Лунные танцы - Воронцова Наталья (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Небольшая галерея Маркуса в Мюнхене стала местом паломничества. Посоветовавшись с Анной, Маркус основал фонд имени Леры, в котором аккумулировались средства от продажи картин.
Часть этих денег была направлена на развитие центра адаптации, который возглавлял в Москве Алексей. Центр наконец-то получил возможность переехать в другое помещение, принять на работу высокооплачиваемых специалистов. Там теперь можно было получить не только оперативную консультацию, но и пройти амбулаторно психологический реабилитационный курс. В центр пошли не только люди со сложными сексуальными проблемами, но и потенциальные самоубийцы, наркоманы, брошенные жены… Все, кому было отчаянно одиноко в холодном и неуютном окружающем мире. Маркус помог центру наладить связи с аналогичными учреждениями в Германии. Появилась возможность непосредственного обмена опытом с зарубежными специалистами, получения новых методик работы. Алексей был счастлив.
Однажды вечером они с Анной возвращались после очередной встречи с теми, кто уже прошел курс адаптации в центре. Такие встречи за чашкой кофе с обсуждением всего, что произошло у бывших пациентов в жизни за последнее время, стали для центра традиционными. По дороге Анна и Алексей оживленно болтали, обсуждая последние новости.
Оказалось, что уже более ста человек получили необходимую психологическую помощь и стали после этого жить нормально. У некоторых из них даже появились семьи! Как-то незаметно Анна и Алексей оказались в квартире Файнбергов на Тверской. Так же спокойно и естественно Алексей остался там на ночь.
— Ты знаешь, я наконец стала женщиной! — со смехом сказала Анна наутро. — И представь, мне это понравилось!
Так Алексей просто остался у Анны навсегда. Диана приняла его с радостью — она всегда была неравнодушна к молодым мужчинам — хотя и ревновала его немного к Анне.
В больнице у Вознесенского с некоторых пор стало неспокойно. Почти каждый день за ворота пытались под различными предлогами прорваться журналисты, чтобы взять интервью у внезапно ставшего очень популярным душевнобольного художника или в крайнем случае — хотя бы сфотографировать его. Врачи держали оборону. Маркус и Анна строго-настрого запретили пускать к Станиславу посетителей, чтобы не волновать его. И только самому Вознесенскому было на самом деле все равно, что происходит вокруг. Навещающая его Анна время от времени приносила газеты и журналы с восторженными отзывами о его творчестве, но он равнодушно просматривал их и тут же откладывал в сторону, как будто это его совершенно не занимало. Он по-прежнему не реагировал ни на кого, кроме Анны и Алексея. С ними иногда он сам заговаривал о чем-то, глядя в пространство.
Однажды утром Анне позвонили из больницы обеспокоенные врачи и рассказали, что пациент несколько дней отказывался принимать пищу, а всю предыдущую ночь бегал по палате, громко с кем-то разговаривал, падал, плакал и беспокоился. Анна незамедлительно приехала, вошла к нему и поздоровалась. Вознесенский не поднял головы. Он лежал на кровати, закрыв глаза, совершенно обессилевший и исхудавший, но с блаженной улыбкой. У него было очень светлое лицо. Думая, что он спит, Анна на цыпочках подошла к мольберту. При первом взгляде на холст ее точно током ударило: на холсте проступили такие краски, которые заставили ее зажмуриться от пронзительной боли и отпрянуть, как будто обожгли изнутри.
Анне показалось, что в палате начался пожар, все ее тело горело. Она медленно присела на край кровати Станислава и обхватила руками голову. В этот момент Вознесенский положил свою ладонь на ее колено. Боль мгновенно отступила.
— Знаешь, — тихо сказал он, — теперь я знаю, почему все так было. Я не мог прежде понять. Есть только свет и любовь. Через всю жизнь я должен был нести это… И еще. Ничего не кончается, даже если уходит. Все связано, и у каждого есть своя миссия. Я нашел свой путь к свету…
Станислав устало закрыл глаза. Анна посмотрела на Вознесенского: во всем его облике было нечто такое, что без слов говорило о том, что он уже перешел какую-то неизвестную ей грань.
Вечером Анна села к письменному столу. Перед собой она положила дневник Леры и стала что-то быстро набирать в компьютере. Я тоже знаю! Я все поняла… Буквы быстро возникли на экране. Набрав на одном дыхании несколько страниц, Анна в изнеможении откинулась на спинку кресла, прикрыв руками воспаленные глаза. Боже мой! Как все связано в этом мире! И как иногда непросто понять, что не случай, а судьба стоит над всеми нами, безжалостно карая отступничество. И вечные нити тянутся через тысячи лет и никогда не рвутся… Важно только почувствовать свою вечную встречу, только отдаться до конца свету и бесконечной созидающей силе любви!
Плыла тихая лунная ночь в самом конце нежного месяца таргелиона. Жара уже спала, воздух дышал прохладой и свежестью. Легкий ветер приносил издалека дурманящие ароматы цветущих садов. Мужчина в светлом хитоне, с небольшой котомкой за плечами, медленно шел по кромке моря, неся в руках сандалии. Теплые, ласковые волны с тихим шелестом касались его босых ступней. Звезды были настолько яркими, что казалось — они совсем близко, можно только протянуть руки и набрать их целую корзину, как виноградных гроздьев.
Странное чувство причастности к вечному овладело странником от созерцания этой гармоничной картины, — ему вдруг захотелось впитать в себя эту удивительную красоту летней ночи, запечатлеть ее в самом сердце, а потом поделиться со всем миром нечаянно обретенным богатством. Как будто это был самый значимый момент его жизни.
Вдруг до его ушей донеслось звонкое пение. Пела женщина. Ее голос звучал чисто и радостно, как бронзовый колокольчик. Путник прислушался — это был гимн Артемиде. Голос доносился из оливковой рощи неподалеку. Стараясь ступать тихо и осторожно, он преодолел полосу прохладного мелкого песка и начал пробираться между деревьями.
И почти сразу увидел ее.
В нескольких шагах от него в лунном сиянии танцевала полуобнаженная девушка в белой прозрачной тунике. Она была дивно сложена, движения ее были легки и пластичны, как у лучших афинских танцовщиц, густые темные волосы разметались по плечам. Она казалась ему частью этой удивительной ночи, нежной, как налетающий с моря ветер, ласковой, как набегающие волны, волнующей, как глубокое небо. Может быть, это наяда вышла из воды и танцует, укрытая густыми ветвями от чужих глаз? Мужчина невольно залюбовался ею. Она была прекрасна, точно ожившая статуя Фидия в лунных лучах. Сердце вдруг сладко защемило от нахлынувшего неведомого чувства.
Внезапно под неловкой рукой хрустнула ветка. Танцовщица замерла и огляделась. Предчувствие всколыхнулось в ее душе.
— Прости, я нарушил твое уединение, но я не хотел этого…
— Кто ты? И как попал сюда? — Девушка вышла из-за деревьев, смущенно поправляя тунику. Ее дыхание все еще было слегка прерывистым, на щеках алел румянец. Мужчина разглядел на ее волосах небольшую диадему в виде змейки.
— Я бродил по берегу моря и услышал, как ты поешь…
Незнакомка покачала головой:
— Ты не должен говорить со мной. Я жрица Артемиды. И если ты прикоснешься ко мне — тебя настигнет проклятие богини.
Странник молчал. Робость охватила его. Он смотрел на удивительную девушку и не мог отвести глаз. Она была еще совсем юной, но казалось, что печаль уже коснулась этих глаз своим невидимым крылом.
— Пойдем к морю! — позвала она его.
Это было похоже на видение: гибкая, стройная фигурка, идущая навстречу лунной дорожке к темному, вздыхающему морю. Девушка опустилась на песок у самой воды. Лунный свет холодным серебром обливал ее с головы до ног. Такой невероятной силы, должно быть, исполнена луна в ночь своего могущества.
— Ты еще здесь? — спросила она, не оборачиваясь.
— Да. Мне очень понравилось, как ты танцевала. — Мужчина подошел поближе.
Девушка вздохнула:
— Мне нельзя танцевать, как и нельзя разговаривать с незнакомцами. Но иногда я нарушаю запреты…
