Открытый брак (СИ) - Джокер Ольга (е книги .TXT, .FB2) 📗
— Зачем? — звучу чуть тише. — Что ты ей сказал? Неужели ты не понимаешь, что мы делаем только хуже этими семейными встречами…
Наиль нависает надо мной нерушимой скалой.
Приближается. Теснее и теснее.
Нежно касается губами моего лба. Застывает. А меня буквально ведёт от близости с ним. Я даже взгляда поднять не рискую. Рассматриваю в полумраке воротник футболки-поло, смуглую кожу и болтающийся на шее серебряный крестик.
— Потому что хочу, Поль. Приезжать сюда втроем. С тобой.
— В дыру.
— В дыру, да.
Я отвожу голову, и шумный выдох проходится по виску. Меня знобит от перевозбуждения и страха.
— Обещаешь зачем? То, что не в силах выполнить?
Сердце яро колотится и таранит рёбра. Запахи всюду — они только усиливают эффект. Просачиваются в волосы, кожу и кровь. Не знаю, как я усну. Понятия не имею, как буду существовать после возвращения. Я ни разу не сильная. Мне по-настоящему без Наиля плохо.
— Я хоть что-то обещал и не выполнил?
Мотаю головой. Учащённо дышу. Мышке — нет. Она знает, что любое желание и любую прихоть папа расшибётся, но сделает. Хоть луну с неба достанет, если нужно.
— Она же маленькая, Иль. Я думала, что Маришка смирилась с нашим расставанием, но дело куда хуже. Она на секунду поверила, что всё вернулось на круги своя.
Я завожусь с пол-оборота — настолько мне обидно. Упираю ладони в каменную грудь. Толкаю. Убежать хочу. Наиль не отшатывается, а только прижимается животом к животу. Без единого зазора между нашими телами.
— Я тоже поверил, Поль…
В голове происходит мощный взрыв. Я зажмуриваюсь и мну футболку мужа. Жалею, что нельзя ругаться во весь голос.
— Пусти, Иль… Пожалуйста, хватит… Не мучай… — я срываюсь и молочу кулаками по груди. Сопротивляюсь тому, что чувствую, и чего хочу. Боюсь ошибиться и перепутать. Неправильно понять. Понадеяться — и снова пойти ко дну. — Думаешь, можно попробовать с другой, а затем спокойно передумать и вернуться?
Наиль медленно выдыхает. Прижимает к себе так сильно, что хрустят кости. И смыкает руки в плотный замок за моей спиной.
Я спросила, но хочу преждевременно заткнуть уши и избавиться от возможного будущего разочарования.
— Я ни с кем не пробовал, Полька. Меня ещё в первый вечер после того, как съехал, накрыло и, наверное, до сих пор не отпустило.
Осознав, что я больше не дёргаюсь, Наиль перемещает руки и обхватывает ладонями мои щёки. Заставляет поднять взгляд. Смотрит долго и внимательно, вытягивая все эмоции до последней капли.
Поймав зрительный контакт, зависаю. Смотрю, как двигаются губы. Как мерцают в полумраке глаза. Смысл улавливаю, но не до конца осознаю.
— Настя присутствовала с тобой практически на всех фотографиях… Я думала, что вы вместе. Следила. Изводила себя.
Уголки губ дёргаются. Да, я ревную. Слышишь? Сильно-сильно ревную. Каждый день и до сих пор.
Улыбка получается расслабленной и кривоватой, но до боли родной. Хочется потрогать кончиками пальцев.
— Мы вместе работали, Поль. И я ни хрена тебя не отпустил. Осторожно выспрашивал у Мышки, с кем вы проводите время и гуляете. Кого встречаете. Наверное, я никогда так внимательно и, не перебивая, не слушал ребёнка…
Качнув головой, не верю. Истерически посмеиваюсь. Чувствую, как из глаз катятся слёзы.
— Минус очко тебе за это, Саркиев. Так нельзя.
— Знаю. И эта поездка… Мы с Мариной заранее её спланировали.
Крепость рушится до единого кирпичика. Прежние установки, что всем будет лучше по раздельности — летят к чертям. Мне не будет. Мне очень-очень… без него.
— Я видела, как у тебя всё получалось. Ты навёрстывал… — я прерываюсь, чтобы отдышаться. Наиль только шире улыбается. — Появилось много времени, проектов, планов и целей. Я наблюдала за твоими достижениями. Читала статьи. Смотрела интервью и встречи. Ты казался таким счастливым, как никогда в жизни. Я поверила, что всё не зря…
Не знаю, каким чудом Наилю удается утащить меня в кресло, но спустя секунду я сижу на его коленях, жмусь к груди и глотаю слёзы, которые без остановки бегут по щекам.
— Поль… Полька… Ну не плачь, пожалуйста. Меня без вас ничего не стимулирует и не радует. Просто зачем? И какой в этом смысл?
Смысл — это мы.
Муж гладит и утешает. Разговаривает сбивчиво и на эмоциях. О поездках и премиях. О новых предложениях и клиентах. Даже непривычно. Всегда смелый и собранный — сейчас Наиль теряется и кажется слишком трогательным.
Я чувствую, как колотится его сердце. Не просто стучит — вылетает. Мне прямо в руку.
— Представляешь, мне предложили уникальный проект на три года в Штатах. В закрытом офисе. Идея сложная и интересная…
Я слушаю и киваю. Вспоминаю, как много раз подряд запрещала себе даже думать о сближении. Отталкивала любые мысли. Не подпускала. Думала, что сумею и справлюсь, и что нужно время. Сейчас — прежние догмы ломаются, и я понимаю, что, скорее всего, до конца жизни бы Наиля не разлюбила. И по-настоящему и искреннее — не отпустила.
— Не уезжай…
Из груди рвётся всхлип. Я звучу так жалко, что реву сильнее и по-новой.
— Пожалуйста, не уезжай…
— Ну, ты же даже не дослушала, Полька… Я сразу отказался — не смог бы без вас. Просто масштабы предложения впечатляют.
Я трусь щекой об его щеку. Внимаю каждому слову. Наиль болтает и болтает, а затем затихает и, обхватив ладонью мой затылок, проходится кончиком языка по напрочь солёным губам. Я доверчиво приоткрываю их и впускаю. До конца не веря, что опять нахожусь с ним. Здесь и сейчас. Рядом. Это не морок, и не мираж. Мы просто оба запутались, но оттолкнулись от дна и наконец-то всплываем.
— Я честно тобой восхищалась…
— Я тобой тоже… Марина рассказывала, что тебя приняли на работу. И даже некоторые рисунки показывала.
Воспоминания захлёстывают большой штормовой волной. Сколько возможностей у нас было… Я много раз, отправляя Мышку куда-то с отцом, наряжалась у зеркала, красила ресницы и губы. Делала укладку. Думала, спущусь к автомобилю лично и провожу. Найду повод хотя бы зацепиться и одним глазком взглянуть…
Потом ожидаемо трусила. Думала, что уже поздно. Нельзя. Что сердце занято другой, а я сама виновата, потому что инициировала разъезд.
Наиль плавно проезжается ладонью по моему бедру и греет кожу. Целует глубоко и жадно. Я посасываю его язык. Кусаю губы своими. Не в силах распробовать и насытиться, будто впервые.
Я чувствую жар сквозь одежду. Пробираюсь под футболку и касаюсь ладонью чересчур горячего, как печка, живота.
Царапаю ногтями по напряженным мышцам пресса. Задыхаюсь от хаотичных касаний губ в шею, мочку уха, подбородок и ложбинку груди.
Возбуждение копится. Плавно стекает в низ живота. Я понимаю, к чему всё идет — не маленькая. Но останавливаюсь, перехватив Наиля за руку, которая беззастенчиво едет по коже к груди.
— У тебя есть с собой презервативы? — спрашиваю шепотом.
Взгляд мужа хмельной и расфокусированный, несмотря на то, что ни глотка алкоголя мы не пили.
— Нет. Зачем?
— На всякий случай предупрежу: я больше не предохраняюсь. Врач сказал, что раз у меня нет секса, и не предвидится, то можно сделать небольшой перерыв.
Наиль нежно поглаживает костяшками пальцев мой живот и рёбра. Кивает, усмехается. Подхватывает под бёдра и несёт в свой дом по соседству. Впечатывая в стену, распластывая. Включая свет и припадая губами к чувствительной коже на ключицах.
— Всё равно хочу в тебя.
Несмотря на то, что Наиля потряхивает от желания, он полностью отвечает за свои слова и действия.
Я блаженно улыбаюсь. Плюхаюсь на тумбу. Запускаю пальцы в густые жесткие волосы. Позволяю стянуть с себя шорты и пройтись быстрой влажной дорожкой от груди и до лобка.
— Обхвати меня ногами.
Наиль выравнивается и просит, а я делаю. Когда проникает — глубоко и гортанно стону от сладкой наполняющей боли. Мне идеально и жарко. Особенно внизу.
Мы вновь сплетаемся в поцелуе, ускоряя темп. Дышим чаще и синхроннее. Почти не сдерживаемся.
