Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни - Куприянов Андрей Николаевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
И такой нелегкий труд продолжается с утра до позднего вечера. Особенно трудно работать первое время — растительность незнакомая, виды — тоже. Приходится много растений закладывать в гербарий и делать множество учетных площадок. После такой работы молодые девушки буквально валились с лошадей. Со временем, привыкнув к новой территории, работали энергичней.
Весь период учебы в университете студенты-геоботаники не имели ни отпусков, ни каникул, ни стипендии, а получали зарплату в соответствии с занимаемыми в экспедиции должностями, которые были несколько выше, чем стипендия.
В зимнее время Александра с удовольствием работала, определяя собранный гербарий, не уступая в усердии флористам. Предварительный осмотр привозимых материалов обычно проводил сам П. Н. Крылов.
Вот как она вспоминала об этом: «Первым шел разбор по местообитаниям, а потом по семействам. Порфирий Никитич, сидя около середины длинного стола, называл семейство, а я бегала из конца в конец с каждым листом, чтобы определить его в соответствующую кучку».
В 1933 году она уже самостоятельно работала старшим типологом и параллельно проводила занятия со студентами, вела у них спецкурс по методике геоботанических исследований.
Во время обучения в университете А. В. Куминова участвовала в экспедициях на остров Ольхон, в Алданский район Якутии, Читинскую область. Нужно ли говорить, что к окончанию университета она стала первоклассным геоботаником, опытным путешественником и прекрасно разбиралась в вопросах ботаники.
Дипломная работа А. В. Куминовой называлась «Степи Забайкалья и их место в ботанико-географическом районировании Даурии» и значительно превосходила уровень дипломных работ. После окончания университета В. В. Ревердатто предложил продолжить учебу в аспирантуре. Для кандидатской работы он предложил тему «Флора гор юга Сибири». Тема была явно не для одного человека. Вот как Александра Владимировна потом вспоминала сама: «Я добросовестно работала по сбору всего опубликованного и фондового материала, все годы проводила полевые исследования, кроме Восточной Сибири была в горных районах Восточного и Центрального Саяна, но собранного материала не хватало для раскрытия темы. По-видимому она была не по силам одному исследователю». В этом Александра Владимировна была абсолютно права. Только через тридцать — сорок — шестьдесят лет, по мере накопления гербарного материала, стали защищаться не кандидатские, а докторские работы, посвященные отдельным горным областям Сибири. Достаточно вспомнить блистательную работу Л. И. Малышева «Флора высокогорий Западного Саяна», А. С. Р евушкина «Высокогорная флора Алтая», И. М. Красноборова «Высокогорная флора Западного Саяна», В. П. Седельникова «Высокогорная растительность Алтае-Саянской горной области», Н. В. Ревякиной «Современная приледниковая флора Алтае-Саянской горной области», и этот список можно продолжить.
Тем временем в стране наступали суровые времена. Ездила по Томску закрытая машина «черный ворон», и после его визита томские университеты недосчитывались своих профессоров.
Второго июля 1937 года Сталин продиктовал «директиву об антисоветских элементах» за номером 863 / ш. В ней предлагалось всем секретарям областных и краевых партийных организаций и НКВД взять на учет всех «бывших», а наиболее враждебных к советской власти — расстрелять. Согласно современным экспертным оценкам, с октября 1936 по ноябрь 1938 года были арестованы и осуждены 1,5 млн человек, из которых расстреляны 725 тысяч. Каждый день в течение двух лет прощались с жизнью тысяча человек. Причем по инструкции НКВД казнимым даже не объявляли приговор.
Доносительство стало нормой поведения. Любое отклонение от интеллектуального уровня обывателя вызывало подозрения и давало повод для репрессий.
После революции 1917 года интеллигенция, впрочем, как и весь народ, жила в условиях геноцида. Такой извращенной жестокости к своим гражданам не знало ни одно государство. Интеллигенцию априорно относили к «врагам народа». Надо было посещать все общественные мероприятия, открытые партсобрания, осуждать очередных разоблаченных врагов народа и голосовать за их уничтожение, невольно становясь причастным к преступлениям перед совестью. О том, что высокообразованные люди не понимали этой игры власти, не могло быть и речи, но страх, даже не за себя лично, а за близких, не позволял им высказывать недовольство и протестовать.
В 1937 году В. В. Ревердатто арестовали и заключили под стражу в Новосибирске. После его ареста Александре Куминовой пришлось забрать к себе его дочь, а чтобы не усложнять ей жизнь и не вызывать лишних разговоров, она устроила ее в школу под фамилией матери.
За два года утекло много воды, жизнь шла своим чередом. Университет продолжал развиваться, в 1939 году состоялась первая Сибирская научная конференция по изучению и освоению производительных сил Сибири. В ее работе принимали участие свыше 300 человек, заслушано 146 докладов, а материалы были опубликованы в шести томах. Приходили новые поколения студентов, воспитанных в новых условиях, с новыми идеалами. Совершались большие и маленькие события, шли обыкновенные будни со своими радостями и огорчениями, недоступные заключенному. В тюрьмах у законопослушных людей в первую очередь ломается психика, и редко кто, выйдя на свободу, остается деятельным и общественно полезным членом общества.
И как же должен себя чувствовать человек, еще вчера авторитетный ученый, экономивший каждую минуту для своего научного творчества, нужный для десятков людей, а сегодня заключенный, подвергающийся незаслуженно унижениям и оскорблениям.
У нас нет сведений, как допрашивали В. В. Ревердатто. Но есть диалоги следователя с гением русской биологии Н. И. Вавиловым, замученным в тюрьмах НКВД. Каждый раз, когда Вавилова вводили, следователь задавал ему один и тот же вопрос:
— Ты кто?
— Академик Вавилов.
— Мешок говна ты, а не академик, — заявлял доблестный старший лейтенант и, победоносно взглянув на униженного «врага», приступал к допросу.
Новосибирские застенки НКВД славились своей жестокостью и умением «развязать язык» у любого заключенного. Надо полагать, В. В. Ревердатто был мужественным человеком, он прошел сквозь тюрьму и не сломался. А в будущем его ждали новые испытания.
Впереди была Война и новая жизнь.
Терескен ленский — Ceratoides lenensis (Kumin.) Jurtz. et R. Kam.
Круг двенадцатый. Куминова, Ревердатто
Экспедиционный быт начальника экспедиции и начальника отряда в середине XX века значительно отличался от того, что было в XIX веке. У нынешнего руководства считается, что поездка в экспедицию — это что‑то вроде отпуска за государственный счет, а раз так, то и финансирование нужно такое, чтоб сотрудники не протянули ноги с голоду, а все удобства типа нанять вьючных лошадей, снять приличные номера в гостинице или строительства стационарных домиков для проживания в течение всего лета считались неслыханным расточительством.
Особенно тяжело приходится геоботаникам. Там, где флористы проскочили в более интересные и замечательные места, собрав гербарий, геоботаник должен отработать самую непривлекательную местность. А условия работы были тяжелые. Советская власть провозгласила равноправие между мужчинами и женщинами, и на них взвалили во многом мужскую работу. А скорее всего, после гражданской войны мужчины стали редкостью. И женщины становились полевиками, несли все тяготы экспедиционной жизни, где мало романтики, а много тяжелого, а иногда и опасного труда.
