Там где бродили львы (с иллюстрациями) - Паттерсон Гарет (бесплатные серии книг .TXT) 📗
До середины пути на Казенгулу мы ехали через местность, казавшуюся вполне первобытным бушем. Затем деревья и кустарник внезапно исчезли, и перед нами открылись обширные пространства обработанных человеком земель. Бесконечными рядами стояли ярко зеленеющие посевы сорго. И снова мне стало не по себе, как в тот раз, когда я увидел посадки сосны и австралийских эвкалиптов на том берегу реки Крокодайл, текущей по самой границе национального парка Крюгера. Словно прочерченные по линейке, рукотворные картины технологического века как будто невзначай, но с тайной угрозой, вторгались в девственные ландшафты древней Африки.
Мы миновали три громадные секции фермерских земель, прежде чем снова оказались среди нетронутых лесистых пространств непосредственно перед Казенгулой. Мы находились сейчас примерно в тридцати километрах к югу от этого городка, и здесь впервые почувствовали, что начинаются земли, населенные примерно тридцатью тысячами слонов, нашедших защиту в заповедном комплексе Чобе. Прямо на асфальте лежали кучи слоновьего помета, а затем показались и объеденные, поломанные и растоптанные этими животными деревья. Слоны повреждают их на своем пути в национальный парк Хванге в соседней Зимбабве, куда они в определенные сезоны года перемещаются из Чобе.
Наконец мы въехали в долину Замбези, и взгляду открылось место впадения в нее другой могучей реки – Чобе. Казенгула лежит как раз в месте слияния этих легендарных водных путей, соединяющих и в то же время разделяющих Зимбабве, Замбию, Намибию и Ботсвану – естественное пересечение маршрутов, связывающих эти страны артериями рек. Из-за своего положения, делающего его перевалочным пунктом между Зимбабве, Замбией и Ботсваной, Казенгула буквально напичкан воинскими частями.
Это скорее деревня, чем город, и жизнь его обитателей проходит на фронтовой линии партизанской войны, идущей прямо через границу, в Зимбабве. Как раз сейчас родезийские военные суда блокировали границу, полностью нарушив нормальную жизнь населения соседних государств. Жителям лишь остается терпеливо дожидаться конца войны, страдая от постоянных угроз со стороны воинственных и ужасных отрядов Силауса. Эти тяжелые годы оставили глубокий след в душах местных жителей, но сейчас они понемногу приходят в себя, и мрачные мысли уходят, словно уносимые медлительными водами Замбези.
Два дня мы провели в Касане, маленьком поселке, расположенном на берегу Чобе, в нескольких километрах ниже Казенгулы по течению реки. Долго собиравшийся дождь хлынул в то утро, когда мы намеревались отправиться в национальный парк Чобе, и мы сразу ощутили отличие этих мест от иссушенного солнцем Макгадикгади.
Национальный парк Чобе очень обширен. Он занимает площадь в одиннадцать тысяч квадратных километров. Здесь есть болота, временно заливаемые дождевой водой котловины древних, ныне высохших, озер и редкостойные леса. Последние сосредоточены в западном участке резервата, и часть их отведена под сезонно работающее охотничье хозяйство. Охота в Ботсване относится как бы к двум разным категориям. Во-первых, здесь осуществляются хорошо подготовленные сафари: дошлые профессиональные компании организуют их для богатых клиентов из-за океана.
Месяц пребывания здесь с предоставлением возможности получить двадцать три различных охотничьих трофея, лицензии, помощь профессионального проводника – все эти удовольствия обходятся приезжему в сорок пять тысяч американских долларов. Он будет жить в комфортабельно оборудованных лагерях, пользоваться услугами поваров, официантов, следопытов и водителей, каждый из которых готов выполнить любую прихоть клиента. Его будут перевозить на частном самолете из лагеря в лагерь, из пустыни в дельту и обратно. Профессиональный охотник защитит его в буше, ответит на каждый мельчайший вопрос, а по вечерам разделит с ним компанию за выпивкой, думая в основном о том, какую часть суммы он получит в конце сафари. Суть второй разновидности легальной охоты состоит в том, что каждый житель Ботсваны может получить соответствующее разрешение – о чем я уже упоминал ранее. Правительство ежегодно предоставляет возможность отстрелять по лицензиям определенное количество животных. Это во многих отношениях разумная система, открывающая каждому гражданину Ботсваны доступ к ее природным богатствам, из чего он может извлечь известную выгоду для себя. В конце концов, фауна – это достояние страны и в этом смысле принадлежит всем и каждому. Такая практика не наносит ущерба природе страны, но позволяет ее жителям использовать имеющиеся природные запасы.
Во время остановки в Касане у меня установились дружеские отношения с неким молодым человеком, принадлежащим к местным тсвана. Он обслуживал один из охотничьих домиков на берегу Чобе. Как-то раз я расположился здесь, наблюдая за группой бегемотов, обосновавшихся посреди реки, и рассматривая в бинокль снующих вокруг птиц. Кеннет же (так звали юношу) сидел с удочкой и рассказывал мне, как именно организована охота у местных жителей. Стоимость лицензии на удивление низка, если сравнивать ее с затратами богатых американцев и европейцев. Лев стоит сто пятьдесят фунтов, буйвол – пятьдесят, а слон – пятьсот. Кеннет постоянно покупал лицензии и выезжал на охоту вместе с семьей, отстреливая преимущественно буйволов. Семейство располагало прекрасным оружием – карабинами различного калибра и несколькими дробовиками. Охотились они в районе Линьанти, к западу от национального парка Чобе.
Кеннет также рассказал мне, что жителям их деревни Сатау часто досаждали львы и гиены, в уничтожении которых он в таких случаях тоже принимал участие. Если гиена повадилась нападать на телят либо ослов, ее немедленно ликвидируют с помощью яда. Допустим, вы нашли хищницу, поедающую зарезанную корову. Тогда ее прогоняют с места трапезы ближе к вечеру и закладывают в мясо большую порцию яда. Гиена, по словам Кеннета, непременно вернется ночью к туше, чтобы продолжить пир – в отличие от «умного» льва, как выразился рассказчик. Уже к утру гиена погибает от яда в страшных муках.
По-иному обстоит дело со львами, которые, по словам юноши, часто оказываются источником поистине драматических событий. Кеннет поведал мне о нескольких таких случаях, один из которых особенно запал мне в память. В прошлом году хорошо известный всем одинокий лев-самец зарезал корову, и группа мужчин из деревни Кеннета отправилась на его поиски. На этого льва здесь уже охотились ранее, но безуспешно, и многие крестьяне верили, что зверь «заколдован». Они утверждали, что льва убить невозможно, поскольку тут замешана нечистая сила.
Тем не менее охотники пошли по следу, продвигаясь со всеми возможными предосторожностями. Внезапно они увидели льва, расположившегося на отдых в тени просвечивающего насквозь кустарника. Один из преследователей выстрелил и попал зверю в хвост. Лев прыгнул вперед и схватил обидчика, остальные же разбежались кто куда.
Челюсти зверя сомкнулись на плече и руке жертвы. Находясь на пороге смерти, человек все же ухитрился просунуть вторую руку в пасть льва, чтобы не дать ему разжевать плечо, и продолжал почти бессознательно отбиваться от хищника. К счастью для пострадавшего, один из членов отряда, его юный родственник, заставил себя вернуться. Он был безоружен, но тем не менее смело схватил льва за хвост, что было весьма болезненно для зверя из-за полученной им раны. Как это ни поразительно, лев оставил свою жертву, а мальчишка удрал. Лев скрылся в буше, оставив израненного охотника лежать на земле.
Убедившись, что опасность миновала, охотники вернулись на место происшествия и доставили раненого в деревню, откуда он был переправлен в Касане на попечение медиков. Тем удалось каким-то чудом выходить пациента. Его престиж, по словам Кеннета, необычайно вырос среди односельчан, и подобно другим персонам в Ботсване, кто счастливо вышел из опасного столкновения со львом, человек этот получил прозвище Ра-ди-Тау, что значит «близкий к львам».
