Впервые. Записки ведущего конструктора - Ивановский Олег (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Мы с Евгением Анатольевичем подошли ближе. Сергей Павлович объяснял, что этот корабль еще не предназначается для полета человека. Кресло пилота в нем займет манекен, а вместо ненужного манекену блока с пищей будет установлена клетка с собачкой. Все же остальное, начиная с программы полета и кончая последним винтиком, соответствует основному — «человечьему» — варианту.
Летчики не только слушали и задавали вопросы, но кое-что и советовали. Прежде всего это касалось оборудования кабины. Чувствовалось, что они пришли сюда не как гости или экскурсанты, а как хозяева, как соучастники большого дела.
Немалый интерес вызвала у них теплозащита, особенно после того, как Сергей Павлович рассказал о ее замечательной способности сдерживать жар в несколько тысяч градусов, в вихре метеорного пламени донести до земли человеческую жизнь. И конечно, прежде всего интересовала их кабина. Они ведь впервые осматривали, «щупали» конструкцию, которая в космическом полете сохранит им жизнь, создаст условия для работы, снабдит кислородом для дыхания, питанием, водой.
Заметив нас с Евгением Анатольевичем, Сергей Павлович, кивнув в мою сторону, сказал:
— Вот ведущий конструктор вашего «Востока». Он расскажет все, что вас будет интересовать. А меня прошу извинить, я на минуточку отойду. Дела, простите, дела. Но я еще вернусь.
Я начал рассказывать о системе терморегулирования, о том, что на всех участках полета в кабине будет поддерживаться комнатная температура, причем космонавт сможет регулировать эту температуру «по своему вкусу». На нижнем конусе приборного отсека, под крылышками жалюзи, уложена спиральная труба. По ней насос прокачивает специальную жидкость. Эта жидкость проходит в шланге по кабель-мачте и подводится в спускаемом аппарате к радиатору. Радиатор такой, как в автомобиле. За ним стоит вентилятор. Жидкость остужает радиатор, а вентилятор прогоняет через него нагретый кабинный воздух.
— А почему эта труба, выходя из кабины, опять идет к нижней полуоболочке? — спросил кто-то из гостей.
Я объяснил, что, проходя по спиральной трубе, нагретая жидкость отдает тепло нижней полуоболочке, а та излучает его в космическое пространство.
В этот момент вернулся Сергей Павлович:
— Не устали еще, товарищи? За один раз рассказать обо всех системах корабля невозможно, да и не нужно это. Организуем специальные занятия. Наши товарищи расскажут вам все, что необходимо. И не думайте, пожалуйста, что мы так просто будем вам все рассказывать, — Главный улыбнулся, — мы у вас экзамен потом примем, так, Евгений Анатольевич?
— Конечно, Сергей Павлович, — ответил Карпов.
— Вот то-то. Так что смотрите — кто будет плохо заниматься, в космос не полетит.
— Простите, Сергей Павлович, а отметки нам тоже будут ставить? — этот вопрос, лукаво улыбнувшись, задал молодой, небольшого роста старший лейтенант с очень приветливым, открытым лицом.
— А как же вы думали, Юрий Алексеевич, обязательно будем. Вот закатим вам двойку, тогда не будете улыбаться! — шутливо ответил Главный. — А сейчас, я думаю, никто из вас не откажется посидеть в корабле? Вот только что нам привезли кресло. Давайте отойдем на минутку в сторону, пусть его поставят в кабину…
Через десять минут кресло было на месте. К кораблю пододвинули ажурную площадку. Старший лейтенант — тот, которого Сергей Павлович назвал Юрием Алексеевичем, — поднялся первым. Сняв ботинки, в носках, он ловко подтянулся на руках и опустился в кресло. Проделал он все это молча, сосредоточенно, серьезно. Думал ли он в тот момент, что ему придется почти так же — только уже в скафандре и сняв не ботинки, а специальные чехлы с них — садиться в легендарный «Восток»? Кто знает! Наверное, каждый из приехавших к нам в тот день летчиков думал о своем грядущем полете. Все они, аккуратно сняв ботинки и поднимаясь на руках, садились в кресло и через несколько минут, притихшие и серьезные, спускались с площадки.
Встреча подошла к концу. Евгений Анатольевич уже несколько раз с беспокойством поглядывал на часы. Летчиков давно ждали предписанные твердым регламентом занятия. Ребята уехали. А я, Женя и Владимир Семенович еще долго стояли около корабля…
Ракетно-космическая техника впервые готовилась принять на борт космического корабля человека. Ответственность была огромной. Принципиально возможность полета на «Востоке» была обоснована. Теперь все зависело от надежности ракеты-носителя и корабля. На одной из оперативок у Главного начальники отделов и я со своим замом получили указание в недельный срок подготовить предложения по повышению надежности всего бортового оборудования.
О том, что необходимо принять все меры по повышению надежности, предупреждала неудача при запуске третьего космического корабля. Тщательно испытанный и проверенный, с собаками Пчелкой и Мушкой на борту, он был выведен на орбиту 1 декабря 1960 года. 2 декабря программа исследований была закончена. Вовремя были поданы все необходимые команды, но спуск по расчетной траектории не осуществился.
Это была большая неудача. Можно понять, как нелегко пришлось прежде всего Сергею Павловичу. По натуре он был человеком, жаждущим как можно скорее положительных результатов. Однако в экспериментальной работе он был очень терпеливым, дотошным. Он требовал тщательного доведения всех систем и агрегатов, чтобы они безотказно работали во всех ситуациях. В тяжелых обстоятельствах особенно ярко проявлялся железный характер Сергея Павловича. За многие годы мне ни разу не приходилось видеть его в растерянном или удрученном состоянии. Неистребимое упорство и стальная воля, помноженные на знания и логику, казалось, руководили им. Но давалось это, вероятно, ох, как нелегко! И наверное, оставаясь наедине с собой в маленьком домике на космодроме, в рабочем кабинете конструкторского бюро, дома, он бывал другим. Но мы этого не видели. Другим Главный для нас быть не мог!
Все продуманные отделами мероприятия были объединены в общий документ «Основные положения для разработки и подготовки объекта „Восток“». Прежде всего этот документ предусматривал меры по повышению надежности корабля и ракеты-носителя, всех их систем. Систем ориентации предлагалось установить две: автоматическую, для ориентации на Солнце, с тремя комплектами чувствительных датчиков и электронных блоков, и ручную. В системе управления тормозным двигателем обязательно должны быть дублированы отдельные элементы и источники электрической энергии.
Особое внимание уделялась тем агрегатам, дублирование которых было в принципе невозможно. Это двигательные установки третьей ступени носителя и самого корабля. Предусматривалась необходимость самых придирчивых испытаний, вплоть до огневых, на которые отводилась половина всего изготовленного количества. Только в случае стопроцентного успеха этих испытаний двигательные установки можно было ставить на ракету и корабль.
Нет нужды перечислять все системы корабля и ракеты и называть меры обеспечения их надежности. Старались предусмотреть все что могли. Помимо мер чисто технических предлагались и организационные, например установление личной ответственности главных конструкторов, директоров заводов и руководителей организаций за качество, правильность принятых технических решений, отработанность и надежность всего, что создавалось для «Востока». Вводился такой порядок, при котором окончательное заключение о допуске ракеты-носителя и корабля к полету должно делаться совместно всеми главными конструкторами.
Отработка, проверка, испытания и еще раз испытания — таким законом руководствовались мы при изготовлении кораблей «Восток». Естественно, мы стремились максимально использовать при этом богатый авиационный опыт. Однако, обнаружив неисправность при выходе на орбиту, не посадишь взлетевшую ракету на космодром, не развернешься и не скользнешь на крыло, не катапультируешься. Первые космические корабли создавались не для испытаний и доводки их в космическом полете, а для гарантированного успешного полета человека в космическом пространстве. Техника должна была «принять в свои руки» человека, а не человек — технику.
