Сила любви - Спенсер Лавирль (читаем книги бесплатно txt) 📗

Уходя, он положил руку на плечо Джуду. Мальчик был довольно высоким, чтобы нагибаться к нему, но в то же время еще мал, чтобы его можно было прижать к груди, так что Кристофер решил, что дружеское пожатие плеча будет в данной ситуации наиболее уместным. В конце концов он все-таки не выдержал и обнял Джуда на прощание. На этот раз, в присутствии незнакомого человека, Джуд никак не отреагировал на объятия Кристофера.

– Послушай, теперь тебе будет хорошо.

– Когда я снова увижу тебя?

– Через двадцать четыре часа состоится слушание в суде. Закон не позволяет мне присутствовать на нем, но я сам приеду за тобой и отвезу тебя туда в патрульной машине.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– А завтра я пойду в школу?

– Нет, скорее всего, нет. Завтра как раз состоится слушание.

– А что это такое?

– Ну, официально это называется слушание по выявлению мотивов для предъявления иска. Это означает, что судья будет решать, есть ли основания для того, чтобы навсегда отлучить тебя от родителей. Перед этим к тебе зайдет окружной адвокат, он побеседует с тобой. Расскажи ему все, как и мне тогда, в школе.

Джуд с удрученным видом разглядывал своего приятеля-полицейского.

– Ну что ж, мне пора. Я на дежурстве, ты же знаешь.

Джуд кивнул.

Кристофер потрепал мальчишку по голове, поблагодарил миссис Биллинг и вышел. Открывая дверцу автомобиля, он бросил взгляд на дом И увидел, что Джуд замер у окна и молчаливо наблюдает за ним. В машине ему пришлось прежде высморкаться и прокашляться и только потом доложить по радиосвязи диспетчеру о результатах своей поездки.

По дороге в патронажную службу, где он должен был выяснить, когда планируется слушание в суде, Крис вдруг подумал о том, что за сегодняшний день парнишка ни разу не пустился в блатной жаргон. Испуг лишил его привычной бравады.

Вечером того же дня он позвонил Ли.

– Мне нужно тебя видеть.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Да, это… – А что, собственно, «это»? Опять его работа – неблагодарная, проклятая работа, требующая от него такого напряжения душевных сил. – …Это Джуд.

Не задав больше ни единого вопроса, она разрешила ему тотчас же приехать.

– Приезжай в любое время. Я весь вечер дома.

Он подъехал в половине девятого. На душе было тяжко, он испытывал острую потребность… потребность… а в чем – не мог выразить словами. В поддержке, может быть.

Она открыла ему дверь и, лишь только взглянув на его осунувшееся лицо, с тревогой в голосе спросила:

– Милый, что с тобой?

Даже не сняв куртки, он обнял ее и уткнулся в ее волосы. Она сомкнула руки на его спине, и они затихли так, в тускло освещенной прихожей, которая, кстати, неплохо просматривалась из гостиной. Там, где в кои-то веки не было слышно ни трескотни телевизора, ни возгласов Джои.

– Просто сегодня выдался день, без которого лучше бы в жизни обойтись.

– Что произошло с Джудом?

– Я назначил официальное слушание по факту отлучения его от родителей.

– А в чем дело?

Он рассказал ей о талонах на обед, кокаине, сцене в кабинете директора, о том, как отвозил Джуда в приют.

– Все дело в том, что даже после всего, что я знаю о мытарствах этого мальчика, я все равно не уверен что поступаю правильно.

– Но кокаин…

– Я знаю. Знаю. – Он нежно обнимал ее, ему необходимо было чувствовать ее тепло и близость, ощущать прикосновение ее рук. – Но я был у него дома, Ли, и знаю, каково там. Это дом, но он не похож на дома других детей. И все-таки другого не дано, и ты знаешь, что, если лишишься отца и матери, вряд ли отыщется кто-нибудь еще, кому будет до тебя дело. Сегодня я прочитал эту же мысль в глазах Джуда. Я почувствовал это, когда он бросился мне на шею. Я испугался, что она хрустнет. Потом он сказал: «Я хочу жить с тобой, Крис», а я вынужден был сказать «нет». Господи, Ли, ты бы его видела. Он сидел на этом жестком казенном стуле, словно маленький беженец, грязный, оборванный, вонючий. Зима, а он в тонкой курточке. Я уверен, что утром никто не накормил его завтраком… А у меня пустует одна комната, и я зарабатываю достаточно, чтобы нам хватило на двоих. Но что мне делать с двенадцатилетним мальчишкой, если я так часто работаю по ночам, а присматривать за ним некому?

Она ничего не могла ему ответить. Она лишь прижимала его к себе, слушала его хриплый шепот, понимая и сочувствуя ему.

– Предупреждают ведь остерегаться этого, не прикипать душой к детям, но ведь тогда надо не иметь сердца!

– Джуду сейчас тепло, сытно и уютно. Ты и так столько для него сделал!

Он вздохнул и, прижавшись подбородком к ее голове, закрыл глаза. Он пытался почерпнуть у нее сил, чтобы справиться с переживаниями, но в памяти вновь и вновь оживали тягостные воспоминания.

Помолчав, он произнес:

– Дети – это самое тяжелое в нашей работе. Не преступники, не проходимцы и даже не жертвы преступлений. Самое страшное – это дети.

– Я понимаю, – сказала она, поглаживая его по спине. – Грег всегда говорил то же самое.

– Пару лет назад, в первый год службы Грега в полиции, я получил сигнал из Северного округа, что кто-то заметил на улице маленькую девочку, которая шла босиком, совершенно одна. Был чудный летний день; около двух часов пополудни я отыскал ее. Ей было что-то около трех. Клянусь Богом, никто к ней в тот день даже не прикасался. Видно было, что одевалась она сама, бедняжка. Платьице грязное, трусиков под ним вообще не было, и потом эти босые ножки… а волосы спутаны и давно не видели расчески. Она шлепала по улице, волоча за собой лысую куклу. Я нашел ее за несколько кварталов от ее дома. Она просто вышла на улицу, и никто ее не хватился. Когда я остановил свою машину возле нее, она сосала пальчик и горько плакала. Увидев меня, она подбежала, протянула ко мне свои ручонки и прижалась ко мне так, что никто уже не смог бы оторвать ее от меня. Мне пришлось вызвать помощника, потому что она плакала, когда я пытался высвободиться – ведь мне нужно было вести машину. Я сам отвез ее в приют, и, когда стал передавать ее воспитательнице, она опять расхныкалась, отказываясь слезать с моих рук.

Он помолчал и потом добавил: