Приговор (ЛП) - Ромиг Алеата (читаемые книги читать txt) 📗
Имея в запасе несколько минут, прежде чем покинуть местное отделение, Гарри решил воспользоваться базой данных Бюро. Ему не потребовалось много времени, чтобы пробраться в данные своего старого дела. Через несколько секунд он открыл файлы Роулингс/Николс и был вознаграждён новой информацией. Оказалось, что Энтони Роулингс продолжал поддерживать контакт, как и было приказано ФБР. Клэр Николс Роулингс родила здоровую девочку. На долю секунды Гарри задумался, были ли у ребенка голубые или карие глаза, он тут же отогнал эту мысль. Не за этим он блуждал в прошлом. За последние два месяца Гарри успешно дистанцировался от дел Роулингс/Николс. Он хотел удержать эту дистанцию навсегда, но было несколько вопросов, которые продолжали грызть его. Если он реально хотел закрыть это, нужно было найти ответы.
Он получил доступ к анализу образцов тканей Саймона Джонсона. Когда Роулингс признался, что заплатил за устранение Саймона, никто не удосужился проверить дело Джонсона. Гарри хотел его расследовать. Он хотел, чтобы Роулингс гнил в тюрьме как можно дольше. Несомненно, это было преступлением — нанять кого-то, чтобы вывести из строя самолёт. А в этом, несомненно, Роулингс был виновен. Непосредственно в убийстве Саймона Джонсона — как ни хотелось Гарри сказать: да, Роулингс виновен, — он не мог. Тело Джонсона так обгорело, что судебно-медицинская экспертиза была затруднена.
Токсикологическая экспертиза с точностью в сто процентов установила, что в его организме не было воронца толстоножкового. Последние несколько месяцев Гарри задавался вопросом, что же было в организме Саймона. Теперь, когда он получил доступ к данным, он нашёл ответ: единственной посторонней субстанцией, обнаруженной в останках Саймона был дифенгидрамин. Он раскрыл данные: дифенгидрамин, микрограмм/литр 17.5. Поблагодарив провидение за то, что никто не застал его за этим делом, он записал информацию и вышел из системы. Он наконец привёл свою голову и свою жизнь в порядок и совсем не хотел, чтобы начальство прознало, что он ещё копается в этом деле.
Быстренько погуглив на телефоне, Гарри подтвердил свои предположения: дифенгидрамин был более известен как бенадрил. Они с Саймоном были друзьями несколько лет. Гарри пытался вспомнить, была ли у Саймона аллергия. Крушение произошло поздней осенью. Сушь и пожары часто ассоциируются с осенью в Калифорнии; если Саймон принял бенадрил в сезон аллергии, это имело смысл. У Гарри были данные медицинской карты Саймона в отеле в ноутбуке, и он в уме сделал себе пометку проверить наличие аллергии. Один последний поиск, и всё на сегодня — Гарри хотел знать смертельную дозу дифенгидрамина… Он подождал.
После нескольких кликов ответ нашёлся: смертельная доза для взрослых — 19.5 мг/л, для детей — 7.5 мг/л, младенцев — 1,53 мг/л. Доза Саймона не была смертельной. И снова у Гарри было больше вопросов, чем ответов.
Глава 43
— Храбрость — это сопротивление страху, подавление страха, а не отсутствие страха.
Марк Твен
Клэр поедала глазами свою трехмесячную дочь. Она вспомнила, что нужно дышать, когда воздух вступил в борьбу с гордостью и любовью, чтобы наполнить ее лёгкие. Глядя в большие карие глаза Николь, она наблюдала за тем, как шоколад появлялся и исчезал по мере того, как ее упрямая маленькая девочка безуспешно боролась, чтобы удерживать свои глазки в ясном сознании. Веки трепетали все медленнее и медленнее, каждое закрытие глаз длилось дольше, чем предыдущее, пока сон не овладел ее круглым ангельским личиком. Ее розовые губки сжались, а длинные темные ресницы покоились на розовых щечках, и Клэр беспомощно замерла, испытывая трудность в том, чтобы отвести взгляд от ребенка, мирно отдыхающего на её руках. Клэр была не единственной пленницей очарования Николь. Это распространялось на всех, кто попадал в её окружение, включая Мадлен.
Клэр нежно покачала Николь, когда роскошный смех Мадлен и её душевный голос наполнили тропический воздух: — Мадам, она хорошо ест! Ваша прекрасная дочь, она растет с каждым днем. Посмотрите на эти щечки!
Обе женщины вглядывались в Николь, уютно устроившейся у груди Клэр. Отвечая громким шёпотам, Клэр произнесла: — Да, так и есть — слишком быстро! Я хочу обнимать ее и укачивать вечно.
— Наслаждайтесь, потому что скоро она будет ползать. Затем она будет бегать по всему острову.
Клэр покачала головой. Она не могла представить, как ее маленькая девочка ползает, а уж тем более бегает. Наслаждаясь ровным покачиванием кресла-качалки, Клэр закрыла глаза и вздохнула: — Я никогда и не представляла себе, что это будет так здорово.
— Мадам, хотите, чтобы я положила принцессу в ее колыбельку?
Клэр начала уже произносить нет, когда подняла глаза и увидела, как Тони вошел в комнату. Блеск, который обычно заполнял его мягкие карие глаза — особенно после рождения их дочери, исчез. На его месте Клэр увидела тьму. Она не была уверена в чём причина. Была ли это тревога или озабоченность? Его мужественное выражение лица скрывало какие-то подсказки, но она знала, что что-то произошло. И вопрос был не только в его глазах; она могла чувствовать напряжение, исходящее из каждой его поры. Она так давно не видела его таким. Инстинктивно она поняла, что он хотел поговорить с ней наедине.
Изобразив улыбку для Мадлен, Клэр передала сверток со спящим ребенком.
— Мне бы очень хотелось просидеть здесь весь день; тем не менее, я признаю, что Николь нужно вздремнуть в колыбельке — если мы собираемся когда-нибудь привести ее к правильному распорядку.
— Согласна, мадам, мы должны.
Мадлен посмотрела на Тони и перевела взгляд обратно на Клэр. Ее улыбка растаяла, а морщинки на лбу углубились. Она продолжила: — Если вам что-нибудь понадобится, или вам, месье, пожалуйста, позовите меня. После того, как я уложу маленького ангела, я буду на кухне.
Тони молчал, Клэр выразила признательность Мадлен, провожая её глазами. Как только они остались одни, Клэр направилась к мужу. С каждым шагом в его сторону она анализировала стоящего перед ней мужчину, молча смотрящего на прекрасное синее море. Несмотря на его повседневную одежду, Клэр узнавала его позу, напряжённость в его плечах и сжатую челюсть. Она знала, что он обдумывает тысячу вещей — он снова стал генеральным директором миллиардного конгломерата — человеком с неизмеримыми обязанностями — человеком до рая. Ей нужно было знать почему.
Потянувшись к его руке, Клэр посмотрела в его темные глаза: — Тони, что случилось? В чем дело?
— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Его тон соответствовал его взгляду, сильному и требовательному. — Но сначала я хочу, чтобы ты пообещала, что ты сделаешь так, как я скажу.
Клэр немного выпрямилась.
— Я люблю тебя — обещаю. То, что я собираюсь делать, еще предстоит определить. — Мышцы под кончиками ее пальцев напряглись. Добавив мягкость в голос, она взмолилась: — Тони, пожалуйста, расскажи, что случилось. Ты пугаешь меня.
Повернувшись, он сжал ее плечи, его глаза посмотрели на неё сверху вниз. Бесстрашно, она ждала его объяснений. За его глазами, где она раньше видела только тьму, Клэр теперь видела ярость, нерешительность и любовь. Шум прибоя заполнил пустоту, в то время как Тони мучился над тем, чтобы подобрать слова. Наконец, его теплое дыхание обдало ее щеки, и он вымолвил: — Неужели ты не понимаешь? Мне нужно знать, что ты и Николь в безопасности.
— Мы в безопасности. Мы все в безопасности. К чему это всё?
Расправив плечи, он бесстрастно изложил информацию, как будто обращался к совету директоров: — Я только что разговаривал с Эриком. Я возвращаюсь в Айову.
Клэр высвободилась из его рук и сделала несколько шагов назад в недоумении: — Нет! Нет, ты не возвращаешься! Мы говорили об этом. Кэтрин может подождать. Ты нужен Николь. — Потянувшись к его руке, она продолжила, — Ты нужен мне.
