Последние из свободных - Паттерсон Гарет (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Первое, что я сделал, услышав тревожащие новости, – связался с Джорджем Пангети из Департамента национальных парков и охраны природы Зимбабве. Я сообщил ему, что крайне взволнован возникшей проблемой, и рассказал о ситуации со львами. Он представил меня региональному управляющему этой территории Зимбабве. В своем разговоре со мной он согласился, что какое-то время следует воздержаться от отстрела львов, чтобы иметь возможность поискать решения проблемы.
В продолжение нескольких последующих недель мы имели встречи с различными должностными лицами и обращались с ходатайствами в соответствующие департаменты правительства Ботсваны. В своих обращениях мы ставили в центре внимания корень проблемы – нелегальную пастьбу зимбабвийского скота на территории заповедников Ботсваны. Мы предложили рассматривать ситуацию под более широким углом зрения-популяризировать среди жителей региона Шаше идею создания буферной зоны для дикой фауны. Долгосрочный проект включал бы перекачку воды на тридцать километров в глубь страны для снабжения ею территорий, которые некогда являлись традиционными местами пастбищ здешних жителей, – нехватка воды и вынудила их покинуть эти регионы и поселиться вдоль реки Шаше. Мы решили сотрудничать в этом проекте с другими борцами за сохранение природы: ведь этот проект послужит благу как людей, так и дикой фауны и снизит остроту проблемы. Но все это в перспективе, а краткосрочное решение проблемы нужно было найти именно сейчас.
Я устроил встречу с участием представителей владельцев заповедников Тули, ботсванской полиции, Департамента охраны природы, иммиграционного департамента, ветеринарного департамента и представителей скотовладельцев Шаше, инспекторов по охране дикой фауны и местного племенного вождя. Встреча состоялась на территории региона Шаше, и, словно бы в насмешку, во все время нашей долгой дискуссии скот ходил у нас на глазах то в Ботсвану, то обратно. Возглавлял нашу ботсванскую делегацию мой хороший друг, начальник иммиграционной службы, уроженец Тули Бане Сеса. Он был очень обеспокоен проблемой – не только в аспекте сохранения дикой природы, но и тем, что из-за ситуации со скотом множество зимбабвийцев постоянно нелегально пересекают границу Ботсваны в ту и другую сторону.
Встреча закончилась тем, что зимбабвийцев попросили, в первую очередь, вывести свой скот с территории заповедника. Они сказали: мол, знаем, что поступаем неправильно, но и скоту надо как-то жить. Впрочем, присутствовавшие на встрече зимбабвийцы выразили интерес к долгосрочному проекту обводнения своих традиционных пастбищ, и мы пообещали, что продолжим работу над этим весьма сложным предложением.
Переговоры имели лишь частичный успех. Скот был выведен, и теперь территория Тули на какое-то время могла вздохнуть свободно. Мы продолжили изыскание более эффективного краткосрочного решения проблемы; в этом нам помогали ботсванские власти. И через полтора года проблему удалось всерьез взять под контроль.
Но, пока нам это удалось, мы пережили напряженные времена. Зимбабвийские власти вынесли новое предписание об отстреле львов, и мы начали "львиное дело" вновь. К тому времени я решился на то, чтобы надеть на своих львов идентификационные белые ошейники, и проинформировал об этом человека, нанятого для отстрела львов. Я также сообщил, что готов платить компенсацию, если будет неопровержимо доказано, что именно мои львы резали домашний скот на зимбабвийской территории. Никаких возражений не последовало.
С тех пор мне приходилось много раз уводить своих львов подальше от Шаше. Каждый раз, когда они уходили на восток, у меня от ужаса леденела кровь. К счастью, до отстрела львов дело не дошло. Во первых, благодаря тому, что куда меньше домашнего скота из Зимбабве попадало на территорию Тули и, следовательно, куда реже теперь львы заходили на территорию Шаше, а во-вторых, благодаря тому, что наш зимбабвийский знакомый отнюдь не рвался отстреливать львов, при том, что имел на это одобрение правительства, – своим выживанием львы во многом обязаны его сочувственному отношению.
Как и в истории с легальной львиной охотой, присутствие в регионе спасенных Адамсоном львов спасло жизни многим другим львам.
В начале октября 1990 года, когда приближалась первая годовщина нашего совместного со львами пребывания в Тули, столбик термометра устремился ввысь. Начиналось типичное изнуряющее лето, обещавшее вместе с тем долгожданные дожди. Решительно, Тули – страна контрастов: в течение большей части года в ней царствует строгая красота засушливой местности, но на краткие месяцы сезона дождей ее оживляют потоки воды, пробуждение новых листьев и цветов. Дождь всегда непредсказуем. Никогда не забуду, как летом 1990 года у нас в "Таване" прошел сильнейший ливень, когда за какой-нибудь час выпало 96 миллиметров осадков – треть годовой нормы для этого региона.
Ливень случился ночью, а днем я поехал встречать Джулию, которая на несколько дней ездила в Иоганнесбург. Встретив Джулию на исходе дня в Понт-Дрифте, я повез ее назад в "Тавану", и мы с изумлением глядели на сгущавшиеся над нами грозовые тучи, громоздившиеся, словно небесные неприступные крепости. Едва мы достигли лагеря и разгрузились, до нас долетели раскаты грома. Живя в столь засушливой зоне, мы знали, что гром и тучи далеко не всегда несут с собой дождь. Снисхождение с небес столь необходимой животворной влаги – в этом регионе вещь непостоянная и ненадежная. Нередко бывает так: надвигается шторм, начинает бешено кружить и затем стихает ветер, блеснет молния – и вот мы уже слышим и видим стучащий дождь, порой приходим в неописуемый восторг; но все стихает: облака уходят куда-то прочь, небо очищается, а нас охватывает жестокое разочарование.
Но в тот вечер мы с Джулией и представить себе не могли, какой всемирный потоп нас ожидает, да и позже в нашей жизни больше не было такого. Ветер усиливался, а мы паковали целые полки книг и картотеки в водонепроницаемые пластиковые мешки и завязывали их теми же веревками, которыми мы привязывали палатки. Капли дождя застучали по палатке, когда, закончив предгрозовые приготовления, мы растянулись на раскладушках и взволнованно болтали. Пока мы беседовали, дождь припустил, и под шум, раздававшийся над нами, мы заснули в нашей палатке в три метра длиной, два с воловиной шириной.
Чуть позже проснулась Джулия и, слыша, что дождь усиливается, вышла посмотреть, что же творится в лагере. Следующее, что я запомнил, – расстегнутую молнию на входе в палатку и отчаянный крик Джулии, требовавшей, чтобы я сейчас же встал. Мы зажгли фонарь и были потрясены: вода около фута глубиной бурлила прямо в палатке! Мои ботинки плавали в бушующем потоке, сдерживаемые стенкой палатки; там же кружили пластмассовая чашка, журнал и промокшие остатки блокнота с дневниковыми записями. Казалось, будто палатку вынесло на середину бурлящей реки! Тут я услышал истошный крик Джулии:
– Гарет! Река вышла из берегов! Вода заливает кухню и подбирается к джипу!
Теперь от сна не осталось и следа. Я мигом схватил ботинки, надел их, и мы вместе с Джулией поскакали к кухне. Вода, лившая как из ведра, бушевала по земле, была везде – и справа, и слева, и под, и над! Когда я добежал до кухни, то увидел, как вода бушевала как раз под низко посаженным мотором джипа, и я боялся, что он уже залит водой. Сквозь гул дождя я крикнул Джулии, что нужно перегнать машину на более высокое место. Я попробовал завести мотор, да куда там! Мы вместе принялись толкать машину, выбиваясь из сил, но поскольку толкать приходилось вверх по склону, все наши потуги были напрасны, и мы то и дело падали в грязь и воду. Вымокшие до нитки, мы продрогли до костей и были по уши в грязи. В отчаянии я снова попытался запустить мотор, потом снова – и как только я подумал, что мотор бесповоротно отказал, он неожиданно завелся с рассерженным ворчанием. Я прыгнул за руль, вывел машину из воды и вкатился на более высокое место – хотя там тоже бушевала вода, но все-таки было куда мельче.
