Жизнь без старости - Скулачев Максим В. (бесплатные серии книг TXT) 📗
Несколько слов о перспективах применения группы веществ типа SkQ как геропротекторов локального (глазные капли) и общего (таблетки) действия. В нашем «мегапроекте» уже завершаются клинические исследования визомитина (глазных капель, содержащих 250 нМ раствор SkQ1) как средства для лечения старческих заболеваний, иных, чем синдром сухого глаза, а именно катаракты и глаукомы. Планируются клинические испытания по макулодистрофии и увеиту. Создана стабильная сухая форма SkQ1, пригодная для применения per os. Запрошено разрешение Минздрава на ее клинические испытания.
Существенно, что со временем расширяется круг лабораторий, исследующих SkQ независимо от «мегапроекта». Наши работы уже нашли подтверждение и развитие в США, Канаде, Г ер-мании, Голландии, на Украине.
Нельзя не отметить личные успехи ряда сотрудников «мегапроекта». В 2011 году членом-корреспондентом РАН был избран один из ключевых участников нашего предприятия, президент Российского геронтологического общества В.Н. Анисимов из Петербурга. В 2012 году президентом Шведской Королевской академии наук стала Б. Кэннон (Стокгольм, Институт Веннер-Грен), также важнейший участник проекта. Советником проекта любезно согласился стать лауреат Нобелевской премии Г. Блобель (Нью-Йорк, Рокфеллеровский университет), процитировавший Микеланджело в своем заключительном слове на международной конференции в рамках проекта (Швеция, 2008 г.): «Для человека главная опасность — не поставить перед собой великую цель и не достичь ее, а растратить всю свою жизнь на достижение целей заведомо незначительных». А в этом году мы начали сотрудничество с другим нобелевским лауреатом, А. Чеханове-ром (Хайфа, Технион), первооткрывателем главного механизма контроля качества белков.
Заключение. От Homo sapiens к Homo sapiens liberatus
Человек, явившийся в результате длинного цикла развития, носит в себе явные следы животного происхождения. Приобретя неведомую в животном мире степень умственного развития, он сохранил многие признаки, оказавшиеся не только ненужными, но и прямо вредными.
И.И. Мечников
Возможно, вы открыли эту главу с целью узнать, так как же все-таки продлить свою молодость — такие выводы обычно и помещаются в заключительную главу книги. Из-за двухчастной организации нашей книги мы попросим вас открыть 10-ю главу первой части, где подробно обсуждается этот вопрос и сформулировано несколько рекомендаций. Здесь же речь пойдет о том, что рано или поздно человек сумеет изменить свою природу и перестанет стареть. Наша же задача сейчас — просто дожить
до этого счастливого (или нет? кто знает... ) момента. Шансы на это, безусловно, есть.
Л.М. Редмэн и Э. Равуссин так определяют современное положение дел в геронтологии: «Работы современных ученых, задавшихся целью остановить старение, напоминают поиски «фонтана юности» испанским исследователем Понсе де Леоном, предпринятые на побережье Флориды в начале XVI века». При этом упомянутые авторы не акцентируют внимание читателя на двух важнейших обстоятельствах. Во-первых, не найдя обещанного фонтана, Понсе де Леон вряд ли попал в разряд ученых-неудачников: именно им в этой самой экспедиции и была открыта Флорида, райский уголок Северной Америки. Во-вторых, де Леон никогда не получил бы финансовой поддержки, если бы заявил, что ищет никем не виданную и потому еще безымянную Флориду. Открыв Флориду, де Леон стал ее первым губернатором со всеми вытекающими отсюда привилегиями, а имя его как мореплавателя и географа осталось в веках. Дай-то бог такую судьбу современным геронтологам, борющимся со старением!
А пока геронтологи продолжают сталкиваться с трудностями в попытках прорваться в престижные международные журналы; гериатры официально заявляют, что старость — неизбежна, а намерение ее вылечить — чистое шарлатанство. Еще совсем недавно британский геронтолог Робин Холидей выступил с заявлением, что движение против старения не только научная фантастика, но еще и, как он выразился, «поразительная наглость». Ему вторит С. Раттан: «Определение старения как болезни с последующими попытками ее лечить ненаучно и сбивает с толку». Над геронтологами потешаются юмористы: «Успехи геронтологии налицо: от многих болезней люди уже не умирают, а мучаются» (Б. Куртиер). «Стоило бы подумать о каре пожизненного заключения, усугубленного искусственным продлением жизни» (С.Е. Лец). Этому хору можно, конечно, противопоставить слова Бертрана Рассела: «Широкая поддержка того или иного мнения еще не гарантирует, что оно не абсолютно абсурдно». И тем не менее наш «мегапроект» по борьбе со старением первоначально воспринимали, говоря словами Пушкина, как «беззаконную комету в кругу расчисленных светил». Но вот уже такие известные геронтологи, как Дж. Камписи, О.Д. де Грей, К.Е. Финч и соавторы, публикуют специальную статью с призывом к американскому государственному Агентству по продуктам питания и лекарствам (FDA) отказаться от принципа «одно лекарство — одна болезнь», поскольку средство против старения должно вылечивать сразу большую группу различных старческих недугов.
Ситуация, с которой нам приходится бороться, есть прямое следствие практически безраздельного господства в умах людей приписываемого Дарвину упрощенного взгляда, что эволюция всегда есть результат естественного отбора индивидов, наиболее приспособленных к сиюминутным требованиям окружающей среды. Если бы это действительно всегда было так, то старение и другие формы феноптоза как признаки, безусловно, контрпродуктивные для индивида, возникнув, должны были быть сразу же похоронены естественным отбором более приспособленных осо-бей-мутантов, утративших вредный признак. И все это несмотря на то, что сам Дарвин, так же как Уоллес и Вейсман, допускали альтруистическую смерть индивида на благо семьи или сообщества особей.
В 1964 г. У.Д. Гамильтон опубликовал серию из двух статей под названием «Генетическая эволюция социального поведения», рассчитав количественный аспект (роль степени родства) в этом явлении. А в 1976 г. вышла в свет книга Р. Докинза «Эгоистичный ген», где автор развил и популяризировал мысль Гамильтона, заключив, что «основной единицей отбора служит не индивид, а ген». По существу, здесь речь идет уже не о благополучии сообщества, а о диктатуре генома, единственной самовоспроизводящейся биологической структуры, сохранение, развитие и экспансия которой приобрела в процессе эволюции приоритетное значение по сравнению с благополучием индивида или группы индивидов. Организм в рамках этой концепции лишь устройство, машина, обеспечивающая интересы генома и прежде всего его способности к эволюции. Хорошо известна крылатая фраза Т. Добжанского: «Ничто в биологии не имеет смысла, если не рассматривается в свете эволюции». Человек вырвался из тенет абсолютной зависимости от своего генома и его эволюции. Сегодня он уже умеет менять геном своих братьев меньших, а завтра та же участь постигнет его собственный геном. Вместо приспособления к среде путем эволюции, очень длительного процесса, сопряженного с потерей колоссального числа индивидов, человек приспосабливает среду к своим потребностям и потому уже не нуждается в собственной эволюции. Ему хорошо бы просто сохранить свой геном и геномы других видов, обеспечивающих экологическую обстановку, необходимую для выживания людей на Земле. Вот почему, когда мы ставим задачу отмены контрпродуктивных программ типа феноптоза, то предпочитаем искать средства, которые, как SkQ, прерывают программу смертоносных сигналов, посылаемых геномом нашим клеткам, а не физическое удаление из генома (или инактивацию) тех генов, которые кодируют эти программы.
Мы надеемся, что наш SkQ способен послужить оружием в «восстании машин» — попытке Homo sapiens покончить с тиранией собственного генома и отменить те из диктуемых геномом программ, которые выгодны для эволюции генома, но гибельны для индивида. Отмена их символизировала бы превращение человека в Homo sapiens liberatus (по-латыни «liberatus» значит «освобожденный»). Решение этой задачи могло бы стать величайшим достижением медицины XXI века.
