Разум побеждает: Рассказывают ученые - Барашенков Владилен Сергеевич (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
Разумеется, нет. Тем более что весь опыт развития естествознания вообще и физики в частности убеждает в том, что не познанное сегодня затем неизменно получает естественное объяснение и экспериментальное подтверждение, сводится к естественным объективным закономерностям окружающего мира. Это правило не знает исключений.
Не оставляют богословы попыток толковать в пользу религии и некоторые выводы современной физики.
Как известно, главными основами науки являются законы сохранения: закон сохранения энергии, сохранения заряда, сохранения импульса, сохранения барионного числа и т. д.
Они лежат и в фундаменте теории элементарных частиц. В частности, исходя из того, что не может нарушаться закон сохранения энергии, физики предсказали существование такой частицы, как нейтрино.
«Однако закон сохранения энергии, — заявляет все тот же епископ Шпюльбек, — не имеет больше… всеобщей силы. С тех пор как стало известно, что энергия может излучаться из массы и, наоборот, энергия протонов может превращаться в массу, закон сохранения получил тяжелый удар. Массу необходимо рассматривать как форму энергии…» И это написано в 1957 г., то есть тогда, когда физики на страницах множества книг и брошюр популярно разъясняли, что ни о каком переходе массы в энергию нет и не может быть речи, что в действительности совершается переход вещества в излучение (поле), то есть переход одной формы материи в другую, при которой выделяется некоторое количество энергии.
Другие богословы используют более отвлеченные рассуждения для нападок на принцип сохранения. Никто не может доказать, утверждают они, что со временем не будут открыты такие факты, которые окажутся несовместимыми с принципом сохранения…
Может ли на самом деле произойти что-либо подобное? В принципе это возможно, то есть может быть, что сохранение как свойство материи также имеет свои определенные границы и в природе существуют условия, при которых это свойство не проявляется. Однако последовательный материалист и диалектик не увидит в этом факте ничего угрожающего его взгляду на мир. В конце концов важно не то, подчиняется или не подчиняется то или иное явление законам сохранения, а то, что любое явление всегда и во всех случаях подчиняется тем или иным объективным принципиально познаваемым законам.
Это положение, непосредственно вытекающее из принципа единства мира, носит фунда
ментальный характер. Оно имеет первостепенное, можно сказать, решающее значение для естествознания, для всего процесса познания человеком мира. Важно подчеркнуть и обратное. Тот факт, что в действительности реальный мир, даже такие его сокровенные глубины, как элементарные частицы и атомные ядра, на практике поддается научному исследованию, — наиболее убедительное свидетельство в пользу его материального единства, отсутствия области действия сверхъестественных сил.
Развитие физики микромира, несомненно, еще поставит перед наукой немало сложных философских и методологических проблем. Но, опираясь на основополагающие работы В. И. Ленина в области философии естествознания, ученые-материалисты, безусловно, смогут правильно осмыслить любые новые явления природы.
Явлениям микромира в нашей естественнонаучной атеистической пропаганде, к сожалению, уделяется значительно меньше места, чем астрономии или физике вообще. Причина ясна. Как известно, религия, уделяя весьма значительное внимание вопросам мироздания, положения Земли и человека во Вселенной, строения Солнечной системы и движения небесных тел, почти совершенно не касалась вопросов строения материи, особенно глубинного. Это объясняется тем, что космос привлекал пристальное внимание людей еще много веков тому назад. Атомная же физика и физика элементарных частиц, реально показавшие всю неисчерпаемость, противоречивость и многообразие микромира, появились, по сути, лишь в начале XX в. Популяризация диалектико-ма-териалистического осмысления достижений науки в сфере микромира — насущная задача атеистической пропаганды, тем более, что теологи и идеалисты всех мастей при каждом удобном случае стараются обратить в свою пользу открытия в этой области знания.
Ученые дают интервью
Неклассическая наука и современный рационализм
На вопросы отвечает профессор Б. Г. Кузнецов
В последние годы в ряде стран резко усиливаются нападки на разум и науку. Их рассматривают как угрозу человечеству и противопоставляют им алогическое мышление и религиозную веру. На чьей стороне в этом вековом споре между защитниками и противниками разума теория относительности и квантовая механика?
На стороне разума. Более того, современная неклассическая физика дает рационализму такие аргументы, каких он никогда еще не получал от науки. Вместе с тем она требует от рационализма, от апологии разума дальнейшего развития. Теория относительности изменила представление об евклидовой геометрии мира — многовековую основу рациональной познаваемости Вселенной. Напомню, что Достоевский в «Братьях Карамазовых» говорил об евклидовой геометрии мира как о рациональной схеме мироздания и о неевклидовой — как об иной, но также рациональной его схеме. Квантовая механика изменила саму логику рационального, научного мышления. Когда-то Лаплас писал, что человеческий разум испытывает меньше трудностей, когда он продвигается вперед, чем тогда, когда он углубляется в самого себя. Наука сейчас подошла к периоду очень быстрого «углубления разума в самого себя», очень быстрого перехода от одного логического строя к другому, от одного стиля научного мышления к другому.
Нужно подчеркнуть, что и в современной науке, стоящей на пороге систематического анализа парадоксальных процессов в космосе и в ультрамикроскопическом мире, и в современной культуре в целом речь идет не об отказе от рационалистического анализа, от детерминизма, не о каких-либо границах познания. Речь идет о более сложном, более парадоксальном рационализме, о более сложном детерминизме, о новых, еще более далеких от классических эталонов путях познания.
Мне кажется, в XX в. неклассическая физика перешла от характерного для науки XIX в. игнорирования элементарных процессов в макроскопической картине мира к переносу центра тяжести на индивидуальное, на то «элементарное», которое стало в современной науке очень сложным и тесно связанным с космическими процессами, со Вселенной в целом. Сейчас такая тенденция в физических представлениях о космосе и микрокосме стала еще более отчетливой. — С другой стороны, сейчас яснее видна связь неклассической физики с преобразованием энергетики и технологии, с характером труда, со стилем современного мышления, с судьбами современной культуры в целом.
Современный рационализм физической теории не может ограничиться познанием законов бытия, он включает трансформацию познавательных норм, логических правил, аксиом самого познания, и вместе с тем он ведет к рациональному преобразованию бытия. Классическая физика, и прежде всего законы механики, изложенные в «Математических началах натуральной философии» Ньютона, в известном смысле претендовали на роль вечных скрижалей науки. Большинство мыслителей XVIII–XIX вв. думали, что законы механики Ньютона представляют собой незыблемый фундамент естествознания. Классическая наука — это не только определенные аксиомы, но и уверенность в том, что это действительно аксиомы. Что же такое неклассическая физика? Иногда ее определяют чисто негативным образом: она «не классическая», в общем случае она отказывается от фундаментальных постулатов, из которых исходит классическая физика.
Но это лишь часть дела. С новыми открытиями в физике изменилось не только представление о самой науке. Теория относительности и квантовая механика не только заменили старые фундаментальные физические законы новыми. Эти новые законы уже не претендовали на окончательное решение основных проблем бытия.
В XIX в. Гельмгольц видел высшую и конечную цель науки в сведении всей картины мира к центральным силам, полностью подчиненным механике Ньютона. Современный же физик вообще не ставит перед собой какой бы то ни было окончательной цели. Подобные иллюзии утеряны навсегда. Неклассическая физика — это здание, которое не только растет вверх, но и углубляется в поисках все более глубокого фундамента, который, однако, никогда не будет последним.
