Церебральный сортинг - Савельев Сергей Вячеславович (книги хорошего качества .txt) 📗
Эти закономерности показывают, что социальные инстинкты внегеномного наследования являются важнейшим компонентом организации сообществ гоминид и инструментом управления поведением. Их преимущества и одновременно хронические недостатки обусловлены слишком глубокой кортикальной фиксацией алгоритмов поведения, привитых в детском и юношеском возрасте. С одной стороны, эта устойчивость запечатления позволяет адептам легко жертвовать собственной и чужой жизнью, что повышает социальную эффективность государства, культа или тайного общества. С другой стороны, та же устойчивость вынуждает искать способы физической замены носителей устаревших инстинктов, которые не поддаются коррекции в новых условиях.
Жестокая практическая цикличность смены социальных инстинктов доказывает естественное происхождение этого явления и его направленность на получение видоспецифических преимуществ. Реальными источниками адаптивности людей стали две простые причины: сложное социальное поведение и наличие областей мозга для хранения его алгоритмов. В целом столь пластичная и индивидуально устойчивая система управления стала источником отбора, что ускорило эволюцию мозга человечества.
Невероятная ценность появления внегеномного наследования социальных инстинктов человека может быть понята только через анализ проблем теории эволюции. Теоретические вопросы законов развития биологической жизни на Земле активно будоражили научное и общественное мнение чуть меньше столетия назад. К середине ХХ века всем казалось очевидным, что теория Ч. Дарвина-А. Уоллеса, дополненная генетикой, молекулярной биологией, законами макро- и микроэволюции в сочетании с эволюцией экосистем, вполне объективно объясняет наблюдаемые глобальные биологические изменения в животном и растительном мире (Северцов, 2005). По этой причине горячие споры о жизнеспособности гипотезы Ж.Б. Ламарка давно забыты и представляют интерес только для историков науки. Поскольку обсуждение старинных течений научной мысли в учебном процессе упрощено до полного непонимания, мне придётся напомнить суть основной идеи этого исследователя.
В своём главном теоретическом труде «Философия зоологии» Ж.Б. Ламарк сформулировал роль влияния на организмы среды обитания и образа жизни. Он считал, что по мере того, как изменяются условия обитания, климата, питания и образа жизни, трансформируются соответственным образом и рост, форма, соотношение частей, окраска, консистенция, подвижность и индустрия животных (Ламарк, 1911). Морфологические изменения организмов, в соответствии с гипотезой, происходят среди животных и растений от «привычки частого упражнения органа или отсутствия его употребления». С одной стороны, процесс редукции, по словам Ж.Б. Ламарка, выглядит таким образом: «Отсутствие употребления органа, сделавшееся постоянным вследствие усвоенных привычек, постепенно ослабляет этот орган и в конце концов заставляет его совершенно исчезнуть». С другой стороны, для морфологического прогресса и адаптивных изменений предлагается противоположный способ: «Частое употребление органа, сделавшееся постоянным в силу привычки, увеличивает способности этого органа, развивает его самого и заставляет его приобрести размеры и силу действия, каких нет у животных, упражняющих его менее». Результаты такого использования организма наследственно закрепляются и передаются из поколения в поколение, что и становится причиной эволюционных перемен (Ламарк, 1911 ).
Не вызывает сомнения, что эти идеи подтвердить не удалось, а часть оригинальных доказательств Ж.Б. Ламарка превратилась в расхожие анекдоты. Среди них достоин упоминания оригинальный анекдот с редукцией желудка пьяниц. Ж.Б. Ламарк заметил, что французские пьяницы того времени ели очень мало твёрдой пищи, а энергию получали в основном из напитков. По его мнению, жидкая пища быстро эвакуируется из системы пищеварения, не растягивая желудка и кишечника. На основании этого он делает вывод, что «...с течением времени их желудок сжался, а кишки укоротились». Такие прелестные рассуждения не подтверждались анатомами и ещё больше дискредитировали сомнительную гипотезу.
Теоретическое построение Ж.Б. Ламарка действительно неверно и умозрительно в отношении традиционных объектов морфологической эволюции. Наследование даже самых ценных качеств, приобретённых в течение жизни, никогда не происходит. В качестве примера воспользуемся экспериментами не на животных, а на людях. Образцом сомнительности идей ламаркизма могут служить опыты на азиатских и африканских красотках, которые продолжаются уже многие поколения. В Мьянме и Таиланде обитает племя падаунгов, относящееся к группе каренов. Женщины этого племени с раннего детства удлиняют шею кольцами. Масса этих колечек может превышать 20 кг, и при пожизненном ношении они вызывают атрофические изменения в мускулатуре шеи. Аналогичные представления о женской красоте существуют и в южноафриканском племени ама-ндебеле, принадлежащем к народам группы нгуни. Женские шейки приобретают жирафистую форму, что, по-видимому, возбуждает ндебельских эстетов. На самом деле шея почти не деформируется, а основные анатомические изменения связаны с плечевой зоной. Таким изысканным способом азиатские и африканские селекционеры уже много поколений улучшают своих любимых женщин для сексуальных утех.
Однако в последнее время некоторые свободомыслящие извращенки из падаунгов отказываются носить впечатляющие ошейники. В результате такой свободы нравов их шея и плечевой пояс остаются без изменений. Следовательно, вытянутые шейки никак не закрепились в геноме, хотя попыток было очень много. Если бы амандебеле и падаунги просто оставляли для размножения только естественных длинношеих красавиц, а остальных отбраковывали, то через сотню поколений желаемый эстетический финал был бы получен и без тяжёлых колец. Этот примитивный пример показывает, что ламаркизм является всего-навсего наивным умозрением и изящной игрой МЫСЛИ эволюционистов прошлого.
Аналогичным образом, пытаться перестроить в течение одной человеческой жизни мозг или детские социальные инстинкты невозможно. Принудительные изменения в поведении, уже детерминированном морфологической организацией мозга, получить почти невозможно. Каждый раз на впитанный с молоком матери и хорошо запечатлённый социальный инстинкт придётся надевать железный ошейник, заставляя человека изменить своё «естественное» поведение. Принуждая сложившегося человека отказаться от своих территориально-этнографических правил поведения и мышления, мы заставим его насиловать свой мозг и подражать чужеродным традициям.
Имитационная адаптивность скрывает от окружающих реальный нрав и юношеские социальные инстинкты. Радикально перестроить таких особей невозможно, а сменить менталитет удастся лишь через несколько поколений в контролируемой среде обитания. Иначе говоря, структурные изменения мозга, возникающие при церебральном сортинге, должны обязательно дополняться различными социальными инстинктами, которые являются видимой причиной дальнейшего искусственного отбора.
По поводу инстинктов в рукописи коварного Эльфовия был найден странный пассаж, который вселяет надежду на будущее человечества. Чертовидный авантюрист писал:
«Ужасающая скорость эволюции сообразительных аборигенов имеет несколько уязвимых для внешнего вмешательства особенностей. Самой существенной из них является социальная наследственность. Мозг этих существ пока ещё не способен к врождённой передаче как сложных социальных правил поведения и научных знаний галактики, так и рассудочных принципов мышления. Он может только сохранять простейшие физиологические функции. По этой причине двуногие паразиты вынуждены принудительно передавать своим бестолковым детёнышам очень много знаний уже после рождения. Это не всегда возможно, поскольку требует значительных ресурсов и связано с особенностями местообитания конкретной популяции. Воспитание, обучение и передача навыков интеллектуальной деятельности длятся у аборигенов долго, мучительно и с большими индивидуальными ошибками. Бестолковые аборигены используют драгоценную возможность внегеномного наследования сложных форм поведения самым диким способом. Они умудряются в каждом следующем поколении создавать набор социальных инстинктов, частично или полностью отрицающих предыдущие. Этот неосознанный приём закладывает естественный и непреодолимый конфликт между поколениями. Вместо того чтобы использовать управляемое развитие социальных инстинктов для выработки рассудочных систем контроля поведения, они оставили эти процессы в ведении биологической эволюции. Именно эта глупость приводит к кровавым конфликтам, которые чрезвычайно ускоряют эволюцию людей. В этот процесс можно умело вмешаться, изменив суть социальных инстинктов аборигенов. Достаточно сформировать необходимую для вторжения иллюзию и осуществить её поддержку на протяжении двух поколений. При таком подходе есть шанс воспользоваться особенностями мозга и мышления дикарей для развития галактической цивилизации».
