Сфинксы XX века - Петров Рэм Викторович (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
В норме!..
Но кому мы пересаживаем кроветворную ткань для создания толерантности? Мы пересаживаем ее эмбрионам и новорожденным, у которых иммунитет еще не созрел, иммунологическая армия не стала под ружье. Или взрослым, чей иммунитет подавлен облучением, имураном, кортизоном и т.п. Мы забрасываем наш десант в обезоруженную страну. Он распространяется там и уничтожает все живое. Страна погибает.
Итак, болезнь рант. Она развивается в результате реакции «трансплантат против хозяина», после пересадки новорожденным животным кроветворных клеток донора. Большинство животных от болезни рант погибает.
А что значит слово «рант»? Оно означает «малорослость». Болезнь малорослости. Рантирующие животные действительно резко отстают в росте и развитии. Но это не единственные признаки процессов. Развиваются поносы, кожные сыпи, выпадают волосы, становится неполноценной выработка клеток крови, резко увеличивается селезенка. В селезенке поселяются трансплантированные клетки-агрессоры. Смерть наступает через две-три недели. В случае выживания развивается толерантность ко всем тканям донора. (В случае выживания!) Такому животному, а это уже сфинкс, можно пересаживать любые донорские ткани. К сожалению, процент новорожденных, выживающих от болезни рант, очень невелик. Выход сфинксов мал.
Реакция «трансплантат против хозяина» у взрослых организмов получила иное название. Уже говорилось, что при пересадке чужеродной кроветворной ткани облученным смерть перестает быть неотвратимой. Но пересаженные клетки донорской иммунологической армии начинают свою агрессию так же, как ив новорожденном организме. А иммунологическое войско реципиента вследствие облучения уничтожено. В этом отношении облученный организм подобен новорожденному — у обоих отсутствует боеспособное иммунологическое войско. Пересаженные клетки не встречают никакого сопротивления. Начинается патологический процесс, по механизму подобный болезни рант. Он получил название гомологической болезни, потому что возникает вследствие пересадки гомологичной кроветворной ткани. Симптомы похожи на болезнь рант, только нет отставания в росте — взрослые не растут. Смерть наступает через две-четыре недели. Погибает большая часть спасенных от лучевой болезни.
Если же облучение было недостаточно сильным и восстанавливается собственное иммунологическое войско, чужеродный трансплантат отторгается, агрессоры гибнут, гомологическая болезнь не развивается. Так было с югославскими физиками, которых лечили во Франции трансплантациями костного мозга. Но тогда не развивается толерантность — пересаженные клетки исчезают. Исчезает сфинкс. Пересадка других донорских тканей и органов становится нереальной, как и до облучения.
Чтобы создать толерантность, нужно ввести в организм чужую кроветворную ткань, то есть создать сфинкса. Чтобы создать сфинкса, надо уничтожить иммунологическую армию хозяина. Но чужая кроветворная ткань — это чужая иммунологическая армия. Войско иммунитета всегда ведет себя одинаково. Если есть что-то для него чужое, оно старается его уничтожить. А в этом случае — чужой весь организм. Развивается болезнь рант или гомологическая болезнь.
Получается замкнутый порочный круг.
Победит хозяин, клетки будут отторгнуты или разрушены — животное не заболеет болезнью рант или гомологической болезнью. Но не будет и сфинкса, не будет и толерантности. Победят клетки — разовьется болезнь рант.
Вот какую новую трудность воздвигла беспощадная объективность перед проблемой преодоления несовместимости тканей!
Сдаться?
Но если природа находит пути преодоления, надо их найти. Значит, это возможно. А природа обходит трудности. Во-первых, телята Рэя Оуэна: эти естественные сфинксы жизнеспособны в течение нормально долгой жизни. А во-вторых, и среди искусственно созданных сфинксов определенный процент не погибает и живет без осложнений. Следовательно, в природе что-то есть, чего мы еще не знаем, что может помочь мирному сосуществованию чужеродных клеток, что может помочь нормальному существованию сфинксов.
Цель ясна — необходимо найти этот путь. Значит, не сдаваться — опять искать!
И тут нет оснований для пессимизма. Такова наука. В науке это будет бесконечно. Наука до тех пор остается наукой, пока существует поиск.
Когда иммунитет молчит
Я думаю, обязательно найдется читатель-скептик, не поверивший в иммунологическую природу отторжения пересаженных органов.
— Что за барьер несовместимости? Что за генетическая чужеродность? Все равно хирурги не добиваются каких-либо серьезных успехов при пересадках органов в отсутствии генетических различий, в отсутствии иммунологической несовместимости.
— Нет, добиваются. И чтобы объективность не пострадала, я приведу примеры успехов хирургического мастерства, когда они работают в условиях, исключающих несовместимость тканей.
Прежде всего аутотрансплантация — пересадка собственных тканей и органов. Первых крупных успехов в экспериментальных аутотрансплантациях сложных органов — конечностей и почек — добился еще Алексис Каррель в начале столетия. За прошедшие годы его результаты были неоднократно повторены и усовершенствованы.
Успехи аутотрансплантаций не ограничиваются экспериментами. Они есть и в клинической практике.
Евгений Николаевич Мешалкин полностью отделяет легкое, перерезая сосуды, бронхи, нервы — все, чем орган связан с телом человека, и снова пришивает его. Легкое приживает и работает после этого, как и до операции. Можно спросить: зачем он это делает? Но это уже другой вопрос. При полном отделении легкого с последующим его пришиванием наверняка нарушаются все нервные связи органа с организмом. Существует мнение, что эта операция может помочь в случаях тяжелой астмы — болезни, сопровождающейся удушьем. Такую операцию при астме, не поддающейся другим видам лечения, профессор Мешалкин провел девять раз. Окажется ли эта операция действительно благотворной, пока не известно, — будущее покажет. Для нас с вами здесь главное не это: полное отделение и последующее пришивание такого сложного органа, как легкое, заканчивается его полным приживлением и нормальной работой. Но… Легкое свое. Здесь нет иммунологической чужеродности.
Человек в кепке пожимает руку доктору
1960 год. Американские хирурги успешно приживили 18-летнему юноше руку, которая была отрезана поездом. Операция прошла успешно. Юноша пользуется потерянной и вновь приобретенной рукой. И тут успех искусства хирургов, которым не мешала иммунологическая несовместимость. Рука своя.
Индржих Кржиж, 16-летний фрезеровщик, ученик ремесленного училища чехословацкого города Брно. В 6 часов вечера 16 октября 1964 года ему оторвало кисть во время работы на станке. Молодой врач Института травматологии города Карел Фиала принял решение приживить оторванную кисть. В 7 часов 10 минут, через 1 час и 10 минут, — операция. А через месяц Индржих уже шевелит пальцами пришитой руки. Она прижила и никогда не отторгнется.
Подобных операций накапливается в хирургических клиниках все больше и больше. Они проводятся и в Советском Союзе, в лаборатории Владимира Васильевича Кованова, в Институте травматологии и ортопедии, возглавляемом Мстиславом Васильевичем Волковым. А пересадки собственной кожи, когда лоскуты берутся в одном участке тела, чтобы закрыть дефект в другом, являются повседневными операциями современных хирургов. Как правило, аутотрансплантаты приживают, неудачи не связаны с иммунологическим барьером. Здесь все определяется хирургическим мастерством и жизнеспособностью пересаживаемой ткани.
Помимо аутотрансплантаций, есть еще примеры, когда отсутствуют генетические различия между донором и реципиентом, когда иммунитет молчит. Это, как мы уже говорили, пересадки органов от братьев или сестер-близнецов. Тканевые антигены таких близнецов, как и все у них, идентичны. Антигены друг друга не воспринимаются как чужеродные, и пересадки проходят успешно.
