Блаженный Августин за 90 минут - Стретерн Пол (лучшие книги онлайн .txt) 📗

Пол Стретерн

Блаженный Августин за 90 минут

Введение

Со смертью Аристотеля в 322 году до н. э. завершился золотой век философии. То, что некогда было цепью последовательных рассуждений, выродилось в догму и комментарии. Что касается философских учений, то существовали два основных направления; а так как времена тогда были суровые, то ни одно из них не было жизнеутверждающим.

Философия стоиков была разработана Зеноном из Китиона, который родился в начале III столетия до н. э. на Кипре. Зенон был успешным купцом до тех пор, пока не потерял все свои сбережения в кораблекрушении. Тогда он заинтересовался философией киников, которые утверждали, что материальные ценности не имеют никакого значения. Отталкиваясь от этого утверждения, Зенон создал собственную стоическую философию, названную так по колоннам (stoa) аркады в Афинах, где он занимался с учениками. Зенон утверждал стоическое отношение к жизни и делил всех людей на две категории. Первая группа (стоики) состоит из мудрецов, которые безразличны ко всему, кроме собственной мудрости. Все остальные — просто малоинтересны.

Для стоиков мудрость заключалась в избавлении от страстей и ведении доблестной (мужественной, добродетельной) жизни: постоянный самоконтроль, стойкость перед лицом невзгод и беспристрастное поведение.

Философия стоиков развивалась в течение столетий и, в конце концов, стала весьма популярной в Риме, особенно среди высшей знати, вынужденной выносить прихоти своевольных императоров и разочаровавшейся в жизни. Автор трагедий Сенека даже попытался привить учение стоиков Нерону, но император темпераментно продемонстрировал нежелание обучаться этой философии.

Во втором столетии н. э. стоицизм был, наконец, принят императором — Марком Аврелием — который написал ряд довольно напыщенных и банальных размышлений на тему своей длительной кампании против задунайских варваров.

Другие философские учения развились в вышеупомянутую философию киников, а также скептицизм. Скептики верили, что они ничего не знают, но не видели никакого противоречия в том, чтобы учить при этом других.

Однако самое важное философское учение, отличающееся от стоического, было создано Эпикуром, родившимся в середине IV столетия до н. э., возможно, на Самосе. В дальнейшем Эпикур поселился в Афинах и основал школу, которая располагалась в его саду, где изучали его философию. Философия стала известна как эпикуреизм и была во многом противоположна стоической. В то время как стоики отрекались от всех удовольствий, эпикурейцы верили в то, что нужно хорошо пожить. Но сам Эпикур считал хорошей жизнью чрезвычайно простую жизнь — на, хлебе и воде плюс еще немножко сыра по праздникам. Его целью (и первоначально целью его учения) было достичь жизни, лишенной страдания. Сексуальная жизнь, пьянство, амбиции и жизнь высшего света не дают ничего, кроме головной боли, тяжкого похмелья и разочарования — словом, страдания. Поэтому всего этого следует избегать. Римляне, нечувствительные к утонченным пунктам этого учения, эпикуреизм одобряли, однако настаивали на собственных представлениях о хорошей жизни. Таковая включала гораздо больше, чем хлеб и вода. Таким образом, эпикурейская философия была извращена, приобретя оттенок вседозволенности.

Остальные философы по преимуществу сосредотачивались на работах своих великих предшественников. Они комментировали, анализировали, играли словами. В первую очередь это были последователи Пифагора и Платона. Наиболее известен среди них Плотин, разрабатывавший религиозное течение в платонизме и включивший в него черты мистицизма. В конце концов, философия Плотина отдалилась от философии Платона настолько, что получила новое название — неоплатонизм.

Но самым важным событием первых столетий нашей эры было распространение христианства, которое блокировало развитие любой серьезной философии вплоть до явления Августина.

Жизнь и труды Блаженного Августина

"Я прибыл в Карфаген; кругом меня котлом кипела позорная любовь… Туман поднимался из болота плотских желаний и бившей ключом возмужалости, затуманивал и помрачал сердце мое…" Св. Августин был помешан на сексе. Или хотел, чтобы мы поверили в это. В его знаменитой «Исповеди», страница за страницей, он порицает себя как "гадкого раба злых страстей", предающегося удовольствию "валяться в грязи, расчесывая чесотку похоти". В предвкушении фактических примеров "сумасшедшего распутства" читатель листает страницы — со все возрастающим разочарованием. Так что мы не знаем точно, что именно с Августином творилось в котле Карфагена. Думаю, это были не более чем обычные студенческие похождения.

Но нет сомнений, что у Августина наличествовали проблемы с половой жизнью. Он испытывал сильное половое влечение и, вероятно, наслаждался сексом, когда им занимался. Однако его душа посылала ему властные импульсы, требуя целомудрия. Несколько сеансов с опытным психоаналитиком должны были бы, вероятно, решить проблему — но при этом философия лишилась бы величайшего мыслителя, единственной звезды за полтора тысячелетия. Ведь прошло 600 лет со смерти Аристотеля до появления на сцене Августина; и еще почти 800 лет пройдет со смерти Августина до появления Фомы Аквинского.

Августин родился в 354 году н. э. в маленьком городке Тагасте, в римской провинции Нумидия (сейчас это Соук Ахрас на северо-востоке Алжира). Его родители предстают перед нами как довольно-таки любящая выпить семья, принадлежащая к среднему классу. Пьяница-отец по имени Патрикий проявлял типичные для алкоголика симптомы эмоционального расстройства, проявлявшегося в форме яростных вспышек, после чего мать Августина Моника кидалась в религию, зарекалась от демона, сидящего в питье, и сублимировала свои огорчения и разочарования в надежды на своего сына.

О юных годах Августина мы знаем из его «Исповеди». С самого начала Моника подавляет маленького Августина, хотя Августин никогда не осмеливается сказать хоть слово против своей матери, чье навязчивое пуританское христианство с первой страницы наполняет книгу. "Кто напомнит мне о грехе младенчества моего?" — спрашивает Августин, бичуя себя за то, что с плачем требовал материнского молока."…Я, маленький мальчик и великий грешник", — безо всякой иронии пишет он по поводу собственной нелюбви к урокам в школе.

Будучи подростком, Августин прямо-таки "сходит с рельсов". Вместе со школьными друзьями он крадет груши. После этой ужасной гнусности Августин предается оргии самобичевания, которая продолжается до конца главы ("самое падение свое любил я, гнусная душа, скатившаяся из крепости Твоей в погибель"… и так далее). В том же духе он продолжает исповедоваться до конца книги: "Кто разберется в этих запутанных извивах? Они гадки: я не хочу останавливаться на них, не хочу их видеть". Боже, о чем это он? Читатели, склонные к психологическим изысканиям, могут найти символические намеки в образе молодого парня, "отрясающего груши с дерева", но это было бы поверхностным и неинформативным объяснением. Настоящим отрицательным героем этого отрывка была, конечно, мамочка.

Нет сомнений, что Моника правила внутренней жизнью семьи. Она даже сумела убедить незадачливого Патрикия обратиться в христианство за год до смерти (почти несомненно — в приступе алкогольного раскаяния). И когда становится ясно, что молодой Августин унаследовал некоторые нехорошие отцовские привычки, он изгоняется от домашнего очага. Но ненадолго: Моника не хотела позволить ему вырваться из ее тисков.

Тем временем Августин продолжает бороться со своей Проблемой. В отчаянии он готов даже обратиться к Богу, трогательным образом умоляя Его: "Господи, дай мне целомудрие — но только не сейчас". Он не хотел, чтобы Бог "сразу же услышал меня и сразу же исцелил от злой страсти: я предпочитал утолить ее, а не угасить".

Августин был необычайно способным мальчиком, так что у Моники на его счет были большие планы. До своей смерти Патрикий сумел наскрести достаточно денег для того, чтобы мальчик продолжил свое обучение в Карфагене. Здесь, вдали от Моники, Августин приобрел некоторый опыт в публичных домах и полюбил театр (позже описанный в «Исповеди» как "удивительное безумие"). Потом он стал жить с женщиной; с ней его связывала долгая и верная любовь. Она даже имела от него "случайного сына". (В «Исповеди» ничего не говорится против нее лично; его печалило именно то, что они постоянно и с наслаждением делали вместе.)