Людской зверинец - Моррис Десмонд (книги онлайн полностью txt) 📗
А как насчёт нового блестящего мотоцикла? Он может быть фактором не менее стимулирующим, хотя сам по себе является не чем иным, как стимулом, искусственно изобретённым. Такой естественной биологической модели, с которой его можно было бы сравнить, чтобы понять, был ли он супернормализован или нет, не существует. И всё же, если мы посмотрим на различные мотоциклы, мы с лёгкостью выделим те, которые, на наш взгляд, обладают некоторыми супернормальными качествами: они больше по размеру и впечатляют гораздо сильнее, чем все остальные. На самом деле производители мотоциклов не менее ориентированы на создание супернормальных стимулов, чем производители губной помады. Ситуация же с мотоциклами подвержена изменениям больше, так как никакой естественной биологической основы, которую следует учитывать, здесь нет, но по существу процесс ничем не отличается. Как только изобретается новый стимул, он сам вырабатывает свою основу. На любой момент истории мотоциклов можно сделать эскиз того мотоцикла, который был типичен, наиболее распространён, а, следовательно, и «нормален» для того или иного периода. Вместе с тем можно сделать эскиз необычайно роскошного и дорогого мотоцикла, который в то или иное время был транспортным средством супернормальным. Единственное отличие между этим примером и примером с губной помадой заключается в том, что "нормальная основа", от которой зависит существование мотоцикла, изменяется с развитием технического прогресса, в то время как естественно розовые губы остаются всё теми жеестественно розовыми губами.
Итак, мы видим, что супернормальный принцип не только широко применим, но и затрагивает практически все наши стремления. Освобождённые от проблем, связанных с выживанием, мы выжимаем последнюю каплю стимулов из всего, что только попадается под руку. В результате иногда созданные нами же стимулы мы оказываемся неспособными «переварить». Загвоздка при наделении стимулов большей мощью заключается в том, что мы, будучи вынужденными реагировать на них ещё сильнее, рискуем полностью израсходовать свои силы. Мы измучены и начинаем соглашаться со словами Шекспира:
Но в то же время мы вынуждены признать и правоту Оскара Уайлда, сказавшего, что "только крайность ведёт к успеху". Итак, что же мы делаем? Всё очень просто — мы пускаем в ход ещё один принцип борьбы за стимул. Его суть заключается в следующем: так как супернормальные стимулы настолько сильны, что, пытаясь реагировать на них, мы можем израсходовать все силы, нам следует время от времени менять элементы, выбираемые для усиления. Другими словами, мы меняем характер перемен. Обычно переключения такого рода крайне драматичны, так как происходит глобальное изменение всего ранее намеченного курса, и всё же это не означает, что следование конкретному курсу в борьбе за стимул прекращается. Вовсе нет, изменяется лишь расстановка супернормальных акцентов, и, пожалуй, самый яркий пример работы этого принципа — мирмодной одежды и аксессуаров.
В женской одежде, где сексуальность стоит на первом месте, этот принцип положил начало тому, что профессионалы в области моды называют "законом смены эрогенных зон". Сама по себе эрогенная зона — это область тела, наделённая нервными окончаниями, реагирующими на прикосновение сексуальным возбуждением. Основными считаются область половых органов, грудь, рот, мочки ушей, ягодицы и бёдра; иногда к этому списку добавляются шея, подмышки и пупок. Женская мода направлена, разумеется, не на осязание, а на демонстрацию (или закрытие) этих чувствительных областей. В крайних случаях все эти области могут быть либо открыты, либо, наоборот, закрыты, как у арабских женщин в национальных одеждах. Тем не менее, в большинстве суперплеменных сообществ, как правило, одни области демонстрируются, в то время как другие остаются закрытыми. В качестве альтернативы можно, будучи одетой, подчеркнуть одни зоны, оставив другие без внимания.
Закон смены эрогенных зон заключается в том, что, по мере того, как проходит время и меняется мода, концентрация внимания на одной области сменяется концентрацией внимания на другой. Если современная женщина подчёркивает одну зону слишком долго, её привлекательность теряется, а значит, для того чтобы вновь вызвать к ней интерес, необходимновый супернормальный шок.
В последнее время две основные зоны — грудь и ягодицы, — в большинстве случаев оставаясь сокрытыми, всё же подчёркивались множеством различных способов. Например, для увеличения этих форм подкладывают что-либо в нужных местах; чтобы подчеркнуть формы, носят облегающую одежду. Иногда же, оставляя эти области под покровом тени, стараются обнажить другие участки плоти настолько, насколько это возможно. Когда дело касается демонстрации груди, вырезы могут начинаться от пупка, но длина платьев при этом значительно увеличивается. Когда зона интереса меняется и юбки становятся короче, поднимается линия шеи. Во времена популярности голых талий и пупков другие зоны, как правило, тщательно прикрывают, вплоть до того, что начинают носить очень длинные брюки.
Для дизайнеров модной одежды огромная проблема заключается в том, что их супернормальные стимулы связаны с основными биологическими особенностями. Тот факт, что существует лишь несколько наиболее важных зон, создаёт строгие ограничения и вынуждает дизайнеров прибегать к опасно повторяющимся циклам, и с этой трудной задачей им удаётся справиться только благодаря своей выдающейся изобретательности. Впрочем, всегда можно манипулировать зонами головы: мочки ушей можно подчеркнуть серёжками, шею — шейным платком, лицо — косметикой. Закон смены эрогенных зон действует и здесь, так как, когда в моду входит особенно яркий макияж глаз, губы становятся бледнее и очерченными менее чётко.
Циклы мужской моды следуют курсом практически противоположным. Мужчина в последнее время ориентирован, скорее, на демонстрацию своего положения, чем на подчёркивание сексуальности. Высокое положение означает возможность иметь досуг, а наиболее характерным костюмом для досуга является спортивная одежда. Специалисты, изучающие историю моды, обнаружили, что практически всю одежду современного мужчины можно классифицировать как "одежду, в прошлом спортивную". Такое происхождение можно проследить даже у костюмов наиболееофициальных.
Вот, как работает эта система. В любой конкретный момент истории существовал некий многофункциональный костюм, подходящий для элитного вида спорта, считавшегося популярным на тот момент. Ношение такого костюма означало, что у вас достаточно времени и средств для занятий этим видом спорта. Такую демонстрацию статуса можно супернормализовать, если использовать этот костюм в качестве одежды повседневной, даже не имея к данному виду спорта никакого отношения. Сигналы, испускаемые спортивной одеждой, говорят: "У меня достаточно свободного времени"; почти то же самое они могут означать и тогда, когда человек никакого отношения к спорту не имеет, так как позволить себе им заниматься не может. Через некоторое время, когда такая одежда становится общепринятым повседневным костюмом, она теряет своё воздействие. Тогда на смену этому виду спорта должен придти новый, с его новым, не менее необычным костюмом.
В XIX веке средством для демонстрации высокого положения английских джентльменов была охота. Специально для таких случаев была разработана практичная одежда: пальто обрезалось спереди, и таким образом сзади получалось некое подобие фрака. Джентльмены отказались от больших мягких шляп и начали носить жёсткие цилиндры (послужившие прототипом защитных касок). Этот костюм получил широкое распространение, как только приобрёл статус принадлежности к элитному виду досуга. Сначала в качестве повседневной одежды этот несколько модифицированный охотничий костюм стали использовать молодые люди знатного происхождения (молодые жизнелюбы того времени). Это воспринималось как верх дерзости. Мало-помалу эта тенденция получила широкое распространение (молодые жизнелюбы повзрослели), и к середине XIX века фрак и цилиндр стали обычнойповседневной одеждой.
