Соседи по планете: Птицы - Дмитриев Юрий Дмитриевич (лучшие книги онлайн TXT) 📗
А вот птицы, обитающие в тундре на севере Европы и частично Азии, даже на юго-запад лететь не могут — иначе они тоже прилетят совсем не туда, куда нужно. Поэтому их путь лежит прямо на запад.
Hy, а куда лететь птицам, живущим в Восточной Сибири? Ведь зимуют они в Юго-Восточной Азии. Если птицы отправятся на юг или на запад, то им придется облететь чуть ли не весь земной шар, прежде чем попадут они в Индию, например. Поэтому птицы летят кратчайшим путем, держа курс на восток. Впрочем, говорить о кратчайшем пути можно лишь в значительной мере условно: одни летят по дуге, другие держат путь на запад, затем круто сворачивают на юг, и так далее. Но даже если птицам и не надо было бы сворачивать — прямой путь короче и кажется легче, они все равно часто меняют направление: ведь на пути пернатых путешественников нередко имеются серьезные преграды и облететь их, видимо, легче, чем преодолеть. Так, например, на пути птиц, летящих из Сибири в Индию, встречаются огромные пустыни Центральной Азии и высокие Гималайские горы. Преодолеть их многим птицам просто не под силу. Вот и приходится менять направление. Правда, некоторые пролетают и над пустынями и над горами. Например, маленькие птички славки, живущие на севере Европы, отправляются зимовать в Южную Африку. Летят они сначала на юго-восток, перелетают Средиземное море и Сахару — 60 часов беспосадочного перелета! — и только тогда добираются до места зимовки. Как видим, препятствия они преодолевают, но летят тоже не по прямой.
Но если многие птицы, в какую бы сторону света они ни летели, все-таки стремятся в теплые страны (что условно можно назвать «теплым югом»), то другие вовсе не стремятся туда. Ведь дело-то в конечном итоге не столько в холоде, сколько в голоде. Поэтому для многих важно не то, что страны, куда они улетают, теплые, а то, что там достаточно пищи. А это может быть и не только в жарких странах. Например, кайры, живущие на берегах Баренцева моря, зимуют в тех же широтах, где гнездятся, — в северной Атлантике, перемещаясь лишь на запад. А жаворонки из Подмосковья улетают в Центральную Азию и зимуют в нагорьях, где зимой даже значительно холоднее, чем на их родине. Но в нагорных степях мало снега и корм на земле всегда есть, в то время как под Москвой его из-под глубокого снега не достанешь.
Вот почему неправильно говорить, что зимой птицы улетают на юг. Даже сказать «в теплые страны» тоже не точно. Не такая уж теплая страна Австрия. А только в Вене зимуют чуть ли не полмиллиона наших скворцов. Но можно сказать иначе. «Абсолютное большинство птиц Северного полушария зимует в более южных широтах или, по крайней мере, в областях с более теплым и мягким климатом, чем в местах гнездовий», — пишет профессор А. В. Михеев. Однако все-таки большинство, но не все!
Конечно, это стало известно благодаря кольцеванию птиц. Это и многое другое. Например, благодаря изучению перелетов с помощью кольцевания была опровергнута теория финского ученого И. А. Пальмена, существовавшая почти сто лет.
В 1876 году Пальмен выдвинул теорию, утверждающую, что птицы летят по своим собственным вечным путям, эдаким «улицам», проложенным в небе. Многое подтверждало эту теорию, многие факты, в частности скопление птиц в определенных местах, свидетельствовали, что у птиц действительно имеются «воздушные дороги».
Теория Пальмена жила очень долго и держалась прочно, несмотря на то, что еще в 1866 году К. Ф. Кесслер весьма обоснованно утверждал: птицы летят широким фронтом, а не узкими «дорогами». Новейшие исследования подтвердили правоту Кесслера: лишь очень немногие птицы, такие, как серый журавль, аисты, сорокопуты-жуланы и некоторые другие, действительно летят узким фронтом. Остальные же, особенно птицы европейские, не придерживаются никаких «улиц» — их вообще не существует, — а летят широким фронтом. Конечно, это не значит, что летят они как попало. Мы уже говорили, что часто путь птицы довольно извилистый или дугообразный, а то и меняется чуть ли не под прямым углом. Иногда птицы таким образом облетают препятствия в виде гор или пустынь. В пути птицы встречают удобные места для отдыха и защиты от врагов, где можно покормиться. Они называются защитными и кормовыми биотопами. Для лесных птиц это лесные массивы и древеснокустарниковые насаждения, для водоплавающих это, естественно, водоемы. Именно по ним пролегают «экологические русла». Но они, эти русла, очень условны и намечены как бы пунктирно (кстати, некоторые орнитологи предлагают ввести даже такой термин «экологические пунктиры») и никак не могут соответствовать «воздушным дорогам» или «воздушным улицам». Тем более что, как теперь известно, и пути-то у птиц не постоянные.
До недавнего времени считалось: птицы из года в год, из десятилетия, столетия, а может быть, и из тысячелетия в тысячелетие летят в одном и том же направлении и прилетают в одни и те же места. Это не вызывало сомнения. Ведь ученые были уверены, что пролетные пути птиц отражают историю расселения видов. По этим путям якобы можно было даже установить, где когда-то было море или горы (путь вдруг безо всяких, казалось бы, видимых причин круто поворачивает, — значит, облет препятствия!). «Знание» пролетных путей птицами считалось наследственным, и значит, ничто не может заставить их изменить этот путь. И вдруг выяснилось: не только дороги, но и места зимовок могут меняться, хотя, конечно, достаточно сильная привязанность к определенным местам зимовок у птиц есть. Раньше связывали историю пролетных путей с формированием ландшафтов, теперь объясняют не историческим прошлым нашей планеты, а современными экологическими условиями. (Мы уже говорили о биотопах.) И изменение этих путей связано именно с изменением физико-географического ландшафта на пути перелетов. Приблизительно это выглядит так: на пути перелетов человек ли, стихия ли коренным образом изменили ландшафт. Птицы уже не находят нужных условий для отдыха, еды, спасения от врагов. И птицы будут вынуждены изменить маршрут, следуя иным «пунктирам». И может оказаться, что районы, куда попадут птицы, изменив маршрут, тоже вполне пригодны для зимовки. И, будто рассудив своим «птичьим умом», что от добра добра не ищут, птицы остаются на новых местах.
Может быть и другое — меняются к худшему условия на исконных местах зимовок, и птицы вынуждены искать другие. Или, наконец, появляются условия для благополучной зимовки в других, лежащих ближе районах. Примером такого «непостоянства» в выборе мест зимовки может служить краснозобая казарка — небольшой, ярко окрашенный гусь.
Краснозобая казарка гнездится в тундровых районах азиатской части нашей страны, а места ее постоянной зимовки — южная часть Каспия. Считалось, что так было всегда, испокон веков. И вдруг археологи, производя раскопки одной из пирамид в Египте, обнаружили на ней фрески с изображением четырех птиц. (Кстати, очень хорошая копия этой фрески имеется в Москве в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.) Орнитологи легко установили, что две птицы, изображенные на фреске, — белолобые гуси, а вторая пара — краснозобые казарки. Это-то установить было легко. А вот почему они оказались на фреске — понять гораздо труднее. Дело в том, что в Египте эти птицы не бывают. Откуда же сорок шесть веков тому назад (а именно таков возраст пирамиды, на которой обнаружена фреска) краснозобая казарка была известна египетскому художнику?
Предположение о каких-то торговых или иных контактах между древними египтянами и народами, населяющими теперешнюю Сибирь, сразу отпали — никаких контактов не было. Да если бы и были, кто стал бы везти из Сибири на берега Нила эту птицу? Нет, казарок не привозили в Египет — они прилетали сами. Такой вывод сделали ученые. Видимо, когда-то краснозобая казарка отправлялась зимовать из Сибири на берега Нила. Но прошли века, сильно изменился ландшафт нашей планеты, и казарки тоже изменили свой маршрут. То ли на их пролетном пути исчезли какие-то необходимые им «экологические пунктиры» (например, водоемы, где по пути они кормились, отдыхали), то ли посуровел климат в каких-то районах их пролета, и это неблагоприятно отразилось на птицах, а может быть, изменился режим Каспия, и гуси, обнаружив во время промежуточной остановки, что тут вполне можно зимовать, сократили свой многовековой путь. (Конечно, это произошло не сразу — длилось такое изменение, может быть, много веков, сменилось множество поколений птиц, пока был зафиксирован новый маршрут и новое место зимовки.)
