"Вчерашняя" страна в ожидании будущего - Яковенко Игорь (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗

Игорь Яковенко

"Вчерашняя" страна в ожидании будущего 

Журнал «ЗНАНИЕ — СИЛА»

Номер 12/2009

В предыдущем номере нашего журнала мы опубликовали разговор с философом Вадимом Межуевым о том, что означает для современной цивилизации текущий экономический и социальный кризис, не свидетельствует ли он — как не раз приходится слышать — об исчерпании ее возможностей, а то и вовсе о принципиальной тупиковости избранных ею некогда стратегий развития. Мы обещали также, что еще вернемся к обсуждению этой темы с представителями разных специальностей и позиций. Одну из нетривиальных точек зрения на этот предмет представил нашему корреспонденту культуролог, профессор Российского Государственного Гуманитарного университета, доктор философских наук Игорь Яковенко.

"Знание — сила": Что бы вы сказали в ответ на распространенные предположения, согласно которым текущий кризис означает крах или коллапс цивилизации западного типа?

Игорь Яковенко: Прежде всего мышление "крахами" и "коллапсами" — вещь, свойственная человеку исторической эпохи. Он все время ждет краха. У нас в России начиная с эпохи Екатерины, с князя Щербатова и до сегодняшнего дня серьезная часть российского общества все время, со дня на день, ожидает краха Запада. Это один из элементов русского символа веры. Об этом надо помнить.

Другая идея, чисто апокалиптическая, согласно которой весь мир разрушится и исчезнет, — тоже естественна. Пока человек был архаическим, он верил в вечное возвращение и идеи конца вообще не мог себе представить. Затем настала историческая эпоха, эпоха великих мировых религий. Идея конца света, проступающая в религиозном сознании евреев, приходит в христианство. Это тоже нормально и естественно.

При всех этих оговорках похоже на то, что человечество накрывает серьезный кризис. Даже если завтра кризис закончится, у людей, склонных размышлять над реальностью, должно остаться чувство, что что-то меняется. В науке происходящее называется "межсистемным кризисом". Речь не о том, что мы сейчас — в какой-то циклической кризисной ситуации, но о том, что исчерпывается некое системное качество. Мы подходим к его границам.

Правда, это — всего лишь экспертные суждения и ощущения. У нас нет никаких гарантий, что завтра или послезавтра в рамках того же качества не произойдут мутации, и эта штука не проскрипит еще лет 50 или 150.

"З-С": А что такое "системное качество"? И в чем суть того, что сейчас меняется?

И.Я.: Это очень длинный и сложный разговор. Я не берусь с ходу ответственно определить эту суть, но я ее чувствую. Пахнет завершением большого этапа истории, который начинается с возникновением городов. Многие устойчивые вещи — классическое разделение на город и деревню, привычные формы государства — себя исчерпывают. И не только это.

Последние 6 — 7 тысяч лет человечество жило в рамках стратегии экстенсивного движения. Основополагающей особенностью этого исторического этапа было разрастание мира цивилизации вширь и активный рост населения. Капиталистический мир явил собой самую эффективную стратегию такого роста, расширения и освоения природы — в этом смысле он просто выражает ее существенные основания. Так что те, кто говорит о кризисе капитализма, тоже не слишком ошибаются. Но дело не только в этом.

Только на моей памяти — а я все-таки не Мафусаил — человечество, по-моему, просто удвоилось. Так вот, любые возможности такого роста исчерпываются на наших глазах. Биологи давно показали экспериментально: если в ограниченном объеме плодить — неважно, кого: мышей, кроликов, тараканов... — то в некоторый момент, когда плотность популяции в рамках заданного объема доходит до критического предела, они плодиться прекращают. Земной шар может прокормить 9 миллиардов. Но 30 миллиардов он, по базовым основаниям — экологическим, биологическим... — прокормить заведомо не способен. И если не утешаться байками типа расселения по другим планетам, становится ясным, что дело идет к концу экстенсивного движения.

Мы видим, кроме того, что кончается большая эпоха модерна, которая идет примерно с XVI века — раньше Лютера о модерне говорить не приходится. Меняется образ жизни, способ мышления? Вы наверняка слышали о конце логистической эпохи, о "клиповом сознании". Это похоже на правду. Я вузовский преподаватель и вижу, что ребята, которых я учу, относятся к письменному тексту иначе, чем люди моего поколения. Мое отношение к тексту — классическое. Так читали и 150, и 500, и 1200 лет назад. А сегодня приходят ребята, которые живут с экраном и по-другому общаются с текстом. Они схватывают и перерабатывают информацию иначе. Меняется не только сознание. Исчезают — то есть не работают в прежнем виде — политические партии как традиционный способ артикуляции интересов каких-то социальных групп и их представительства в рамках парламентского процесса. Словом, кончается некоторая цельность со своими характеристиками, а на смену ей приходит другая — с другими параметрами и механизмами. И нынешний кризис — один из элементов большого межсистемного перехода: от одной цивилизации к другой.

"З-С": Есть такая точка зрения, согласно которой, нет никакого множества цивилизаций: цивилизация может быть только одна на всех, а если ее нет — значит, она еще не сложилась.

И.Я.: Я придерживаюсь другой научной позиции, она представлена в теории локальных цивилизаций. В терминологии, которой пользуется эта теория, понятие "мировая цивилизация" — собирательное: лес деревьев. Этот лес существует постольку, поскольку есть отдельные деревья. Но и только.

"З-С": По какому принципу можно провести границы между цивилизациями?

И.Я.: Это совсем просто. Вам доводилось когда-нибудь садиться на машину и ехать куда-нибудь очень далеко? Вот едешь, едешь, и вдруг — раз! — другие заборы, другие дороги, туалеты другим пахнут, другие люди, которые ходят по-другому... Меняется весь строй жизни: эстетика, нормативность, сам зрительный имидж... Вот это и есть та самая граница.

"З-С": Стало быть, разница между цивилизациями — на уровне структур жизни?

И.Я.: Структура жизни — одна из форм выражения этой разницы. А разница — на уровне фундаментальных вопрошаний, на уровне базовых представлений о человеке, его месте во Вселенной, смысле этого человека, о Боге, о целом и о единичном и так далее. Эти фундаментальные вопрошания в их мозаике задают собой весь универсум человеческих самопроявлений. А совокупность проявлений соответственно делает эти основания явными. Когда такой универсум начинает трансформироваться — значит, возникает другая цивилизация.

"З-С": Что же, нас ожидает смена фундаментальных отношений к миру — или она уже происходит?

И.Я.: Во всяком случае, сейчас будут разрушаться и исчезать — просто исчезать буквально — те цивилизации, которые в принципе меняться не могут. Например, исламская. Да, это очень болезненно. Но ничего не поделаешь! Не надо поражаться. Мы не отдаем себе отчета в том, что православная цивилизация тихо иссякла во второй половине ХХ века. От нее остался мощный фрагмент под названием "российская цивилизация". Но остальные православные страны ушли на Запад.

"З-С": Даже православная Греция?

И.Я.: Греция давным-давно ушла. Понятно, что это процесс, требующий значительного времени. Есть затухающая историческая инерция. Там остались ребята — антиглобалисты, которые громят магазины, но это не меняет главного.

"З-С": Но как вообще возможно, что страна одной цивилизации, с одними базовыми вопрошаниями о мире вдруг уходит в другую, где базовые вопрошания совсем другие? Что при этом меняется?

И.Я.: А что происходит, когда люди покидают одну цивилизацию и переезжают жить в другую? Есть хорошая русская поговорка о том, что рыба ищет, где глубже. Так вот, не только отдельный человек ищет, где лучше, но и большие группы людей однажды могут осознать: лучше расстаться с тем, что было привычно и даже священно позавчера. Вы представляете себе Турцию? Так вот, 80% населения Малой Азии — это потомки эллинизированных в византийскую эпоху народов, веками живших в Малой Азии, потуреченные, исламизированные в османскую эпоху. Люди жили с одной цивилизационной идентичностью. Затем пришли новые победители, и идентичность изменилась. Не сразу, болезненно, но изменилась. История привела Грецию в лоно западноевропейских структур. Греки это приняли, а дальше работает логика процесса интеграции.