Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Стульчик, бинокль и терпение были вновь тот час же взяты на вооружение. Горячее солнце, накалявшее голову, жажда, усталость все было забыто и поглощено интересом к происходящему. Но не так легко было проникнуть в тайны муравьиной жизни.
С муравьями же происходило что-то совершенно непонятное. Вот неожиданно один из тетрамориумов остановился на месте. Возле него тот час же собралась толпа. Наперебой они гладили его усиками, ощупывали со всех сторон, трогали челюстями предмет своего внимания. Усики несчастного поникли, постепенно медленно и плотно сложились вместе ножки, голова пригнулась под грудь, подвернулось кпереди брюшко, стройное продолговатое тельце скрючилось в плотное колечко. Еще не прекратилось подергивание искореженного тельца, как из окружающей толпы один, примерявшись, ухватил погибающего за челюсти. В носильщиках не было недостатка, они толкались, мешали друг другу, каждый желая принять участие в похоронах тянул в свою сторону. Но вот, наконец, все разбрелись в стороны и тот один первый решительно поволок безжизненное тельце на свалку.
В мгновенной гибели муравья, произошедшей всего за каких-нибудь две-три минуты было непонятное и загадочное.
Все дальнейшее оказалось однообразным. Из толпы мечущихся муравьев смерть без устали вырывала избранников и все участники безумной пляски, будто обуреваемые непреодолимой жаждой поисков очередной жертвы, подскакивали друг к другу, отвешивая легкие тумаки челюстями и как бы спрашивая: «Кто следующий!»
Иногда кто-либо, ошибочно заподозрив начало агонии своего собрата, хватал его, но тот вырывался и мчался дальше, показывая всем своим видом бодрость духа и непримиримость к смерти. Иногда же прозорливость не обманывала похоронщиков и схваченный за челюсти поникал, а вокруг него собиралась толпа сочувствующих или любопытствующих.
Наступил вечер. Зашло за горы солнце. Затих ветер и лес погрузился в ночную дремоту. Угомонились скворцы, замолкли соловьи, запели сплюшки, закричали лягушки.
Белый комель поваленного дерева опустел. Муравьи спустились в свое подземелье, оставив снаружи черную горку трупов, свидетельство загадочного события. Пора идти и мне — невольному зрителю одной из многочисленных тайн муравьиной жизни, разгадать которую не в силах.
Какова же причина непомерного помешательства муравьев? Большую плодовитость муравья тетрамориума сдерживает грибковая болезнь. А когда ее нет, муравьи устраивают взаимные истребления, разыгрывающиеся между соседями. Иногда же в дополнение к ним происходит периодическое самоуничтожение, механизм которого загадочен.
Мне кажется, что необычное состояние возбуждения муравьев представляет собою ничто иное, как резко выраженный стресс. Это состояние с одной стороны — своеобразный экзамен на выносливость, с другой — способ регуляции численности большой семьи. Если только это предположение верно, то сам факт муравьиного стресса представляет собою исключительный интерес.
И еще один случай, описание которого сохранилось у меня почти в форме протокольной записи.
Лето 1974 года выдалось в Семиречье сухим и жарким. Двор нашего большого многоэтажного дома высох, земля пыльная, трава зачахла. Гнездо Тетрамориума цеспитум небольшое, устроилось возле длинного строения гаражей. Выход его в щелке между асфальтированной полосой перед дверьми и стеной. Там под асфальтом влажная земля — одно из непременных условий жизни этих крошек. Гнездо небольшое, незаметное заняло проем между двумя гаражами.
Муравьи вышли наружу, заползли густой кучкой на стенку гаража, поднялись на высоту в 20–30 сантиметров. Среди муравьев оживленное движение, но не очень сильное. Группа столпившихся муравьев, хорошо заметна. Иногда со стенки падает вниз смертник, корчится несколько секунд и замирает. Под стенкой на асфальте уже скопилась порядочная куча трупов.
Гараж находится против окон многоэтажного дома. Наблюдаю муравьев украдкой, сожалея, что не могу сесть на походный стульчик и воспользоваться биноклем, как в поле: опасны любопытные и судачащие по мельчайшему поводу старушки-пенсионерки. В нашем доме их «клуб».
Пляска продолжалась два дня. Погибло примерно больше половины жителей семьи. Так они и лежали черной кучкой много дней, пока их не покрыло пылью и не разнесло во все стороны ветром.
Последний случай муравьиного помешательства я видел в предгорьях хребта Алтын-Эмель в полупустыне у муравья близкого к Тетрамориум цеспитум. Семья была небольшая. Возбужденные муравьи по очереди забегали на листик злака, склонившийся книзу, и бросались с него на землю. После такого прыжка с трамплина некоторые муравьи тут же гибли, пополняя горку трупов. Зрелище было небольшим по масштабу и числу участников, но, тем не менее, очень наглядным.
В Киргизии, в лесу хребта Терскей Алатоо, на вершине пня, основание которого прикрыто муравейником красноголового муравья Формика трункорум, ползает наездник-рисса и настойчиво постукивает по древесине тонкими вибрирующими усиками с белыми колечками на концах: наверное, там, в глубине пня, тихо грызет дерево толстая белая личинка жука-дровосека. Ее и зачуял наездник и сейчас точно определяет место где он живет прежде чем сверлить дерево своим длиннющим яйцекладом.
Солнце взошло недавно, высушило в лесу утреннюю росу, пригрело землю. Муравейник у пня, облюбованного риссой, давно проснулся и жители его занялись будничными делами. На маленькой поверхности пня собралось несколько красноголовых муравьев Формика трункорум. Они чем-то усиленно заняты. Интересно узнать, в чем там дело?
Придется оставить риссу и поинтересоваться скоплением муравьев. А там, уцепившись ногами за узенькую трещинку в древесине, на боку лежит муравей. Он неподвижен, но его усики вибрируют и движутся во все стороны. Муравей находится в такой позе неспроста, он болен, сбоку его брюшка торчит какой-то серый комочек. Его и пытаются вытащить челюстями толпящиеся вокруг товарищи. Вот один крупный ярко-рыжий, подбежал, ощупал усиками больного и рывком потянул челюстями комочек. Еще раз попробовал — не вышло, и помчался по своим делам дальше. И так второй, третий...
Но несколько муравьев не покидают товарища, и один из них хорошо заметен с покалеченной негнущейся лапкой на задней ноге. Он, по-видимому, сочувствует больному больше всех и один из организаторов лечения. Муравьи постоянно отбегают в сторону и тот, с негнущейся лапкой, приводит все новых и новых. И хотя никто не в силах оказать помощь и не может выдернуть серый комочек, застрявший в покровах брюшка, больного не бросают: кто знает, может быть, в таком большом муравейнике и найдется кто-нибудь умелый и сделает все как нужно. Неужели среди сотен тысяч жителей не встретится такой?
Попытки лечения муравья бесконечны. Как нужно много терпения предпринимать с такой настойчивостью! Невольно вспоминается рассказ древнегреческого историка Геродота о том, как в его время лечили больных тяжелым недугом. Их выносили на улицу и ждали, когда среди прохожих найдутся люди, которым когда-либо приходилось перенести внешне похожее заболевание, или быть его свидетелем. Они делились опытом и говорили, какие средства помогли избавиться от болезни, давали советы.
О том же сообщает и французский философ Монтень. Вавилоняне выносили больных на площадь, и врачом был весь народ, всякий прохожий, который из сострадания и учтивости осведомлялся о болезни и, смотря по своему опыту, давал тот или иной совет.
Обычай древних греков и вавилонян, оказывается, свойственен и муравьям. Все это крайне удивительно. Муравьи, как общественные животные намного старше человека и могли выработать навыки, полезные для общества и сходные с человеческими. Хорошо бы досмотреть до конца всю эту загадочную историю, но нужно спешить по делам, загляну сюда на обратном пути.
Через два часа спешу к муравейнику и застаю все ту же картин. Тогда сажаю муравья с серым комочком на брюшке в морилку. На том месте, где он только что находился, в замешательстве мечутся муравьи, разыскивают внезапно исчезнувшего товарища, и среди них муравей с негнущейся лапкой.
