Из глубины веков и вод - Линде_ Бреттшнейдер Г. (полные книги TXT) 📗
Английские подводные археологи обследовали молы и причальные сооружения этого древнейшего порта, история которого уходит далеко в глубь седой старины – вплоть до бронзового века – и который во времена Римской империи мог принимать крупные грузовые суда. Ученые обнаружили выбитые в скале большие бассейны с устройствами для притока и оттока воды. Бассейны были закрыты каменными фильтрами, которые ничего, кроме воды, не пропускали. Возвратившись домой с полными сетями после ночного лова, рыбаки Херсонеса выпускали в эти бассейны свою трепещущую добычу и держали ее там до тех пор, пока не был гарантирован сбыт на рынке. Какое гениальное решение проблемы для страны с жарким климатом, где рыба портится уже через несколько часов, и это в эпоху, не знавшую ни льдогенераторов, ни холодильников!
Попутно археологи нашли вблизи острова Псара пять глиняных ваз. Это были самые древние вазы из всех, какие когда-либо приходилось поднимать из воды. Ремесленники, создавшие их, жили, по всей вероятности, между 2400 и 2200 годами до н. э.
В порту царя Ирода
Несколько обвалившихся зданий, бесформенное нагромождение камней на берегу – вот все, что сохранилось от гавани иудейского царя Ирода. В солоноватой воде барахтаются арабские мальчишки. Палящий зной царит над этим заброшенным уголком земли. Лишь изредка появляется здесь большой туристский автобус, и тогда городок ненадолго оживает. Любознательные туристы, вооружившись кинокамерами и фотоаппаратами, отправляются в сопровождении гида к месту раскопок. Досыта насмотревшись на мозаичные полы и другие раритеты, туристы садятся в автобус и исчезают. А старая гавань вновь погружается в грезы о своем утраченном великолепии.
Когда-то здесь все было по-иному. Историк Древней Иудеи Иосиф Флавий оставил описание этого средиземноморского города с его величественными береговыми сооружениями. Бывали периоды, когда его порт по значению не уступал даже Пирею. Здесь, в гавани Цезареи, могли стоять на якоре одновременно сто судов. А по тем временам это было немало.
Для всего Востока Цезарея была символом могущества Римской империи. Она прославила свое имя как торговый порт, столица царства Иудеи и резиденция римского наместника.
Между тем времена менялись, а вместе с ними менялось и соотношение сил в восточном Средиземноморье. Разгорелись яростные бои за овладение Цезареей. Ее завоевали мусульмане, потом крестоносцы, и гавань пришла в конце концов в полный упадок.
Летом 1957 года в Цезарее начала работу подводная экспедиция, финансированная американской прессой. Экспедицию возглавлял Эдвин Линк, владелец яхты «Си Дайвер», уже известный всему миру археолог-любитель. С помощью электронных устройств Эдвин Линк составил карту древнеримской гавани с ее каменными стенами и колоннами. После этого началось обследование дна портового бассейна в поисках сосудов, монет и статуй. «Си Дайвер» – одно из самых современных научно-исследовательских судов, оборудованное по последнему слову техники и приспособленное специально для подводных археологических изысканий. На судне имеется все необходимое: компрессор, затемненное помещение, водонепроницаемые стартовые камеры, опреснитель, металлический детектор, приспособление для прочесывания морского грунта, а также полиспаст. В днище судна проделаны окошки для наблюдения за водолазами. В корме устроен выход для ныряльщиков.
И тем не менее поиски не дали ничего существенного. Из воды удалось поднять только гигантскую статую, украшавшую некогда вход в гавань, и несколько колонн. Летом 1961 года израильские и итальянские археологи продолжили изыскания в Цезарее. Они извлекли на поверхность постамент памятника. На нем сохранилась надпись «tius Pilatus», указывающая, кому был поставлен этот памятник. Были обнаружены также остатки здания, по-видимому, библиотеки, которая славилась в древнем мире не меньше, чем знаменитые библиотеки Иерусалима и Александрии.
Загадка этрусского города
Рыбаки из Комаккьо, отправляясь на лов, далеко не всегда помышляли о рыбе. Чаще всего их привлекало совсем другое. Выйдя на своих плоскодонках в тихие воды безбрежного лагунного озера Валли-ди-Комаккьо, они вылавливали своей «fiocina» – длинной, словно гарпун, острогой – не только угрей, но и круглые глиняные вазы с чудесными рисунками, изображающими сценки из жизни какого-то неведомого народа. За эти вазы на рынке давали куда больше денег, чем за рыбу.
Рыбаки хранили молчание о столь богатом источнике дохода. Но вот в этой провинции Италии, к югу от нижнего течений По, было решено провести мелиоративные работы. Началось осушение болот и рытье сточных каналов. Во время этих работ в долине реки Треббия – старинного рыболовного района Комаккьо – была раскрыта тайна рыбаков. Обнажилось огромное поле древних захоронений, которое раньше было залито водой. Конечно, «браконьеры» уже успели основательно «обработать» это поле, но все же наконец-то к нему получили доступ и ученые.
В иле и под самым зеркалом воды находилось больше тысячи этрусских могил. В захоронениях лежали точно такие же краснофигурные вазы, какие вот уже много лет подряд совершают свой путь из Комаккьо на черный рынок. Среди них были шедевры неповторимой красоты.
Но там, где имеется такое огромное и богатое кладбище, обязательно должен был находиться и город, который в течение многих столетий погребал здесь своих умерших граждан. Старые хроники сообщают, что когда-то, в далекие времена, стоял в дельте реки По этрусский город по имени Спина. В середине 1-го тысячелетия до н. э. Спина – «Королева Адриатики», как называли ее в те времена, – переживала пору своего расцвета. Это был богатый город-республика – предшественник Венеции.
«Спина, видимо, во многом напоминала свою соседку Венецию, выросшую неподалеку от нее на тысячу лет позднее. Вместо венецианского Дворца дожей здесь возвышалась городская крепость…, а вместо собора св. Марка и других роскошных церквей Венеции – храмы этрусских богов, на возведение и украшение которых Спина, как позднее Венеция, не жалела никаких средств… Пышно украшена была агора – рыночная и одновременно главная городская площадь, на которой проходила вся общественная жизнь города. На агоре возвышались колонны из мрамора и бронзы, воздвигнутые в честь особо заслуженных граждан, стояли статуи богов и доски с надписями; по утрам здесь собиралась пестрая толпа: торговцы и менялы, бездельники и любопытные, чиновники и философы, а также отцы семейства, закупающие продукты для семьи (этрусская женщина почти не показывалась на люди); эта площадь видела народные собрания и праздничные шествия, публичные пиршества и торжественные процессии. Здесь продавались и покупались всевозможные товары: янтарь с севера, оливковое масло и вино, вазы и мед из Греции, металлическая утварь из Этрурии; здесь торговали рабами и нанимали ремесленников. К именитым купцам то и дело являлись бродячие торговцы, которые объезжали на своих мулах бесчисленные поселки между горами и морем, добираясь до самых отдаленных местечек в Апеннинских горах, а иногда и до Альп. Они путешествовали без всякой охраны, полагаясь исключительно на законы гостеприимства, их риск был велик, но не менее велики были и разрывы между рядами цен. Поэтому-то и стекались отовсюду в торговую столицу люди; среди проворных греков и дородных этрусков, кичащихся своим достатком, можно было встретить коренастых крестьян из Умбрии и гордых рыжеусых кельтов. Так богател этот город, и в священных Дельфах, куда отправляли в дар богам десятую долю прибыли, в одном ряду с сокровищницами знаменитых царей, таких, как Гигес и Крез, и прославленных городов, таких, как Сибарис и Афины, стояла сокровищница граждан города Спины». Так описывает древнюю Спину Г. Шрейбер в своей книге «Затонувшие города».
На рубеже нашей эры, когда греческий ученый Страбон писал свой большой географический труд, сокровищница Спины еще существовала и была одной из достопримечательностей города Дельфы. Но то, что Страбон писал о самой Спине, еще раз напоминает о бренности всякого богатства: «Спина теперь деревня, но когда-то это был знаменитый греческий город. В Дельфах, например, показывают сокровищницу спинян и сообщают между прочим, будто они покорили море. Судя по этим словам, город Спина лежал на море».
