Из глубины веков и вод - Линде_ Бреттшнейдер Г. (полные книги TXT) 📗
Старые горшки оказались хорошо сохранившимися древнегреческими сосудами для вина. Они лежали на палубе галеры, на сорокаметровой глубине. Толстый слой затвердевшего ила и песка покрывал корпус корабля. Эжектор поможет разрушить эту корку, решил Кусто.
Так начался этот исторический глубоководный поиск, великий подвиг подводных археологов. Весь мир получил возможность увидеть, как совершался этот подвиг: по инициативе Кусто работы по подъему судна были засняты на кинопленку; фильм под названием «Затонувшая галера» обошел экраны всех кинотеатров мира. Жак-Ив Кусто является директором Океанографического музея в Монако и Военно-морского института в Тулоне. Но одна из его задач, и отнюдь не самая легкая, состоит в том, чтобы ежегодно раздобывать средства на содержание «Калипсо».
С борта «Калипсо» на выступ скалы перекидывают мачту, и закрепляют ее тросом. Наподобие подъемного крана возвышается она над водой. Она держит толстый складчатый рукав, один конец которого свисает в воду. Устанавливается компрессор, и наконец-то наступает долгожданный миг. Как только заработал мотор, второй конец рукава начинает выплевывать илистую воду. Тонкое проволочное сито задерживает даже самые мелкие предметы. На дне водолаз направляет всасывающее отверстие «подводного пылесоса», который втягивает в свою пасть покрывающий амфоры ил, а у подъемной корзины дежурят научные работники из Марсельского музея, бдительно следящие за тем, чтобы ни одна вещь не была потеряна.
То, что может сделать «подводный пылесос», не под силу и тысяче человеческих рук. И все-таки проходят недели и месяцы, а работе все нет конца. Даже зимой эжектор не переставал работать, если позволяла погода. Благодаря ему изыскатели все глубже проникают в амфорное поле, и в один прекрасный день перед ними обнажается палубный настил корабля. Он нисколько не поврежден и в полной сохранности мирно покоится под надежным покровом ила.
Как и все античные суда, этот парусник был покрыт толстой свинцовой обшивкой, предохранявшей его деревянные части от червей.
Кусто и его товарищам – профессору Фернану Бенуа и ныряльщику Фредерику Дюма, имена которых прославились с того времени на весь мир, – впервые удалось воссоздать полную картину груза античного корабля. Палубный груз состоял из римских амфор. Ниже, в трюме, «подводный пылесос» обнажил округлые греческие амфоры, в которых обычно перевозили не вино, а маринованную рыбу и другие продукты. Среди них лежали целые горы кампанской керамики – чаши и кубки. Кроме того, были обнаружены блюда для жаркого с углублениями для соуса, сосуды для питья, флаконы для духов, блюдца из черного лака, разрисованные пальметтами и розами, бронзовые изделия, ложки и многое, многое другое. Там же, в трюме, исследователи нашли еще ступку из мрамора, железную кирку и бронзовый нож.
Десять тысяч амфор было на паруснике. Большинство из них сохранились хорошо, однако были пусты. Соленая вода разъела пробки, и в сосудах не осталось никаких следов содержимого. И все же, в конце концов, выяснилось, что парусник вез груз вина. Однажды изыскателям попалась закупоренная амфора с сохранившимся содержимым. Кусто попробовал густую» мутную жидкость.
«Плохой виноград был в тот год, – констатировал он. – Соленой воды там нет, но и алкоголя тоже!»
Остатки вина он выплеснул, о чем впоследствии пожалел. Он не подумал, что содержимое амфоры надо сохранить для химического анализа. Надежда найти еще хоть один сосуд с вином, к сожалению, не оправдалась.
В другом глиняном сосуде – округлой формы – нашли нечто вроде изюмной настойки. Она тоже оказалась непригодной для питья. Внимательно рассматривали археологи клеймо, выдавленное по краю римских амфор. Рядом с буквами SES находилось условное изображение якоря, а в отдельных случаях – трезубца.
Как расшифровать этот знак?
Профессор Бенуа изучил все имеющиеся документы о найденных в Средиземном море амфорах и пришел к выводу, что это фабричная марка семьи Сестиев – крупных древнеримских торговцев. Якорь же и трезубец – эмблема одного из представителей этой фирмы, Марка Сестия родом из местечка Фрегеллы близ Неаполя, который в первые годы 2-го столетия до н. э. стал гражданином острова Делос. Как судовладелец, занимающийся морскими перевозками, он поставлял также тару и упаковку для транспортировки грузов.
Тот же самый знак – якорь и трезубец – был найден при раскопках древнегреческого города на острове Делос, на мозаичном полу одной из вилл. Наверно, долго еще ждал в этом доме Марк Сестий возвращения своего судна, пока наконец ему не пришлось признать его тотальным убытком и вычеркнуть из книг. Ведь в те времена морские перевозки были сопряжены с гораздо большим риском, чем теперь.
Удалось выяснить также имя поставщика вина. На одной из немногих сохранившихся пробок стоял штемпель: буквы L.TTTI. CF. Сопоставления различных данных помогли расшифровать и эту надпись. Поставщиком был Люций Тит, богатый римский купец. Последние две буквы – С и F – означают «сын Кая».
Подводные работы у Гран-Конглуэ, как и раньше, выполнялись любителями и спортсменами. И тем не менее археологи, которые сами еще не умели нырять, могли на этот раз наблюдать за раскопками под водой и руководить ими. Эту возможность дал им Кусто, который установил в воде над местом находки водонепроницаемую телевизионную камеру. Прожекторы освещали грунт. Таким образом, ученые, находясь наверху, могли следить за ходом работ под водой и давать нужные указания через подводный репродуктор.
Корабль Марка Сестия остался лежать там, где его нашли. Пока еще подъем античного судна целиком является неразрешимой задачей, ибо консервация деревянных частей на воздухе сопряжена со значительными трудностями и большими расходами. Но это судно было досконально обследовано и обмерено. В первый раз ученые получили наглядное представление об античном торговом корабле.
Загадочные прутья
Когда Одиссей после долгих странствий готовился к возвращению домой, нимфа Калипсо помогла ему смастерить плот, обладающий хорошими мореходными качествами.
«Медный вручила топор, большой, по руке его точно
Сделанный, острый с обеих сторон, насаженный плотно
На топорище из гладкой оливы, прекрасное видом;
Также топор для тесанья дала и потом Одиссея
В дальнее место свела, где были большие деревья.
…
Двадцать стволов он свалил, очистил их острою медью,
Выскоблил гладко, потом уравнял, по шнуру обтесавши.
…
Бревна он все просверлил и приладил одно ко другому,
Брусьями бревна скрепил, и клинья забил между ними.
…
После того над плотом помост он устроил, уставив
Часто подпорки и длинные доски на них постеливши.
Мачту в средине поставил, искусно к ней рею привесил,
Чтобы плотом управлять, и руль к нему крепкий приладил.
Сделал потом по краям загородку из ивовых прутьев,
Чтоб защищала от волн, и лесу немало насыпал».*
(Перевод В. В. Вересаева, (Прим. перев.))
С того дня, как Одиссей пустился в путь по бурному морю на этом плоту, прошло свыше трех тысяч лет. Тем большую ценность представляет теперь подробный рассказ о постройке судна, который Гомер оставил потомкам.
Целые поколения гимназистов трудились над переводом этого текста с древнегреческого языка на родной и не раз ломали голову, пытаясь уяснить значение отдельных деталей.
Зачем, например, насыпал Одиссей на пол своего судна ивовые прутья? Может быть, он хотел сделать себе из них постель?
Археологи усиленно ищут сегодня разрешения этой загадки – ищут под водой, на тридцатиметровой глубине у мыса Гелидонья на западном побережье Турции. Первооткрывателями и на этот раз оказались рыбаки. Место действия – Бодрум, захолустное рыбачье гнездо, в котором и следа не осталось от былого великолепия шумной столицы древнего царства. Город Галикарнас – так называлось в древности это сонное местечко – и его славное имя высоко чтил весь античный мир. Здесь родился великий древнегреческий историк Геродот. Здесь стояло одно из тех замечательных сооружений, которые были впоследствии причислены к семи чудесам света, – Мавзолей, названный так по имени карийского царя Мавсола, умершего в 353 году до н. э.
