Работа над ошибками (СИ) - Клюшина Инесса (книги txt) 📗
— Уволилась и в больницу легла — это очень-очень плохо, Роза Андреевна. Тогда меня можно подозревать во всех грехах, не считаете?
— А ты не выпендривайся. Был у тебя приступ вначале года? Был. Сейчас самое время, когда все болячки вылезают. Еще бы, не вылезти с таким стрессом. Короче, иди домой. Не сиди здесь.
— Да. Сейчас.
— И не реви. Может, обойдется. Ленка пургу навела, не иначе. Максим — хороший мальчик, может, завтра пойдет на попятную. Поймаю-ка я его в коридоре…
— Роза Андреевна, ради Бога, не надо…
— Ленка твоя сегодня заявилась в школу все-таки, — не слушает меня Роза Андреевна, — Это ее ты караулить вышла в восемь утра в коридор? Ну. По первому этажу прошла и зашла к нашему психологу. Наверно, рассказать о своей трудной и тяжелой жизни…
— Вот как? — значит, разговор с Ладой Сергеевной у нее сегодня состоялся. Умненькая девочка, никто не спорит. Родители развивали с детства, два языка, музыкальная школа, хореография. Это сейчас она разленилась, жаловались они мне год назад, но раньше…
Что она выведала у Лады, неважно. Лично я уволена. Меня почти в школе нет.
Как это — нет? Я не верю, что не приду завтра к родному десятому и не спрошу, кто отсутствует сегодня. И Яна больше мне не принесет своих стихов, и Аня тоже. Ни их, ни Кристину, ни еще двадцать человек — родных и любимых крокодильчиков — больше не увижу. А мы планировали в Питер весной ехать, и я уже начала собирать списки — кто едет и кто нет…
Боль взорвалась где-то в глубине фейерверком, ощутимым ударом отозвавшись в животе. Зажмурившись, я вновь схватилась за живот. Пожалуйста, только не надо сейчас…
— Вероника! Тебе плохо? Моя девочка, да что ж такое… — переполошилась Роза Андреевна.
— Ничего, — тихо выдохнула я, — Это…это душа болит.
— А тело болит от души. Вероника, не смей расстраиваться! Я придумаю что-нибудь, подключу всех наших, тебя так просто не уволят, мы не дадим!
Роза Андреевна еще надеется, что я буду работать в школе.
— Я сама не останусь, Роза Андреевна. Даже если меня вернуться попросят…Не будет мне здесь ни житья, ни работы.
— Ладно, ладно, — отмахивается моя собеседница, — Потом. Все потом. Сейчас со здоровьем вопрос реши. Работа — работой, но здоровье важнее всегда будет. Деньги есть? Давай одолжу…
— Ро-оза Андре-евна, не надо мне ничего-о…
Домой я пошла где-то через полчаса. Роза Андреевна все настаивала взять у нее деньги и обратиться в больницу. О втором мне пришлось дать честное пионерское подумать до завтра, а от первого я отказывалась долго, мотивируя тем, что имеются отложенные на отпуск. Крым мне машет ручкой в этом году, как и в прошлом, конечно, но зато я могу пока не беспокоиться о деньгах.
Всю дорогу домой я запрещала себе думать о школе.
Нет — и нет. Закрыли тему, проехали.
Стас скоро выйдет из дома, чтобы отправиться на тренировку. Я-то знаю, когда он выходит: строго за полчаса до ее начала, то есть через пятнадцать минут. И если я пройду мимо его дома, может быть, пересекусь с ним, увижу его…
Без предварительного звонка мы со Стасом не встречались, даже при том, что наши отношения чуть изменились. Но, думаю, ничего страшного не будет, если я приду, не предупредив его. Я же не в гости, хотя очень хотелось бы.
Просто его увижу. Махну рукой, будто случайно встретились. Он не пройдет мимо, потому что тогда Стас не Стас. Обязательно подойдет, улыбнется чуть-чуть, так, как умеет только он, посмотрит пронзительными серыми глазами и скажет что-нибудь. Например: «Привет, дорогая. Как твои дела? А почему глаза красные? Случилось что?»
Даже сейчас мне стало немного теплее, и боль, напоминающая о себе почти на каждом шаге, слегка изменилась, словно переместилась за невидимую завесу.
Наверное, болевой синдром начался действительно из-за нервного потрясения. Ничего страшного, пройдет. Сколько раз уже было! Не так сильно, правда, но и увольняют меня не ежедневно.
Я рассчитала время верно: идти от школы до дома мне минут пятнадцать-двадцать. Выйди я пораньше, была бы около дома Стаса, когда он открыл подъездную дверь. Но я немного задержалась, поэтому увидела его, вышедшего из дома, на приличном расстоянии.
Перепутать невозможно: горнолыжная куртка, штаны цвета хаки (он часто одевается в тренировочное заранее), ежик светлых волос — мы опять без шапки, ага. Стас направился к своему белому джипу, припаркованному неподалеку.
Я ускорила шаг, мы должны были пересечься вот-вот, с минуты на минуту. Если бы он повернул голову, обязательно заметил меня — одинокую фигурку с тяжелой сумкой. Я решила именно сегодня потихоньку начать выгребать из школы годами копившееся там имущество.
Из синей иномарки (названия этой машины я не знаю), стоявшей рядом с белым джипом, выпорхнула женщина в черной короткой шубке. На высоких шпильках, не совсем красиво сгибая коленки, мелко-мелко перебирая длинными ножками, побежала к Стасу, который, видимо, услышал перестук каблучков: остановился, резко повернув голову, посмотрел туда, откуда слышался шум.
— Ста-ас! — ветер донес до меня вскрик девушки или она кричала так громко?
Девушка сдернула розовенькую шапку, замахала, счастливая, ею, не прекращая бежать.
Я будто натолкнулась на каменную стену. Замерла, силясь выдохнуть.
Не одна я знаю, когда у Стаса начинается тренировка.
Алиса. Вернулась. Из какой-нибудь неведомой дали. Из знойных Эмиратов, пропитанных песком и ветром пустыни. Из яркого пестрого Таиланда. Или из шумного Парижа, где она подвизалась фотомоделью?
Алиска все-таки поскользнулась на своих высоченных каблучках. Очень вовремя, кстати, на нужном расстоянии. Стас как раз ее подхватил, тонкую, лёгонькую, а она обвила его шею и прижалась к нему. Кажется, потом они поцеловались.
Какая мне разница, откуда. Просто. Она вернулась. А это значит, что я… что мне надо уходить.
Я развернулась и быстрым шагом направилась к своему дому.
Не помню, как дошла до него — скорее по привычке, выработанной годами каждодневного возвращения из школы.
Я ничего не чувствовала, пока шла. Как будто те несколько минут не просто не жила в мире — не существовала.
Меня в нем эти несколько минут не было.
Теперь в Веронике не нуждаются. А если и нуждаются, то быть одной из его любовниц не желаю. Точка.
Зачем было что-то предлагать? Зачем была поездка на дачу, зачем было все, что было?
А, да. Ему же было скучно! Развлекся не хило наш дружок, а Вероника вызвалась в аниматоры. Справилась на все десять баллов, молодец, девочка!
Поверила. Поверила в то, что люди, похожие на Стаса могут что-то испытывать к серым мышам, пусть и милым, добрым и искренним.
Жужик оглушительно гавкал и возил поводок по комнате, кухне и узенькому коридору. Это меня немного привело в чувство: я поняла, что давно стою на пороге своей квартиры, смогла закрыть дверь на замок, а дальше — сползти вниз по этой же двери. Сидя на корточках, таращилась на панели, которыми обита прихожая — одинаковый рисунок — завитушки нескольких цветов — и пыталась сообразить, что мне надо сейчас делать.
Раздеться. Вероника, надо раздеться. Боль напомнила о себе легчайшим покалыванием в животе.
Пока я шла домой, ее не замечала. Да ничего я вокруг не замечала! Слишком оглушило…
Зачем все было? Нечем было занять себя, пока Алисы не было?
Это Алиса, я не ошиблась. Длинные русые волосы, рост, манера одеваться…
Жужик устал бегать по квартире, бросил поводок и лег рядом со мной, тихонько поскуливая. Заглядывая мне в глаза, подполз поближе. Опять заскулил.
— Попозже, Жужа, — проговорила я, еле разлепив губы.
Медленно разулась, сняла куртку и шапку.
Словно в тумане, добрела до кухни и посмотрела на березу за окном, на ветках которой лежал снег.
Старый учительский прием здесь не поможет. И сегодня я выбыла из рядов учителей.
Осторожно, будто оберегая открытые раны, опустилась на табуретку.
