Генетически и культурно обусловленные стереотипы поведения - Плюснин Ю. М. (читать полную версию книги txt) 📗

В группе теоретических проблем я выделил четыре, по моему мнению, наиболее важные.

1. Проблема первичности или вторичности биосоциальности. В отличие, от «социологии животных» Эспинаса и родственной ей социоэтологии, где принят тезис о первичности биосоциальной эволюции (протосоциальные взаимодействия возникают одновременно с появлением организмов), в социобиологии сама проблема биосоциальной эволюции, по существу, снята. Это достигается указанием на адаптивный характер социальных взаимодействий, что, очевидно, означает зависимость их от внешних сил; с другой стороны, вводится представление о «лестнице социальности» (стадиальности развития социальных взаимодействий в зависимости от уровня морфофизиологической организации вида) и задаются границы «истинной социальности» на основе критерия разделения функций. Таким образом, для социобиологии социальность оказывается своего рода эпифеноменом, подобно тому, как особь выступает лишь в роли выразителя поведенческие диспозиций гена.

2. Для социобиологии характерны чрезмерно.широкие аналогии, которые концептуально не обоснованы. Многие теории, важные для понимания организации и функционирования социальных систем, невозможно вместить в рамки социобиологической парадигмы. Например, этологическая теория территориальной агрессивности хотя и разработана для объяснения «индивидуальных инстинктов», с легкостью экстраполируется и на явления социального порядка — такие, как появление межэтнической, межгрупповой враждебности. С ее помощью объясняются войны. В примитивно-социобиологических представлениях война — это просто межпопуляционная агрессия, способствующая увеличению приспособленности членов той группы, которая стремится нападать на своих соседей. Однако, как показал Д. Кэмпбелл в «реалистической теории группового конфликта», на самом деле из социобиологических постулатов логически не выводимы ни межгрупповой конфликт, ни, тем более, войны [33]. Межгрупповая агрессивность предполагает территориальность на групповом уровне. С точки же зрения индивидов, входящих в такие группы, два уровня территориальности несовместимы, поскольку индивидуальная территориальная агрессивность предполагает конфликт внутри группы, направленный на повышение приспособленности «своих» генов. С позиции социальных интересов такая агрессивность должна подавляться самими индивидами во имя достижения целей межгруппового конфликта. Более того, защита сообщества требует зачастую удаления от родичей и семьи и жертвенность в пользу сообщества как своей приспособленностью, так и приспособленностью своих родственников. Такого поведения социобиологическая теория не допускает. Но ведь война есть именно межгрупповой, но не индивидуальный конфликт. Это вновь есть смешение признаков атомарных с реляционными, подмена одних другими.

Аналогичны и причины, по которым в рамках социобиологии не могут быть выведены ритуальные формы поведения как социорегулятивные механизмы.

3. Альтруизм. Эта «центральная проблема» социобиологии «в действительности возникает из недоразумения» [34]. Представление об альтруизме как основе общественной жизни явно недостаточно, если не ошибочно (тем более если альтруизм понимается как жертвенность в пользу ближайших родичей): остается совершенно неясен феномен жертвенности особей в пользу всего сообщества. Для примера я приведу аргументы Кэмпбелла: если в сообществе существуют храбрые и трусливые особи, то в условиях межгрупповых конфликтов индивидуальный выигрыш храбрых снижен вследствие риска погибнуть, которому они подвергаются больше, чем трусливые особи. Хотя в случае успеха выигрывают все, трусливые выигрывают больше и имеют больше шансов распространить свои гены в популяции. «Если в храбрости существует компонент самопожертвования, то нет способа, с помощью которого альтруистические генетические тенденции могут усиливаться по сравнению с тенденциями к самосохранению» [35].

Из генетики альтруизма вовсе не выводимы социальные формы альтруизма; внутри сообщества альтруизм в группе близких родичей антагонистичен общественному образу жизни. И, наконец, еще нюанс: представление об альтруизме в социобиологии противоречит ее адаптационистской программе.

4. Социобиология, как и другие направления, не избавлена от проблемы классификации социальных форм. Но в ее рамках невозможно построение естественной классификации сообщества — в силу присущих ей особенностей (напр., адаптационизм, редукционизм, репродуктивное разделение труда как критерий социальности и др.). В конце концов, эта задача в социобиологии начинает решаться силами социоэкологии и социоэтологии (см. выше). Это «слияние» на одном из самых важных направлений может служить показателем или глубинной противоречивости социобиологии, или ее недостаточности. Возникают подозрения и в том и в другом.

Тем не менее анализ проблем социобиологии я хотел бы закончить «за здравие». Социобиология предложила новые подходы к изучению сложного, «исчезающего» объекта, который в то же время вроде бы у всех перед глазами. Она возбудила интерес к старым и забытым на полстолетие вопросам. Социобиология пробудила интерес к важнейшей теме об истоках социальной формы движения материи, о корнях общественного развития, которая одно время выпала из сферы внимания естествознания и философии.

Социобиология жива хорошей идеей. Но хороши ли предложенные средства? Многие социобиологи очень быстро поняли, что средства реализации глобальной идеи непригодны. Подозреваю, что та концепция социобиологии, по которой мы продолжаем наносить удары, заканчивает свое существование. «Социологи животных» Эспинаса существовала значительно дольше, и сейчас традиции, заложенные ею, подхватывают социоэтология и социоэкология, на базе которых формируется новое направление. Заслуга социобиологии и в том, что она катализировала развитие эти направлений в биологии.

ЛИТЕРАТУРА

1. Карпинская Р.С., Никольский С.А. О методологических основах социобиологии. — В сб.: Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. М.: Наука, 1984, с. 99—113.

2. Карпович В.Н. Индивидуальные и общественные характеристики в объяснении социальной структуры: к критике социального дарвинизма. — Изв. Сибирского отделения АН СССР. Сер. истории, филологии и философии, 1987, №3, вып. 1, с. 42—47.

3. Кэмпбелл Д.Т. Социальные диспозиции индивида и их групповая функциональность: эволюционный аспект. — В сб.: Психологические механизмы регуляции социального поведения. М.: Наука, 1979, с. 76—102.

4. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 19И.1 284с.

5. Меннинг О.А. Поведение животных. Вводный курс. М.: Мир, 1982, 360с.

6. Новак Я.А. Социобиология и принцип социогенеза с точки зрения биологии и философии. — В сб.: Пути интеграции биологического и социогуманитарного знания. М.: Наука, 1984, с. 226—232.

7. Панов Е.Н. Поведение животных и этологическая структура популяций. М Наука, 1983, 423с.

8. Панов Е.Н. Роль этологии в изучении внутрипопуляционной организации формирование современных взглядов. — В сб.: Системные принципы и этологические подходы в изучении популяций. Пущино, ОНТИ НЦБИ АН СССР, 1984, с. 49—71.

9. Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983, 605с.

10. Севастьянов О.Ф. Видоспецифичные механизмы референции. — В наст. сб.: с. 141.

11. Тинберген Н. Поведение животных. М.: Мир, 1985, 192с.

12. Хайнд Р. Поведение животных. М.: Мир, 1975, 856с.

13. Шрейдер Ю.А. Ритуализация поведения и формы косвенного целеполагания. — В сб.: Психологические механизмы регуляции социального поведения. М Наука, 1979, с. 103—127.

14. Эрман Л., Парсонс П. Генетика поведения и эволюция. М.: Мир, 1984, 566 с.