Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса - Кропоткин Петр Алексеевич (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Замечательно, что все это обширное семейство, про которое Hudson говорит, что «каждая часть южно-американского континента населена ими; ибо в действительности не имеется климата, почвы, или растительности, которые не обладали бы каким-нибудь своим видом этих птиц», — принадлежит «к самым беззащитным птицам». Подобно уткам, упоминаемым Северцовым (см. в тексте), они не обладают ни мощным клювом, ни когтями; «они боязливы, не оказывают сопротивления и не обладают ни силой, ни вооружением; их движения менее быстры и менее энергичны, чем у других птиц, а их полет отличается чрезвычайною слабостью». Но они обладают, как заметили это Hudson и уже давно Asara, «в значительной степени общительным инстинктом», несмотря на то, что «их общественным инстинктам сильно мешают условия их жизни, требующие одиночества». Они не могут устраивать тех обширных товариществ для вывода птенцов, которые мы видели у морских птиц, так как они питаются древесными насекомыми и должны тщательно обыскивать поодиночке каждое дерево, что они и исполняют чрезвычайно деловым образом; но они постоянно перекликаются в лесу, «ведя разговоры друг с другом на больших расстояниях»; они объединяются в те «странствующие стаи», которые так хорошо известны по живописным описаниям Бэтса. A Hudson пришел к мысли, «что везде в южной Америке Dendrocolaptidae первые объединяются для совместных действий, и что птицы других семейств следуют за ними в их походах и вступают с ними в сообщества, зная по опыту, что можно рассчитывать на богатую добычу». Едва ли нужно добавлять, что Hudson очень высокого мнения об их смышлености. Общительность и ум всегда идут рука об руку.
В то время, когда я писал соответственную главу в тексте этой книги, среди антропологов, казалось, установилось известного рода согласие относительно сравнительно позднего появления, в ряду обычаев человечества, патриархальной семьи, какая была у евреев или в императорском Риме. Но с того времени появились работы, в которых воззрения, выдвинутые впервые Бахофеном и Мак-Леннаном, приведенные в систему в особенности Морганом, и развитые дальше и подтвержденные Постом, Максимом Ковалевским и Лёббоком, оспариваются; причем наиболее важными из работ этого направления являются: труд датского профессора С. N. Starcke («Primitive Family», 1889) и гельсингфорского профессора Edward Westermarck'a («The History of Human Marriage», 1891; 2-е изд. 1894). С вопросом о формах первобытного брака случилось, таким образом, то же, что и с вопросом о первобытной форме землевладения. Когда мысли Маурера и Нассэ о деревенской общине, развитые после них целою школою талантливых исследователей, а также мысли современных антропологов о первобытной коммунистической конституции рода встретили почти общее признание, — они вызвали появление таких трудов, как Фюстель-де-Куланжа во Франции, Фридерика Сибома (Seebohm) в Англии и нескольких других, в которых была сделана попытка, отличавшаяся скорее блеском, чем действительно глубиною исследования, — опровергнуть эти идеи и набросить тень сомнения на выводы, к которым пришли современные исследователи (см. предисловие проф. Виноградова к его замечательному труду «Villainage in England). Равным образом, когда мысль об отсутствии семьи в ранней родовой стадии развития человечества была принята большинством антропологов и исследователей древнего права, она вызвала труды, подобные работам Штарке и Вестермарка, в которых человек изображался, согласно еврейской традиции, как существо, выступившее сразу уже с семьею, очевидно патриархальною, и никогда не проходившее чрез стадию развития стадной семьи, описанную Мак-Леннаном, Бахофеном или Морганом. Эти работы, из которых „История Человеческого Брака“ Вестермарка к тому же блестяще написана, нашли широкий круг читателей и, несомненно, произвели известного рода впечатление: те, кто не имел возможности ознакомиться с объемистой литературой по предмету научного спора, начали колебаться; а в то же время некоторые антропологи, прекрасно ознакомленные с предметом, как, например, французский профессор Дюркгейм, заняли примирительное, но несколько неопределенное, положение.
Прямого отношения к специальным задачам труда, посвященного вопросу о взаимной помощи, этот спор не имеет. Тот факт, что люди жили родами с древнейших стадий развития человечества, не оспаривается даже теми, которые чувствуют себя шокированными идеей, что человек мог пережить такую стадию развития, когда семья — в общепринятом значении этого слова — не существовала. Но предмет спора имеет глубокий интерес и заслуживает упоминания, хотя для полного рассмотрения его понадобился бы целый том.
Когда мы стараемся приподнять завесу, скрывающую от нас древние учреждения, особенно те, которые преобладали при первом появлении существ человеческого типа, нам приходится — за отсутствием прямых свидетельств — совершать громадную, копотливую работу, чтобы проследить в восходящем порядке все признаки существования каждого учреждения. Тщательно отмечая малейшие следы их в привычках, обычаях, преданиях, песнях, фольклоре и т. д., мы сводим затем в одно результаты каждого из этих отдельных изучений и мысленно восстановляем общество, которое отвечало бы одновременному существованию всех этих учреждений. Всякому понятно поэтому, какая масса фактов и какое огромное количество изучений, в частности, известных сторон вопроса требуется для того, чтобы прийти к какому-нибудь прочному заключению. Именно такого рода детальное изучение и можно найти в монументальных трудах Бахофена и его последователей, между тем как оно отсутствует в трудах противной школы. Масса фактов, собранных профессором Вестермарком, несомненно, поражает изобилием, и его труд имеет большую ценность, как критическая работа; но едва ли он побудит тех, кто в оригиналах знаком с трудами Бахофена, Моргана, Мак-Леннана, Поста, Ковалевского и т. д., и кто ознакомлен с работами школы деревенской общины, изменить свои мнения и принять теорию патриархальной семьи.
Так, аргументация, основываемая Вестермарком на семейных обычаях приматов (высших обезьян), не имеет, смею сказать, той цены, которую он ей приписывает. Наше знакомство с семейными отношениями общительных видов обезьян нашего времени отличается чрезвычайною недостаточностью, причем два необщительных вида — оранг-утаны и гориллы — не могут быть принимаемы в расчет, так как оба вида, как я уже указал в тексте, очевидно, принадлежат к вымирающим видам. Еще менее нам известно об отношениях, существовавших между самцами и самками приматов к концу третичного периода. Жившие в то время виды, весьма вероятно, все вымерли, и мы не имеем ни малейшего представления о том, который из них был прародительскою формою, из которой выработался человек. Все, что мы можем сказать с некоторым вероятием, это то, что у различных видов обезьян должны были существовать различные семейные и родовые отношения, что видов в то время было чрезвычайно много, и что с тех далеких времен в обычаях приматов должны были произойти крупные изменения, подобные тем изменениям, которые имели место даже в течение двух последних столетий в обычаях многих других млекопитающих, переставших жить обществами.
Вследствие этого спор должен быть сведен исключительно к человеческим учреждениям; и при подробном обсуждения каждого отдельного следа каждого древнего учреждения, в связи со всем тем, что нам известно о других, учреждениях того же самого народа или того же самого рода, лежит главная сила доказательств школы, утверждающей, что патриархальная семья есть учреждение сравнительно позднего происхождения.
Действительно, у первобытных племен имеется целый круг установлений и обычаев, которые становятся вполне понятными, если мы примем идеи Бахофена и Моргана, а без них совершенно необъяснимы. Таковы: коммунистическая жизнь рода, пока он не распался на отдельные отеческие семьи; жизнь в длинных домах и жизнь классами, занимающими отдельные „длинные дома“, соответственно возрасту и степени принятия (инициации) юношей в состав рода (Миклухо-Маклай, Н. Schurz); ограничения личного накопления имущества, которых примеры я дал в тексте и в одном из Приложений; тот факт, что женщины, взятые из другого рода, прежде чем перейти в частную собственность, должны побыть собственностью всего рода; и многие подобные обычаи, разобранные Лёббоком. Этот обширный круг установлений и обычаев, постепенно приходивших в упадок и исчезнувших в следующей фазе человеческого развития, которая характеризуется деревенскою общиною, находится в полном согласии с теориею „родового, стадного брака“. Но школа патриархальной семьи проходит мимо них, почти не обращая на них никакого внимания.
