Первопоселенцы суши - Акимушкин Игорь Иванович (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Чёрно-алый красавец эрезус
О чёрном эрезусе мечтают коллекционеры: арахнологи любуются его красотой, всех он поражает — так великолепен! Головогрудь бархатная, черная, с алыми лампасами на боках. И брюшко алое, с шестью круглыми черными пятнами в белой оторочке. А ноги черные, с белыми кольцами.
Таков самец черный эрезус, самка поскромнее — однообразно бархатисто-чёрная .
В Англии за девяносто лет, с 1816 по 1906 год, зоологи поймали только шесть самцов эрезусов и одну самку, и с тех пор никто их там больше не встречал. Может ли так быть, что все чёрные эрезусы погибли на Британских островах?
Но на континенте они ещё живут, радуя глаза коллекционеров и украшая своим великолепием однообразие холмов и пустырей. У нас довольно нередки в степях на юге страны.
На заросшем мелким кустарником или травами, обычно южном, склоне бугра, где ветры дуют несильно, у какого-нибудь кустика самка-эрезус роет неглубокую норку — вертикально вниз сантиметров на семь. Плотно обтягивает ее изнутри шелком. Кусок шёлковой обивки удлиняет губой вверх и над землей — в виде крыши или козырька. От конца его и до куста, у корней которого она поселилась, натянуты крест-накрест нити-силки. Они очень прочные, и под микроскопом видно, что сплетены из двух прямых паутинок и четырёх извитых. Значит, над ними поработал крибеллюм.
Под крышей сидит паучиха в засаде: ждёт жуков — единственную свою добычу. Когда шестиногая дичь в силках запутается, она из-под крыши выскакивает, хватает ее за ногу и, продернув сквозь перекрест силков, тащит в нору.
До августа-сентября прославленные красавцы, самцы-эрезусы, похожи на самок и лишь тогда, в последней линьке, получают от природы свой живописный свадебный наряд. Но, увы, в этом году он не пригодится: самки их поколения уже наглухо запечатали паутиной свои норки до следующей весны. Женихам в гвардейских мундирах ничего не остается, как тоже перезимовать. А весной, в апреле-мае, едва стряхнув с себя оцепенение, спешат они к норкам под козырьками и, трепеща всем телом, ходят вокруг натянутым порывистым парадным шагом, вроде того, что принят в некоторых армиях.
В мае бархатисто-чёрная паучиха уже пеленает восемьдесят желтоватых яичек шёлковой, а поверх неё войлочной, из крибеллюма начёсанной тканью. В неё для камуфляжа вплетает шкурки жуков и обломки стебельков. Кокон-люлька получается длинный — девять миллиметров на три. Ночью прячет она его в норе, а днём, подвесив под крышей, греет на солнце. Дни бегут за днями. Весёлый месяц май уступает место в череде дней июню — скоро паучатам придёт пора родиться, а ей умирать. Их мать крышу дома надвязывает сверху вниз до самой земли, вход паутиной опечатывает. Дело сделала, теперь умирает. Паучата, сгрудившись у мёртвого тела, породившего их, зимуют в шёлковой упаковке.
От сектора до круга
Паутина пауков-кружевниц, как ни искусно обработана каламистром каждая ее нить в отдельности, в общей своей конструкции все-таки очень проста. Геометрически более сложная ее модель у паука из семейства улоборид — гиптиота парадоксального . Его треугольная ловчая сеть — как бы первая проба сил, первый шаг в плетении паутин круговых. Она сектор круга — ещё шесть таких секторов, и круговая сеть будет сплетена.
Паутину гиптиота там, где живут эти пауки, найти просто — отыскать его самого трудновато. Паучок небольшой — 6 миллиметров, цветом и видом похож на древесную почку или мелкую корявость на стволе. А живет он в лесу, и почти всегда в еловом, но, впрочем, иногда и на соснах, тисе и самшите. Если попадется в осиннике или на березе, значит, где-то поблизости растет ель.
Между нижними сухими ветками растягивает самка гиптиота свою паутину: четыре радиальных нити сходятся в одной точке, образуя угол. Нить — основание треугольника соединяет противоположные их концы. Каждый из трех углов оттянут паутинками и подвешен на них к веткам так, что плоскость треугольника всегда вертикальна. Между радиальными опорами вплетены поперечно и параллельно, как перекладины лестницы, ловчие нити. За оттяжку угла, в котором все радиусы сходятся, паучок держится лапкой. Это его сигнальная нить. Поперечных нитей в треугольнике гиптиота около двадцати (точнее, 11–12, но каждая связана из трех отрезков). Паук за час сплетает их все. Каламистр его работает в очень быстром темпе: пять раз в секунду снует челноком туда-сюда по крибеллюму. А всего, пока плетется сеть, он расчесывает нити почти 20 тысяч раз!
Хорошо поработав, уползает паук в сторонку и терпеливо ждет, какой ротозей в его сетку влипнет. В ожидании этой счастливой минуты он висит в воздухе, дополняя собой канатный мост, составленный из трех частей: нить от сетки — паук — нить от паука к ветке. Сигнальная нить, которую он натягивает лапкой, к ветке не привязана — привязана к ветке паутинка, исходящая из брюшка паука. Так что он сам себя подвешивает между небом и землей на растяжках как составной элемент рабочей системы своих тенет. Увидим скоро — этот живой элемент функционирует очень эффективно.
Когда сигнальная ниточка, которую паук держит в лапке, дернется, он сейчас же ее немного отпускает. Сеть тут же провисает, и новые клейкие поперечины треугольника падают на муху, попавшую в беду. Паук нить поддернет и снова отпустит, ослабляя натяжение силков ещё и тем, что и сам подается вперед, удлиняя нить за собой — она тянется из бородавок. Муха от его хитрых манипуляций все больше запутывается в ячеях сети. А паук ближе и ближе подбирается к ней, удлиняя секрецией паутинных желез канатный мост за собой и сматывая составляющую его нить перед собой, — сеть совсем повисает мешком. А в мешке — муха! Паук ее не кусает (у всех улоборид нет яда!). Просто, порвав опутавшие муху силки, хватает ее педипальпами и несет туда, где ждал в засаде (предварительно починив сеть). Передними лапками держится там за нить, протянутую к тенетам, вторыми и третьими вертит муху, словно барана на вертеле, а задними кидает и кидает на нее паутинки из брюшка, изогнутого вертикально вниз. Поразительно, как, рискованно балансируя между небом и землей, удается ему и канатный мост собой дополнять, и все это проделывать.
Через полчаса опутанную паутиной муху и не видно: паук крутит шелковый мяч — муха в нем заживо упакована . Тогда себя из соединений моста изымает, склеив растягивающие его ниточки, ползет в укромное местечко на ветку и, под паутину в „мяч“ пустив капельку слюны, сосет переваренную в шелке муху. Сосет полдня, а то день и полтора, если вместо мухи поймал добычу покрупнее.
Восемь разных видов пауков гиптиотов, как пока известно науке, живет на земле. И у всех — в Европе, в Северной Америке и в Южной Африке — повадки и модели сетей похожие.
Парадоксальным назвали одного из них за непомерно огромный пальпальный орган на педипальпах самца: он почти так же велик, как и вся головогрудь паука! У самки, естественно, такого органа вообще нет. Она крупнее самца, как положено, рыжеватая или темно-бурая, ножки ее относительно коротки, особенно последние три пары, а брюшко, напротив, велико, вздымается бугром.
Ловчая сеть гиптиота — первый шаг на пути к плетению круговой паутины
Последняя линька и с нею зрелость приходят к гиптиотам парадоксальным поздно, в конце лета, и потому до следующей весны они вынуждены отложить свои свадьбы. Весной самец приходит к самке, натягивает поблизости свадебную нить и танцует на ней неуклюже, пока самка не прельстится его приглашением и не придет к нему на ниточку.
Вскоре паучиха 10–25 яиц укутывает белым шёлком, сверху заворачивает их в грязно-оливковый паутинный пергамент и прячет узкий или широкий (как получится) этот пакет где-нибудь на коре дерева или на ветке. Паучата зимуют в нём.
