Людской зверинец - Моррис Десмонд (книги онлайн полностью txt) 📗
В качестве примера я выбрал проблему американских негров. К сожалению, в ней нет ничего необычного. С тех пор, как человек стал чрезвычайно мобилен, подобное происходит во всём мире. Множество абсурдных вещей случается даже там, где явных отличий, способных разжечь огонь вражды, нет. Всегда существует ошибочное мнение, будто член другой группы должен обладать определёнными унаследованными особенностями, типичными для его группы. Если он носит другую форму, говорит на другом языке или принадлежит к другой вере, подразумевается, что и его личностные качества биологически отличаются. Считается, что "немцы крайне методичны", "итальянцы слишком эмоциональны", "американцы экспансивны и лишены духовных интересов", "англичане чопорны и склонны к уединению", "китайцы загадочны и непонятны", "испанцы горды и заносчивы", "шведы вежливы и спокойны", "французы раздражительны илюбят поспорить" и так далее.
Даже в качестве поверхностной оценки приобретённых национальных особенностей эти обобщения слишком упрощены, но в реальности многие считают их врождёнными качествами чужих групп. Люди верят в то, что в определённом смысле «племена» приобрели свои отличительные признаки в результате генетических изменений, но всё свидетельствует лишь о внутригрупповой тенденции принятия желаемого за действительное. Более двух тысяч лет назад Конфуций очень верно подметил: "Природа нас друг с другом сближает, привычка же отделяет". Но привычки, являясь всего лишь культурными традициями, могут меняться, а значит, внутри группы всегда существует желание найти нечто более постоянное, более основательное, что позволит отделить «их» от «нас». Наш вид достаточно изобретателен, и, если мы не можем найти таких различий, мы быстро их придумываем. С поразительным апломбом мы беспечно не обращаем внимания на то, что практически все нации, упомянутые мною выше, являются результатом неоднократного скрещивания целого ряда ранее существовавших подгрупп, — но логике здесь неместо.
Весь человеческий род имеет множество общих моделей поведения, у каждого человека есть много сходства с любым другим. Как ни парадоксально, но схожей является и тенденция к формированию отдельных внутренних групп, и желание отличаться от членов групп других. Это чувство чрезвычайно сильное, но всё же биологические признаки превосходят всё остальное, и, чем скорее их право на существование будет признано, тем больше шансов у нас стать терпимее к внутригрупповым отношениям.
Ещё одной нашей биологической характеристикой, как я уже говорил ранее, является изобретательность. Мы постоянно испытываем необходимость в поиске новых способов самовыражения, и эти способы в различные эпохи у различных групп отличаются. Но всё это лишь внешние качества, которые так же легко приобрести, как и потерять. Они могут появиться и исчезнуть ещё до того, как одно поколение сменится другим, в то время, как процесс эволюции и формирования основных биологических черт нового вида, подобного нашему, занимает сотни тысяч лет. Всей цивилизации всего лишь десять тысяч лет, — по большому счёту, мы немногим отличаемся от наших охотившихся предков. Мы все происходим от одного прародителя — каждый из нас, независимо от национальности; у всех нас одна и та же генетическая основа. Несмотря на разнообразие наших костюмов, мы все — лишь человекообразные обезьяны, и нам следовало бы помнить об этом и тогда, когда мы начинаем играть в наши внутригрупповые игры, и тогда, когда под сильнейшим давлением суперплеменного образа жизни эти игры выходят из-под контроля и мы уже готовы проливать кровь людей, которые, несмотря на внешность, точно такие же, как мы.
Должен признаться, меня не покидает ощущение некоторой неловкости. Причина этого очень проста: с одной стороны, я отметил, что стремление к формированию внутренних групп лишено всякой логики и иррационально; с другой стороны, я подчеркнул, что всё настолько готово к внутригрупповой вражде, что нам остаётся надеяться только на рациональный и умелый контроль. Моё стремление к рациональному контролю над тем, что не поддаётся никакой логике, может показаться чрезмерно оптимистичным. Возможно, не так уж и нелепо надеяться на то, что некое рациональное зерно как-то поможет в решении этой проблемы, но в настоящий момент возлагать все надежды только на него действительно бессмысленно. Чтобы понять, что разумная сдержанность в подобных делах практически недостижима, стоит лишь взглянуть на то, как самые умные из протестующих избивают полицейских под плакатами, гласящими "остановите насилие", или послушать, как самые блестящие политики поддерживают войну "в целях обеспечения мира". Необходимо что-то ещё, в определённом смысле мы должны под корень обрубить все условия, которые способствуют развитию внутригруппового насилия.
Я уже достаточно подробно рассказал об этих условиях, но будет нелишним ещё раз кратко ихперечислить:
1. Расширение сферы человеческого обитания.
2. Превращение племён в огромные суперплемена.
3. Изобретение оружия, способного убивать нарасстоянии.
4. Отсутствие лидеров на передовой.
5. Создание специализированного классапрофессиональных убийц.
6. Различный технологический уровень в группах.
7. Возросшая невыраженная агрессия ради статусавнутри групп.
8. Внутригрупповое соперничество лидеров.
9. Потеря социальной самобытности внутрисуперплемени.
10. Распространение всеобщего стремления атаковать, чтобы помочь другу.
Единственное условие, которое я намеренно не включил в этот список, — это развитие отличающихся идеологий. Мне, зоологу, рассматривающему человека как животное, говорить в данном контексте о подобных различиях со всей серьёзностью трудно. Если при оценке внутригрупповой ситуации исходить из критериев реального поведения, а не многословного теоретизирования, различия в идеологии кажутся не столь значительным по сравнению с основополагающими условиями. Они служат всего лишь старательно подобранным поводом для того, чтобы привести достаточное количество высокопарных причин в оправдание уничтожения тысяч человеческих жизней. Изучая приведённый выше список, трудно решить, с чего начать поиск средств для улучшения существующей ситуации. Кажется, что все вместе они не оставляют никаких сомнений в том, что человек будет вечновоевать с человеком.
Принимая во внимание то, что я сравнил существующее положение вещей в человеческом обществе со зверинцем, возможно, мы сможем почерпнуть нечто полезное, если заглянем в клетки зоопарка. Я уже подчёркивал, что дикие животные в естественной среде своих сородичей, как правило, не убивают. Но как же обстоят дела с видами, находящимися в неволе? Случаются ли избиения в обезьяннике, линчевания в клетках львов или ожесточённые бои в птичьих вольерах? Ответ, разумеется, с некоторыми оговорками, будет положительным. Борьба за статус между живущими в тесноте животными ведётся довольно жестоко, но каждый знает, что ситуация становится ещё хуже, когда в эти группы приходят новые члены. Возникает опасность, что на вновь прибывших ополчится вся группа и на них будут совершаться безжалостные нападки. Их будут воспринимать как внезапно вторгшихся членов враждебной внешней группы, и они практически не смогут дать отпор. Даже если они будут скромно сидеть кучкой в уголке, вместо того чтобы нарочито выставлять себя напоказ посреди клетки, их всё равно будут преследовать иподвергать насилию.
Подобное происходит не всегда. Это наиболее распространено среди животных, страдающих от слишком неестественного ограничения пространства. Если животным, уже находящимся в клетке, места хватает, они, скорее всего, будут нападать на вновь прибывших только в самом начале и прогонять их со своих излюбленных мест, но продолжать свои неуместные преследования не будут. Незнакомцам, в конце концов, разрешат занять какую-то территорию. Если же пространство слишком ограничено, ситуация может не стабилизироваться никогда, что неизбежно приведёт ккровопролитию.
Это можно продемонстрировать на примере. Колюшки — это маленькие рыбки, охраняющие свою территорию в период размножения. Самец строит гнездо в водорослях и защищает пространство вокруг него от других самцов того же вида. Самец, находящийся в данный момент в одиночестве, является представителем "своей группы", а любой соперник, покушающийся на его территорию, — представитель "чужой группы". В естественных условиях (в реке или ручье) каждому самцу достаточно места, так что враждебные стычки с соперниками в основном ограничиваются взаимными угрозами, и до драки дело не доходит практически никогда. Если два самца хотят построить гнёзда (каждый в своём конце большого аквариума, напоминающего естественную среду), они встречаются посередине и начинают друг-друга запугивать. Никакого более явного проявления насилия в этом случае не происходит. С другой стороны, если водоросли, в которых они строят гнёзда, в качестве эксперимента посадить в маленькие горшки, исследователь может придвинуть эти горшки друг к другу и тем самым пространство ограничить. По мере того, как горшки постепенно сдвигаются всё ближе и ближе, угрозы обоих самцов усиливаются и, в конце концов, перерастают в сильнейшее столкновение. Самцы кусаются и отрывают друг-другу плавники, забыв о своих обязанностях по постройке гнёзд, и их мир в одночасье превращается в мир насилия и жестокости. Но как только горшки с водорослями друг от друга отодвигаются, вновь воцаряется спокойствие и поле битвы сразу же превращается в арену безобидныхугроз.
