Прямоходящие мыслители. Путь человека от обитания на деревьях до постижения миро устройства - Млодинов Леонард (книги полностью .TXT) 📗
Глава 4
Цивилизация
Исаак Ньютон подарил нам, среди прочего, золотые слова: «Если я и видел дальше других, то потому, что стоял на плечах у исполинов». Эта фраза – из его письма 1676 года, адресованного Роберту Гуку [Хуку], ею он подчеркивал, что в своих трудах применил результаты работы Гука, а также Рене Декарта. (Гук позднее станет Ньютону заклятым врагом.) Ньютон, разумеется, извлек пользу из соображений своих предшественников; разумеется, пользу он извлек и из самой этой фразы, в которой сообщает, что извлек пользу, – в 1621 году викарий Роберт Бёртон писал: «Карлик, стоящий на плечах исполина, способен видеть дальше самого [исполина]»; далее, в 1651 году, поэт Джордж Герберт [Херберт] писал: «Карлик на плечах исполина видит дальше их обоих»; а в 1659-м писал пуританин Уильям Хикс: «Пигмей на исполинских плечах видит дальше самого [исполина]». В XVII веке, похоже, карлики и пигмеи верхом на громилах были расхожим образом интеллектуального труда [67].
Предшественники, о которых говорил Ньютон и остальные, были из сравнительно недавнего прошлого. Мы же склонны забывать о роли, которую сыграли поколения за тысячи лет до нас. Но даже если нам хотелось бы считать себя сегодняшних развитыми, мы сделались такими лишь благодаря фундаментальным преобразованиям, состоявшимся, когда неолитические деревни стали первыми настоящими городами. Абстрактное знание и методики мышления, развитые древними цивилизациями, сыграли решающую роль в формировании наших представлений о Вселенной – и нашей способности эти представления расширять.
Первые города не возникли в одночасье – кочевники не решили в один прекрасный день сбиться в кучу и сразу приняться за охоту и собирательство куриных ножек, упакованных в пенопласт и целлофан. Преобразование деревень в города происходило постепенно, естественно, и началось после того, как укоренился оседлый земледельческий образ жизни, и заняло это сотни или даже тысячи лет. Такая неспешная эволюция оставляет пространство для интерпретаций, когда и какая именно деревня впервые сделалась городом. И все же чаще всего именуют первыми городами селения 4000 года до н. э. на Ближнем Востоке [68].
Вероятно, самым выдающимся из этих городов и самой значимой силой урбанизации был великий город-крепость Урук на территории современного Ирака, близ города Басра [69]. Хотя первой областью, где возникли города, стал Ближний Восток, в землях этих жизнь была не из простых. Первые поселенцы шли к воде. Может показаться, что это ошибка: бо́льшая часть территорий здесь – пустыня. Но, пусть климат и неблагоприятный, зато география подходящая. В середке пролегает протяженная низина, по которой протекают реки Тигр и Евфрат, а также их притоки, благодаря которым возникла богатая плодородная равнина. Эта равнина именуется Месопотамией, от греческого «междуречье». Первые поселения – деревни, ограниченные в размерах руслами рек. Позднее, после 7000 года до н. э., земледельческие общины разобрались, как рыть каналы и водохранилища и таким способом расширять проникновение рек, продовольствия стало больше, и урбанизация смогла наконец начаться.
Ирригация – дело непростое. Не знаю, пробовали вы копать канавы или нет, а я вот пробовал – пытался проложить трубу для поливки газона. Первая часть этого процесса – покупка лопаты – далась мне легко. А вот дальше начались трудности. Я занес свой прекрасный инструмент повыше над землей и опустил его с такой уверенностью в себе, что он, завибрировав, отпружинил от твердой почвы. В конце концов я смог довести дело до конца, лишь обратившись к высшему авторитету – дядьке с бензиновым канавокопателем. Жизнь современных городов зависит от всевозможных экскаваций, но редко же мы ими любуемся. Ирригационные каналы древнего Ближнего Востока – многие мили в длину и до семидесяти пяти футов в ширину, и копали их простыми инструментами без всякой помощи машин, – вот подлинное чудо древнего мира.
Чтобы привести воду в поля вдали от естественных речных русл, требовался изнурительный труд сотен, если не тысяч людей, а также проектировщики и надсмотрщики – направлять процесс. Земледельцы вложились в это групповое усилие по нескольким причинам. Во-первых, общественное давление. Во-вторых, объединение усилий – единственный способ обеспечить водой свои собственные земли. Но, какой бы ни была мотивация, усилия земледельцев не пропали втуне. Излишки продовольствия и оседлая жизнь означали, что семьи теперь могут прокормить больше детей – и больше детей выживет. Рождаемость увеличилась, детская смертность сократилась. К 4000 году до н. э. население стремительно прибывало. Деревни расширились до городков, городки стали городами, а города разрослись.
Урук, выстроенный за болотами у Персидского залива, был самым успешным из ранних городов. Он главенствовал в своем регионе, сильно превосходя в размерах все прочие селения. Хотя численность обитателей древних городов оценить довольно трудно, судя по сооружениям и останкам, обнаруженным археологами, в Уруке, похоже, обитало от пятидесяти до ста тысяч жителей – десятикратное приращение по сравнению с Чатал-Гуюком [70]. По нашим понятиям Урук – маленький город, но для своего времени он был Нью-Йорком, Лондоном, Токио, Сан-Паулу.
Обитатели Урука пахали поля плугами-сеялками – особым и трудным в обращении инструментом, который сыплет семена в борозду по мере вскапывания. Они осушили болота и вырыли каналы, соединенные сотнями канав. На орошаемых землях обильно росли зерновые культуры и садовые фрукты – в основном, ячмень, пшеница и финики. Жители держали овец, ослов, крупный рогатый скот и свиней, ловили рыбу и птицу в заболоченных землях рядом, а в реках – черепах. Они доили коз и буйволиц, а также обильно пили пиво, производимое из ячменя. (Химический анализ древней глиняной посуды подтверждает существование пива еще за 5000 лет до н. э.).
Все это значимо для нас потому, что становление профессий требовало нового понимания материалов, химических веществ, циклов жизни и потребностей различных растений и животных [71]. Производство продовольствия породило рыбаков, земледельцев, пастухов и охотников. Ремесленничество из частичной занятости в каждом хозяйстве превратилось в полноценное дело отдельного класса умельцев, владеющих особыми навыками. Хлеб стал продуктом пекарей, пиво – пивоваров [72]. Возникли таверны, а с ними и их держатели, среди которых попадались и женщины. Из того, что осталось от одной мастерской, где, судя по всему, работали с расплавленными металлами, можно сделать вывод о существовании металлургов. Гончарное дело тоже, похоже, стало профессией: тысячи простых плошек со скошенным краем, которые, судя по всему, производили массово и стандартного размера, – возможно, еще не магазин «всё по девяносто девять центов», но уже централизованное керамическое производство.
Другие специализированные работники посвящали себя изготовлению одежды. Уцелевшие творения того периода изображают прях, и антропологи обнаружили фрагменты шерстяных тканей. Более того, судя по животным останкам, примерно в те времена пастухи начали держать гораздо больше овец, нежели коз. Поскольку козы дают больше молока, увеличение поголовья овец в стадах, возможно, отражает возросший интерес к шерсти. Вдобавок, по найденным костям понятно, что пастухи забивали овец в их преклонном возрасте, что не лучшее решение, если забой производят ради мяса, зато мудрое, если овцу держат ради шерсти [73].
