Художник моего тела (ЛП) - Винтерс Пэппер (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
Сколько бы я ни умоляла его соединить меня с ним, все попытки были тщетны.
Теперь, когда мне нужно было побыть одной, эта чертова штуковина не переставала звонить.
Этим утром я пошла на работу.
Я припарковала хэтчбек Гила в нескольких кварталах от моего офиса и дошла до работы пешком, при этом на меня не напали и не похитили. Я сделала вид, что это совершенно обычный день, хотя мои нервы были на пределе.
Я удалила со своего телефона новостное приложение, не в силах справиться с регулярными обновлениями о нарисованных убийствах. Я нацепила профессиональную улыбку, и «Status Enterprises» окружил меня повседневной толпой сотрудников, готовящихся к долгому дню. Я притворялась, что все нормально — что у меня есть парень с обычными секретами, что моя история любви достойна сказок.
Когда в моей кабинке за обедом появилась Шеннон, я рассыпалась в извинениях за бардак, в который превратилась моя жизнь. Я поблагодарила ее за предоставленную возможность трудоустройства и пообещала, что больше ее не подведу.
Она обняла меня, когда мой измученный, сдавленный слезами голос дрогнул, и я возненавидела себя за свою слабость.
За смятение.
За свое ноющее, разбитое сердце, подозревающее худшее, что можно только заподозрить в человеке.
Я не могла перестать думать о грязных ботинках Гила одиннадцатого размера.
Не могла перестать объединять факты от его исчезновения до необычного употребления водки и окутанных ночью признаний.
Внутри меня творилось настоящее бедствие — я совершенно запуталась и устала, делая все возможное, чтобы ухватиться за ответ, который придал бы смысл лабиринту, в который меня втянули.
Снаружи я сидела в своей кабинке, отвечала на электронные письма и звонки. Я казалась идеальной сотрудницей, выполняющей работу, за которую ей платили.
Мне удавалось занять себя до обеда.
Держаться подальше от Google и перестать придумывать истории без фактов. Но когда я поднялась на лифте в кафе на втором этаже, то совершила большую ошибку, проверив свой телефон.
Десять пропущенных звонков от Гила.
Первый всего через несколько минут после того, как я от него ушла— как будто он почувствовал, что меня больше нет в его доме.
Я подумывала перезвонить ему, но понятия не имела, что сказать. Прошлой ночью он вывалил на меня свои трудности без каких-либо конкретных объяснений, что все это значит. Мне нужно было время, чтобы понять — или, по крайней мере, попытаться. Мне нужно было пространство, чтобы прочистить мозги, прежде чем я смогу вести дальнейший разговор, который не в силах расшифровать.
Гил может быть убийцей, а может и нет. Его могут шантажировать, а могут и не заставлять делать то, что он ненавидит. У него в прошлом может иметься трагическая тайна, объясняющая все происходящее, но может, ничего такого и нет.
Единственное, что помогло бы нам выбраться из этого бардака, это правда. Горькая, жестокая правда, безо всяких недомолвок.
И я не думала, что он к ней готов. Не думала, что у него хватит сил рассказать мне, что он спрятал во второй спальне, где был прошлой ночью, и почему исчез в то же время, когда пропали две девушки.
А если он не был готов об этом говорить... я определенно не была готова слушать.
От одной мысли о том, что мои подозрения хоть чуточку верны, у меня сжалось сердце и ушло в пятки.
Не выключая вибрацию телефона, я заставила себя съесть сэндвич с салатом. С бурлящим желудком бороться было тяжело, хотя у меня кружилась голова от голода.
Избегая взглядов коллег по работе и не желая общаться, я открыла интернет-браузер и провалилась в кроличью нору новостных сайтов и расследований убийств.
С трясущимися руками и колотящимся сердцем я прочитала новые подробности о последнем убийстве, просмотрела гипотезы и изучила возможные описания от так называемых свидетелей.
Расплывчатым описанием был мужчина в бейсболке. Никаких отличительных черт, таких как цвет волос или татуировки. Просто мужская фигура.
Гил никогда в жизни не носил бейсболку.
Было ли это просто маскировкой или его гардероб — это еще одна вещь, о которой я ничего не знала?
«Ты так мало знаешь...»
Я стиснула зубы.
«Я знаю его сердце. Это не меняется».
Вздохнув, я провела большим пальцем по фотографии убитой прошлой ночью девушки, по нарисованными на ее безжизненном бедре линям художественных теней и вкраплениям колокольчиков.
«Уверена? Сердца могут меняться. Сердца могут маскироваться под чужие».
Покачав головой, я закрыла телефон и сунула его в сумку. Он казался в тысячу раз тяжелее обычного, когда я выбросила остатки обеда и вернулась к работе.
* * *
Рабочий день закончился.
Сотрудники медленно покидали здание, направляясь домой к любимым.
Мне буквально некуда было идти.
В моей квартире было небезопасно. Гил был небезопасен. Не стоило ожидать, что Джастин будет со мной нянчиться.
Я не знала, куда идти, и у меня все еще было недостаточно информации.
И раздобыть мне ее нужно было быстро, чтобы я могла решить, чему доверять: своему сердцу или разуму.
Мое сердце призывало меня вернуться к Гилу и рассказать ему о своих чувствах. Создать лояльную, полностью благоприятную обстановку, в которой он мог бы поделиться всеми своими откровениями. Но мой разум проклинал меня за то, что я такая тупая идиотка. Хотел вызвать полицию. Воспользоваться карточкой, данной женщиной-офицером, и попросить совета извне.
И поскольку оба варианта были непрактичны, мне пришлось положиться на себя, чтобы принять правильное, осознанное решение. Точно так же, как мне приходилось полагаться на себя в детстве, когда я готовила, убирала и училась. Единственный урок, который преподали мне мои родители: независимость — это тяжело и одиноко, но это означает, что ты сильна независимо от ситуации.
Когда из офиса ушел последний сотрудник, я склонилась над клавиатурой.
Я ввела все возможные параметры. Я читала статьи в Интернете и изучала факты.
Гилберт Кларк.
Убитые девушки.
Предыдущие убийства в Бирмингеме.
Карты лесов и парков, где были найдены жертвы.
Магазины красок для тела.
Другие художники бодиарта в Англии.
Плохая репутация «Совершенной лжи», хорошие отзывы прессы, негативные рецензии, восторженные отклики.
Я старательно изучала всё, взамен получая бешено колотящийся от разочарования пульс и головную боль от замешательства.
Ничто не намекало на то, что здесь может быть замешан Гил.
Чем дольше я торчала в Интернете, тем больше ненавидела себя за сомнения.
Я так сильно хотела довериться своему сердцу. Хотела набраться храбрости, чтобы вернуться к Гилу и прямо спросить его, где он был прошлой ночью. Почему он исчез во второй раз. Почему он бродил по тем зарослям. Почему инстинкты подсказывали мне, что в его жизни было нечто большее, чем он мне рассказал. Больше тьмы. Больше боли. Больше греха.
Но все, о чем я могла думать, это его грязные ботинки.
Одиннадцатого размера.
Такие же, как у убийцы.
Мне нужно было больше времени.
Времени вдали от всех.
Воспользовавшись лифтом, я ушла с работы через черный ход на случай, если Гил, как и в прошлый раз, будет ждать меня в фойе. Выйдя на узкие улочки, я спрятала свои темно-русые волосы под серый шарф.
Засунув руки в карманы блейзера, я влилась в поток спешащих с работы пешеходов и направилась из рабочего района в более вычурную часть города. Где на углах улиц располагались маленькие театры, а фонарные столбы украшали плакаты с изображением талантливых танцоров.
Войдя в помещение, где я занималась своим искусством до переезда в Лондон, я изо всех сил старалась не расплакаться.
Я скучала по танцам.
Скучала по запаху затхлых кинотеатров и бумажных афиш.
Я скучала по Гилу, даже когда от него пряталась.
Дневная танцевальная репетиция для штатных сотрудников закончилась, и, похоже, сегодня вечером никаких внеклассных занятий не проводилось, поэтому я проскользнула в студию, где меня когда-то заметила Лондонская танцевальная труппа. В поту и слезах я летала на эндорфиновом кайфе в комнатах, которые выглядели совершенно одинаково.
