Человек — ты, я и первозданный - Линдблад Ян (мир бесплатных книг txt) 📗
Ли выступает в роли апостола правды и добра, оспаривая мнение легиона антропологов, которые в прошлом, когда гораздо легче было отыскать не тронутые цивилизацией племена, отмечали явное верховенство мужчин в самых разных частях мира. По данным Ли, тридцать-сорок процентов пищевого рациона !кунг составляло мясо; стало быть, на растительную пищу приходилось шестьдесят-семьдесят процентов. Он удивляется: «Странно, что все члены племени !кунг, мужчины и женщины, ценят мясо выше зелени. При нехватке мяса они начинают жаловаться, даже если растительной пищи вдоволь». Лично я не вижу ничего удивительного в том, что люди, вынужденные изо дня в день есть орехи, начинают тосковать по скоромному.
«Когда убивают крупных животных, это событие отмечается празднеством, плясками и дарами в виде мяса». Еще бы! В заключение Ли подтверждает, по сути, сказанное мной о «твердой валюте»: «Нельзя пренебрегать тем фактом, что охота обеспечивает племя таким необходимым питательным продуктом, как высококачественный белок».
И во многом другом наблюдения Ли можно сопоставить с тем, что уже сказано об акурио и других индейцах Южной Америки. Взять, например, поведение рожениц: женщина из племени !кунг, произведя на свет потомство в уединенном месте, внимательно осматривает младенца — и умерщвляет его, если сочтет, что ему незачем жить. Что до брака, который и у !кунг может расторгаться без всяких церемоний, от мужчины требуется, чтобы он достаточно долго прожил у родителей невесты и помогал на охоте, доказывая свою сноровку. Мужчине не положено «жениться», пока он не проявит себя как искусный охотник; редко в возрасте двадцати двух лет, чаще в двадцать пять. Тогда как женщина уже в четырнадцать-пятнадцать лет без всяких испытаний считается готовой для брака.
Все то долгое время, пока самцы и самки австралопитеков или рамапитеков бродили в поречьях, они, наверное, держались стаями, вроде обезьяньих. Когда же самцы начали ходить на охоту, должно было возникнуть, по мнению Морриса и других, скажем так, более серьезных исследователей, нечто особенно заманчивое, что звало их возвращаться на стоянку. Так мы вновь встречаемся с темой секса.
Самка Homo, рассуждали упомянутые авторы, всегда готова к совокуплению, в отличие от обезьян с их периодами течки. Дескать, это было своего рода формой адаптации, чтобы самец, успешно завершив охоту, вспомнил ожидающую «дома» приманку, без которой он бросил бы и детеныша и мать на произвол судьбы. Таким образом, причиной того, что самец тащил добычу на стоянку, а не съедал свои антрекоты в лесу, был секс.
Не наша ли современная зацикленность на сексе родила такой взгляд? Который мне представляется весьма упрощенным и умозрительным, далеким от реальности народов первобытной культуры.
Давайте посмотрим, как вообще строится жизнь группы приматов.
Сила группы в том и состоит, что она группа. Естественно, при условии, что среда может прокормить много особей; в зависимости от этого варьируют размеры группы.
Приматы в группе защищают друг друга, предостерегают, заботятся друг о друге — короче, живут в ладу. Индеец не задерживается в лесу, если есть куда возвратиться; чувство безопасности в коллективе играет важную роль для обоих полов. В этом я вижу главный сплачивающий фактор. Позднее само собой складывается разделение труда между полами: самки занимаются добычей, принесенной охотником, охотник отдыхает, пока самки готовят пищу для всех.
У народов первобытной культуры большая часть времени не расписана по часам и обязанностям, а отводится приятному общению. Отдых в их жизни занимает гораздо больше места, нежели может себе позволить современный человек. Тасадеи подолгу сидят вместе, почти не разговаривая, им и так хорошо. А у членов племени !кунг, чье поведение изучено во всех подробностях, «две трети жизни уходит либо на посещение друзей и родственников, либо на прием гостей».
Так как же обстоит дело с сексуальным фактором?
У обезьян самка расположена к совокуплению только во время течки. Стало быть, у этих приматов самца должно тянуть в родное гнездо именно приближение этого срока. Да только дело обстоит не так-то просто. Выше отмечалось, что во время беременности и по меньшей мере год-два после рождения ребенка женщина, как правило, не просто равнодушна к сексу, а скорее противится ему!
У племени !кунг выявлен важный фактор, сдерживающий сексуальную активность: женщина дает ребенку грудь, приостанавливая тем самым овуляцию, долго после того, как кончилось молоко! Сознательно или подсознательно — это избавляет ее от дополнительных тягот. Она не может одновременно ухаживать за двумя детьми, не может, таская за собой двух малюток, собирать растительную пищу и выполнять прочие обязанности. Будь она непрестанно заманчивым сексуальным партнером, ей был бы обеспечен гораздо более высокий социальный статус.
В нашей искусственной среде мы ассоциируем с сексом обнаженное тело. Странно, если учесть, что мы-то как раз безволосые приматы… Многие индейцы, обитающие в первичной для человека климатической зоне, ничем не прикрывают свое тело; есть племена, которые, в отличие от акурио, даже не защищают пенис элементарной тканой полосой. Обнаженность — исконная черта, и гостя у почти совсем голых индейцев, я ощущал какую-то инстинктивную слитность с группой. Быть может, нагота — фактор, помогающий жить в ладу, часть былого естественного образа жизни.
Распределение ролей между полами, несомненно, влекло за собой наследование определенных свойств. Трудно сказать, что именно сегодня порождено традицией, и вообще это щекотливый вопрос. Ибо в нашем обществе различия — качественный признак.
Понятно, что у индейцев перевешивала роль охотника. Конечно, и у нас есть женщины, увлекающиеся охотой, но в принципе «слабый пол» отрицательно относится к умерщвлению, особенно собственноручному. Мужчина смотрит на это проще, больше того — ему по душе древняя роль охотника-убийцы.
Какими же предпосылками для конкуренции с издревле специализированными для охоты хищниками обладал Homo erectus, этот медлительный гоминид с маленькими зубами и без когтей? Или, если хотите, Homo habilis, с которого началось развитие настоящего охотника.
С линией Homo явился в мир первый двуногий «хищник». (Если исключить Tyrannosaurus rex — хищного динозавра.) Эти прямостоящие, прямоходящие существа, обязанные своей специфической осанкой описанному мной полуводному образу жизни, отличались важным преимуществом: их передние конечности с «умелыми» кистями могли свободно манипулировать орудиями, начиная с дубинки.
Но у прямой осанки были и другие плюсы. Благодаря ей этот примат мог обозревать саванное высокотравье. Правда, львы и леопарды миллионы лет обходились без такой способности. Но глаза примата обеспечивали большую стереоскопичность восприятия и различали цвета — дар, которого совсем лишены хищники.
Помню, как однажды в Индии я примостился с кинокамерой на удобном суку над высохшим руслом, рассчитывая подстеречь бродящего по лесу тигра. Сук свисал так низко над землей, что тигр мог бы запросто дотянуться до меня, однако ничто не мешало мне живо подняться выше, а тигры не лазают по деревьям. (Незадолго до того один полосатый зверь почему-то проявил явный интерес к нижеподписавшемуся.) Как бы то ни было, я жду с камерой наготове, и наконец появляется тигр. Начинаю снимать, отметив при этом, что он идет прямо на меня, хотя я сижу на самом виду. Тигр продолжает приближаться, наконец мне делается не по себе, и я негромко кашляю. Тигр останавливается, глядит на меня — и не видит! Не отрывая глаз от окуляра, я резко вскидываю одну руку, зверь фыркает и сворачивает в заросли. Изучая потом проявленную пленку на монтажном столе, я убедился, что тигр в самом деле не воспринимал меня визуально, пока я не пошевелился. Острый глаз хищника не реагирует на неподвижный предмет.
