Последние из свободных - Паттерсон Гарет (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Вскоре после того, как Джулия встретилась с Фишем в Понт-Дрифте, я встретился с ним, когда он направлялся в сторону границы. Одетый в шикарную униформу гида по заповедникам, он вел машину, полную туристов, ехавших на сафари. После долгих трех лет разлуки мы были несказанно взволнованны, увидев друг друга. Я был рад, что он получил повышение – после того, как я оставил работу в частном заповеднике, его перевели на мою должность и сделали гидом. Сегодня он самый опытный гид в этом частном заповеднике.
Когда я после этой мимолетной встречи снова увидел Фиша, я рассказал ему, что пытаюсь сделать для львят, которых зовут Батиан, Рафики и Фьюрейя. Я пригласил его к себе в лагерь, и вскоре он у нас появился. Однажды вечером я представил ему львов, когда они после прогулки возвращались к себе в загон. Похоже, что Фиш львам понравился, – когда мы сидели возле загона, они подходили, обнюхивали и смотрели любопытными глазами через загородку. В тот вечер я предложил Фишу составить мне компанию в походе вместе со львами – чего я не предлагал даже Джулии. Фиш согласился без колебаний.
И вот ранним утром мы выходим из лагеря, и я открываю ворота львиного загона. Львы ринулись наружу и с любопытством подошли к Фишу. Затем, охваченные природным юным задором, они выступили впереди нас. Мы с Фишем провели восхитительное утро в компании львов, и было видно, что они приняли его как родного. Ему, в свою очередь, не внушала опасения прогулка в обществе львиного семейства. Этот день стал для меня кульминацией нашего совместного с Фишем сотрудничества. Я запечатлел его на снимке, сделанном в это утро, – Фиш стоит как ни в чем не бывало между двух львов, а третий взирает на него с большой ветки дерева. Этот день ни у меня, ни у Фиша никогда не изгладится из памяти. Мое доверие ко львам, как и их ко мне, передалось и моему другу.
Единственное, что омрачало этот день, – сознание того, что он никогда больше не повторится. Существенным моментом для достижения успеха программы подготовки львов к жизни в родной стихии является отчуждение их от человека. Я думал о том, не попытаться ли привлечь Фиша к своей работе – более того, был бы готов на все, если бы он согласился, – но после некоторых размышлений пришел к выводу, что лишнего человека лучше в это дело не впутывать. И то сказать – у него была неплохая работа, и притом заслуженная нелегким трудом; он пользовался должным уважением как опытный гид по заповеднику. К тому же я не смог бы предложить ему ту же зарплату, которую он имел там, так что, когда после его визита ко мне в лагерь я повез его обратно, я ничего не поведал ему о своих размышлениях. Сказать по правде, мне был нужен помощник, чтобы ходить со львами на прогулки по дикой саванне, – если со мной что-нибудь случится, кто тогда будет продолжать начатое дело? К счастью, на всей стадии подготовки львов к возвращению в дикую природу со мной ничего не стряслось.
Прошло время, но до нынешнего дня, когда я пишу эти строки, мне еще не представилась возможность кому-то передать из рук в руки свой опыт по подготовке львов к жизни в родной стихии. Я собираюсь принять участие в написании работы по физическому и поведенческому развитию львов в процессе подготовки – но опять-таки желательно передать этот опыт на практике. Джулии ведома теоретическая сторона дела, но она не участвовала в практических занятиях – походах со львами по бушу. Фиш представлялся мне наиболее подходящим кандидатом благодаря своему глубокому знанию животных и благодаря его дружбе со мной. Было бы прекрасно, если бы Фиш мог усвоить накопленные мной знания. Это было бы ему прекрасной платой за все полученное мной от него.
Глава четвертая
ЛЬВИНАЯ ЖИЗНЬ
Самые жаркие месяцы в Тули приходятся на начало и конец года. В дни рождественских праздников ртутный столбик поднимается до 49Ь С в тени, а на солнце еще жарче. Когда наступило наше первое в Тули Рождество в компании львов, последним было по семнадцать месяцев. Рафики и Фьюрейя весили по семьдесят-восемьдесят килограммов, а Батиан, пожалуй, на пятнадцать килограммов тяжелее. На этой стадии у Фьюрейи заметно развилась преданность своему брату – когда они отдыхали, то всегда лежали рядом. Что касается Рафики, то уютнее всего она чувствовала себя в моем обществе. Когда мы устраивали привал в густой тени большого дерева, Батиан и Фьюрейя ложились вместе, а Рафики – рядом со мной. Эта привязанность сохранилась, не ослабевая, до сегодняшних дней.
Наши прогулки обычно начинались между полпятого и пятью утра. К десяти часам жара притупляла энтузиазм львов, и тогда мы устраивались на отдых в тени, пока жара не спадет.
В это время я стал замечать, что львы стали показывать признаки своего владычества над данной территорией. Львиное сообщество разделяется на оседлые львиные стаи (прайды), имеющие твердо закрепленную за собой (хотя и изменяющуюся в зависимости от времени года) территорию, и кочующие стаи, в которых нет четкого состава и которые движутся с места на место, причем одни львы к ним прибиваются, а другие уходят. Обычно костяк стабильного, оседлого прайда составляют связанные родственными узами львицы: сестры, тетушки и т. д. Постоянно живущие в прайде самцы обеспечивают безопасность его членам, в частности детенышам, но затем, по прошествии некоторого времени, изгоняются кочующими самцами, которые также живут в прайде в течение определенного времени, и так цикл продолжается. Львы могут разными способами оповещать себе подобных, что территория занята, – могут "зовом", могут ревом, который извещает о присутствии на данной территории особи или прайда за много километров, или же оставляют метки о своем посещении данной территории, когда странствуют. Взрослые самцы обильно поливают кустарники струей мочи, содержащей пахучий секрет анальных желез. Львицы могут поступать так же, но, как правило, помочившись, тут же скребут лапой землю – это служит у них средством передачи информации и оповещения странствующих сородичей, если те слишком сильно углубятся на территорию, занятую прайдом.
Я заметил, что Батиан также стал метить кусты. Сначала он терся головой о нижние ветки и листья, а затем поворачивался к ним задом и поднимал хвост. Иногда он при этом скреб землю задними лапами. Фьюрейя и Рафики тоже скреблись, и из солидарности с моими юными подопечными я тоже орошал африканскую землю – хотя и без того "ритуального" значения, как у львов. Порой, когда я еще только расстегивал ширинку, мои действия вдохновляли львов скрести землю и метить территорию – эти жесты стали частью моего единения с ними, так что потом все это делалось автоматически.
Я искренне желал, чтобы львы как можно быстрее почувствовали себя хозяевами на территории вокруг "Таваны", а затем все расширяли ее. Если бы им не привилось чувство, что здесь они находятся в безопасности, им грозило бы в будущем стать странствующими, кочевниками. А это таит в себе большую опасность того, что, привыкнув охотиться на всех без разбору, они доберутся до скотоводческих районов, примыкающих к западным и восточным границам Тули, и начнут резать там скот – а за это им гарантирована верная пуля.
Мое стремление привить львам чувство безопасности в регионе вокруг "Таваны" и наши с каждым часом укреплявшиеся взаимосвязь и взаимные чувства служили усилению в них ощущения того, что они – хозяева на данной территории. Здесь они не встречали особой конкуренции, хотя стычки с пришлыми львами все же порой имели место. Я выбрал для размещения лагеря "Тавана" долины Питсани именно потому, что не наблюдал здесь диких львов, которые могли бы составить конкуренцию моим. Имевшееся ранее браконьерство привело к образованию здесь "безльвиного вакуума", который не был заполнен другими оседлыми львами, как я понял, из-за нестабильности ситуации: то одни кочующие львы здесь побывают, то другие. Львы, которых выпускал Джордж Адамсон, занимали место обитавших здесь в прошлом оседлых львов и истребленных браконьерами, – им в наследство доставалась удобная и незанятая территория.
