Томмазо Кампанелла - Горфункель Александр Хаимович (книги полностью TXT) 📗
Итак, Кампанелла в 1598–1599 гг., в разгар подготовки калабрийского заговора, проповедует взгляды, которые он же несколько лет спустя будет опровергать в «Побежденном атеизме». Противоречие несомненно. Между тем путь к отступлению под спасительное укрытие концепции Амабиле — Штекли для нас закрыт, ибо он равносилен не решению проблемы, а бегству от нее.
Если теория симуляции Л. Амабиле возникла как попытка «спасти» единство мировоззрения Кампанеллы путем отсечения всех не укладывающихся в схему произведений, то недавняя попытка Дж. Ди Наполи обосновать единство философии Кампанеллы как философии католической реставрации приводит к подгонке всего творчества Калабрийца под ортодоксально-теологическую схему путем игнорирования ряда бесспорно установленных исторических фактов, необоснованного пересмотра данных ранних инквизиционных процессов Кампанеллы, и процесса о ереси в Неаполе, и крайне спорного истолкования всех элементов его философии, противоречащих католической догме (96, стр. 528).
В отличие от Ди Наполи другой католический исследователь творчества Кампанеллы, посвятивший себя изданию и истолкованию неопубликованных произведений мыслителя, преимущественно теологического характера, — Романо Америо — не отрицает раннего, неортодоксального (т. е. натуралистически-пантеистического) периода в философской эволюции Кампанеллы и противопоставляет ему поздний, ортодоксально-католический период. При этом эволюцию взглядов мыслителя Америо истолковывает как результат «обращения» Кампанеллы, возвращения его в лоно католицизма.
Этот поворот в сознании Кампанеллы от раннего натурализма к католической ортодоксии Р. Америо относит к 1604–1606 гг., т. е. к периоду после написания «Города Солнца», являющегося наиболее полным выражением антихристианских и пантеистических тенденций его философии (88, стр. 12–16). По существу в своих исходных предпосылках Р. Америо солидарен с концепцией Амабиле: и тот и другой признают разрыв в творчестве мыслителя, но то, что Л. Амабиле считал результатом сознательного лицемерия и симуляции, современный католический исследователь рассматривает как проявление искреннего перехода на ортодоксальные позиции в результате глубокого внутреннего кризиса.
Концепция Р. Америо была поддержана рядом других современных итальянских историков философии. В «Побежденном атеизме» Кампанелла, по мнению Дж. Спини, расставался со своим собственным прошлым, опровергал те самые антихристианские воззрения, которых он придерживался в юности и в годы калабрийского заговора и процесса в Неаполе (112, стр. 90). Л. Фирпо видит в «Канцоне покаяния», написанной в самое тяжкое для узника время, в страшной «яме» замка св. Эльма, выражение радикального поворота в сознании Кампанеллы, его примирения с миром и богом (7, стр. XXVIII).
Действительно, сам Кампанелла не раз писал о своем «обращении» к христианству, и притом не только в посланиях к папе и кардиналам, не только в теологических сочинениях. Он заявлял в «Предисловии» к «Метафизике», вышедшей в свет незадолго до его кончины: «Я решил обосновать новую метафизику, после того как, отойдя от бога, в результате перенесенных мучений был возвращен на путь спасения и познания божественных вещей» (19, стр. 5). «После многочисленных бедствий я всей душой обратился к богу» (20, стр. 150). И в комментариях к «Философским стихам», к «Канцоне о презрении к смерти» он объяснял, что автор «призывает друзей к учению Христа, ибо сам на опыте убедился в истинности иной, посмертной, жизни и имел многие явственные для внешнего чувства видения, и мучили его демоны, и хотели обмануть, прикинувшись ангелами, и тогда написал он эту канцону и обратился к истинной вере… и написал „Антимакиавеллизм“» (7, стр. 188).
Об этом своем общении с нечистой силой Кампанелла вспоминал неоднократно: и в позднейших редакциях книги «О способности к ощущению и о магии», и в «Побежденном атеизме», и в стихах. Известно, что в 1603 г., будучи осужден на пожизненное заключение и замышляя побег, он увлекается магией и астрологией и в компании с молодым участником калабрийского заговора Феличе Гальярдо совершает какие-то магические действия в надежде на освобождение. Впоследствии Габриэль Ноде, бывший у него секретарем в Риме, а потом ставший злейшим врагом, разоблачал учителя: «Спросите у него, пусть честно скажет, правда ли, что он говорил с дьяволом, как он пишет об этом в своем трактате „О натуральной магии“, помещенном в конце книги „О способности вещей к ощущению“, и, если он скажет вам, что да, я без труда заставлю его припомнить, что он признавался мне в противном» (82, стр. 265). Это дало основания новейшим исследователям рассматривать этот эпизод как одно из ярчайших доказательств лицемерия Кампанеллы (91, стр. 79). Правда, сам Ноде тут же относит это скорее к легковерию философа. Во всяком случае не следует забывать, что признаниями такого рода Кампанелла никак не мог привлечь к себе симпатии церковников: недаром его заставляли выкинуть упоминание этого эпизода из «Побежденного атеизма» (35, стр. 42–44), а в римской инквизиции ему пришлось в 1628 г. искупать этот поступок особым покаянием (7, стр. XCI). Интерес же Кампанеллы к магии засвидетельствован для всех периодов его жизни, как до, так и после предполагаемого «обращения», и требует особого рассмотрения в связи со всей системой его философии.
Но чем бы ни объяснял сам Кампанелла или его новейшие биографы поворот, происшедший в сознании узника в 1603–1606 гг., — внезапным ли принятием веры в бессмертие души или утешением, которое принес ему в подземелье священник Берилларио (это ему посвящена «Канцона о покаянии»), — сам факт если не обращения в католичество, то обращения к христианству представляется несомненным. Именно в последующие годы пишет Кампанелла и «Побежденный атеизм», и многотомное «Богословие», и миссионерский труд «Вспомнят и обратятся…».
Суть вопроса не в факте эволюции, а в ее результатах. Суть вопроса в том, означало ли создание новой «Метафизики» и «Богословия» отказ от принципов натурфилософии ранних сочинений Кампанеллы. Означала ли «Монархия мессии» ренегатство автора «Города Солнца»? Привело ли покаяние Кампанеллы, с несомненностью засвидетельствованное «Канцоной», к превращению бунтаря в верноподданного, натурфилософа— в ортодоксального богослова? Стал ли Кампанелла (как полагает Америо — после 1606 г.) или был он всегда (как считает Дж. Ди Наполи) философом контрреформации?
Сам по себе факт перехода от радикальных воззрений к консервативным — причем перехода вполне искреннего — заранее отвергать нельзя. Но означало ли принятие христианства и включение его в философскую, нравственную и политическую систему взглядов Кампанеллы столь решительный разрыв с прошлым? Это первый вопрос, который нам предстоит решить.
Если говорить о политической утопии Кампанеллы, то не следует забывать, что идея всемирной теократической монархии, развитая в «Монархии мессии» и в трактате «О царстве божием», была впервые сформулирована в «Христианской монархии», написанной задолго не только до «Кавказа», но и до калабрийского заговора. Если иметь в виду его политическое учение о государстве, то «Речи к итальянским князьям» были впервые написаны тоже в первой половине 90-х годов XVI в., а «Испанская монархия» и «Политические афоризмы» — в 1600–1601 гг. Задолго до неаполитанских тюрем выступил Кампанелла и с критикой Реформации. В философии учение о прималитетах — первоосновах бытия (мощи, мудрости, любви) — было сформулировано еще в первой итальянской редакции «Города Солнца», а именно оно легло в основу поздней метафизики и явилось философской предпосылкой «Богословия» Кампанеллы.
Остается один, но действительно важный вопрос: отношение Кампанеллы к христианству.
Не только материалы инквизиционного процесса, но и найденный недавно и опубликованный Л. Фирпо ранний сонет Кампанеллы, где он писал о Христе:
