи поставила на стол полный поднос.
Памела пробормотала себе под нос что-то невнятное, отдаленно напоминающее согласие, но Даниэл и глазом не повел в сторону Сьюзи.
