Начало социологии - Качанов Ю. Л. (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗

Качанов Ю Л

Начало социологии

Качанов Ю.Л.

Начало социологии

Книга посвящена проблеме гносеологического, социального и политического обоснования социологии. В ней дается ключевое для современной социальной науки изложение проблемы условий действительности социологического познания, статуса социальных фактов и феноменологических идеальностей социологии, пространства-времени социального мира, перспектив развития социальной теории.

Рекомендуется философам, социологам, историкам, всем, интересующимся проблемами социальной теории.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие. Социология под вопросом

Глава 1. Проблема социологии

Глава 2. Социология как возможность социологии

Глава 3. Присутствие в социологии

Глава 4. Условия возможности и условия

действительности социологического познания

Глава 5. Истина и присутствие

Глава 6. Социолог как homo sociologicus

Глава 7. Присутствие социолога

Глава 8. О наивной и ангажированной социологии

Глава 9. О социальной реальности

Глава 10. Марксистская интерпретация "социального отношения"

Глава 11. Социальное отношение

Глава 12. Габитус

Глава 13. Социальная позиция

Глава 14. Присутствие "предпринимательства":

"экономическая социология" в контексте политики

Послесловие. Наука на гребне волны

Примечания

Литература

предисловие

СОЦИОЛОГИЯ ПОД ВОПРОСОМ

Но чтo страннее, чтo непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. Признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно... нет, нет, совсем не понимаю. Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых... но и во-вторых тоже нет пользы. Просто я не знаю, чтo это...

Н.В. Гоголь. Нос

Социологическая теория в России по инерции понимается как теория истории социологии, стремится ей быть и неминуемо оборачивается назидательными схематизациями чужих концептуальных систем. Оптика ретроспекции вообще устроена так, что в прошлом теоретической социологии не обнаруживают ничего случайного и неуниверсального, тогда как происходящие в настоящем эмпирические социальные события хаотичны. У нас "теоретическая социология" все еще выступает метонимией совокупности суждений социологических учебников, бесплодной и непрактичной науки. Теория истории теоретической социологии подобна "игре в бисер", представляющей интерес для самих игроков, но не имеющей смысла вне академической среды. Уже написана "Вавилонская библиотека", и воздух пахнет смертью "истории идей": все "интересные" положения воплощены в готовых текстах. Кастовая замкнутость, стремление сохранить последнюю истину для "служебного пользования", нежелание связываться с социальной критикой порождают неспособность встать вровень с веком и отторжение "внешней практики".

В контексте новейшей российской истории позиция хранения Заветов социологических классиков и комментирования Высокой теории, обосновывающая себя представлениями о противоположности истины и пользы, утрачивает былые социальные гарантии своего существования. В начале 90-х годов социальная наука перестала быть нужна Российскому государству в качестве "представителя". Оно потеряло интерес не столько к науке, сколько к самой идее репрезентации. - "Плач муз, скорбящих о судьбе Науки, / Скончавшейся в жестокой нищете" не годится для торжеств по случаю интронизации Власти, а это праздник, который в России всегда с нами. - Хотя по старой памяти отечественная социология пытается легитимировать политический режим - то, что не нуждается в ее санкции на легитимность, и обосновывать социальные явления - то, что вообще не нуждается в обосновании, - она отныне ни на что официально не уполномочена. Отсюда отнюдь не следует, что социальная наука никем не ангажирована и тем более не укоренена в социальной действительности. Социология немыслима вне подлинных контактов с социальной действительностью, независимо от их гносеологических интерпретаций.

Социологическая теория только в том случае оправдывает свое наименование, когда выступает предпосылкой и необходимым условием социологического эксперимента во всех его формах: от самого "мягкого" наблюдения до самого "жесткого" лабораторного моделирования. Предпосылкой практического эксперимента в социальной науке может служить лишь "идеальный эксперимент" над сконструированной социологической предметностью, но вовсе не "отнесение" эмпирии к сфере трансцендентального долженствования. Если же концептуальная система не включает в себя "идеального эксперимента", т. е. не моделирует и даже не предполагает производства эмпирических феноменов в искусственно созданных условиях, не проецирует себя в эксперимент и не нуждается в нем, то правильнее было бы называть ее не научной теорией, но учением (Lehre) доктриной, имеющей дело с трансцендентальными измерениями сознания.

Социология исторически возникла и развивалась в рамках проективно-конструктивного отношения к социальной действительности, не только допускающего рационализацию форм управления, но и прямо ориентирующего на преобразование и контроль социальных явлений. Такое происхождение, как впрочем, и любое другое, нельзя отменить, объявив бывшее небывшим, а оно накладывает существенные ограничения на социологическую практику. Социальная наука - не игрушка на елке "рыночной демократии", она вводит нас непосредственно в суть дела, но раскрывается навстречу лишь тому, кто ее применяет. Поэтому нельзя стать не то что выдающимся, но и просто сколько-нибудь оригинальным историком социологии, не став прежде оригинальным социологом. Социологом же станет лишь тот, кому по силам жить в состоянии осознаваемой экстремальности - в потоке социальных изменений и с прагматически обоснованной верой в их причинную обусловленность. Вопрос не только в том, что отечественным исследователям надлежит признать неплодотворной интерпретацию радикальных перемен последнего десятилетия, нынешнего состояния России, а также ее положения в мире как "катастрофы" или "самых важных в истории страны реформ". Проблема еще и в том, что без событий нет ни социальной действительности, ни социологии. Их надо рассматривать не как "травму" или "триумф рыночной демократии", т. е. в рамках предпонятий политизированного обыденного опыта, а профессионально: научно вычленять и конструировать последовательность социологических фактов. Социология не только академическая дисциплина, но и специфический "образ жизни", предполагающий научный способ восприятия и выражения "социального мира"I, т. е. такой, который разрывает с ненаучным. Ученый уже "по определению", - если он конечно исследователь, а не начетчик или схолиаст, не может считать, что "социальная действительность", как она есть здесь и теперь, не нуждается в изменениях, а раньше (для нас неважно, когда именно в 1913 г. или в 1973 г.), возможно, была еще лучше. Социолог лишь тогда "соответствует своей идее", когда придерживается перспективной, а не ретроспективной позиции. Исследователю нет нужды восхищаться или предавать анафеме поток событий социального мира: он должен искать логику статистических тенденций, пытаться объяснить происходящее.

До сих пор российская социология либо стремилась обосновать социальные явления (включая собственную историю), либо участвовала в работе по легитимации политического режима. На смену велеречивым рассуждениям по поводу чужих комментариев к "вечной" классике и воссозданию "общественного мнения" путем медитаций над выхолощенными опросами-однодневками идет, быть может, другая социология - продуктивная и первичная, открытая и значимая, освобождающая энергию критики и ориентирующая на поиски социальных закономерностей. Доминирующие заинтересованы в понимании этих закономерностей как неподвластных практическому изменению "естественных" или "вечных" механизмов производства событий, и, следовательно, механизмов воспроизводства их собственного господства. Напротив того, доминируемые, желающие изменить свое положение в социальной игре, стремятся понять тенденции социального мира, которые делают их доминируемыми, чтобы иметь возможность упразднить условия их действия. Выявляя статистические законы-тенденции, социология тем самым создает субъективные условия для их преодоления. В этом ее внутреннее родство с политикой: в отличие от утопизма, старающегося изменить социальную действительность рассуждениями о "должном", политические практики ищут опору (нередко неосознанно) в настоящих социальных закономерностях. Политики пытаются выражать законы-тенденции "социального мира", а социологи - постигать их, и если первые стремятся эффективно действовать, то вторые - открывать условия эффективности действий. Именно поэтому доминирующие в социальной игре, консервативные силы не только не поощряют социологических открытий, но и делают все возможное для того, чтобы редуцировать социальную науку к преподавательской деятельности, к повторению пройденного, пережевыванию классических текстов. Стабильному государству в лучшем случае нужна стабилизирующая его социальная наука, а зачастую оно готово удовольствоваться чем-нибудь вроде классической филологии и страноведения: ведь непознанные закономерности работают на простое воспроизведение государства, они становятся "судьбой", поддерживающей status quo социально-политического господства. Социологические открытия потребны лишь доминируемым, которые не рассчитывают унаследовать позицию доминирующих в уже существующей социальной игре, но намереваются играть с правилами и ставками самой социальной игры, ориентируются на более или менее масштабную и радикальную революцию.