Энгельс – теоретик - Багатурия Георгий Александрович (полные книги .TXT) 📗
Опираясь на этот богатейший арсенал средств, в ходе конкретного исследования эволюции форм семьи в прошлом Энгельс приходит к новым выводам относительно дальнейшего развития моногамной семьи. К таким конкретным результатам не приходили до этого ни предшественники, ни сами основоположники научного коммунизма.
К вопросу о государстве Энгельс обращался в этот период неоднократно.
Вскоре после смерти Маркса, в начале апреля Энгельс получил письмо от Филиппа Ван-Паттена, секретаря Центрального рабочего союза в Нью-Йорке, который просил разъяснить отношение Маркса к анархизму. Энгельс ответил ему 18 апреля, а в мае опубликовал этот ответ в составе второй части своей статьи «К смерти Карла Маркса» на страницах газеты «Sozialdemokrat», центрального органа социал-демократической партии Германии. Речь идет о проблеме государства в его отношении к пролетарской революции и коммунистическому обществу.
«Маркс и я, – пишет Энгельс, – с 1845 г. [778] держались того взгляда, что одним из конечных результатов грядущей пролетарской революции будет постепенное отмирание политической организации, носящей название государство… Но в то же время мы всегда держались того взгляда, что для достижения этой и других, гораздо более важных целей грядущей социальной революции рабочий класс должен прежде всего овладеть организованной политической властью государства и с ее помощью подавить сопротивление класса капиталистов и организовать общество по-новому [779] …Правда, это государство требует очень значительных изменений, прежде чем оно сможет выполнять свои новые функции… Анархисты ставят все на голову. Они заявляют, что пролетарская революция должна начать с упразднения политической организации государства…» [780].
Письмо Бернштейну от 28 января 1884 г. органически дополняет этот ответ [781].
И в том, и в другом письме Энгельс подчеркивает, что идея исчезновения государства в будущем возникла в марксизме очень рано, еще в период его становления, самостоятельно, а не под влиянием анархизма. В письме Ван-Паттену он указывает на главное отличие марксистского учения о государстве от анархизма – понимание необходимости периода диктатуры пролетариата и отмирания государства как определенного процесса.
Энгельс ясно указывает на две функции пролетарского государства: подавление сопротивления класса капиталистов и организация общества по-новому, экономическое преобразование общества. Это, очевидно, новый момент.
В начале 1884 г. вопрос о государстве Энгельс специально разрабатывает в книге, уже само название которой указывает на предмет исследования – «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В ней он затрагивает и вопрос о будущем государства. Мы быстро приближаемся теперь, говорит он, к такой ступени развития производства, на которой существование классов становится прямой помехой производству. Классы неизбежно исчезнут. А с исчезновением классов исчезнет неизбежно и государство. «Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музее древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором» [782].
В начале 1886 г. Энгельс познакомился с книжкой голландского социалиста Ф.Д. Ньювенгейса «Как правят нашей страной». В связи с этим он затронул вопрос о необходимости разрушения бюрократически организованной государственной машины для перехода от капитализма к коммунизму – вопрос, который был специально разработан Марксом в 1871 г., при изучении и обобщении опыта Парижской Коммуны, в его работе «Гражданская война во Франции». 4 февраля Энгельс пишет Ньювенгейсу: «Голландия, кроме Англии и Швейцарии, единственная западноевропейская страна, которая в XVI – XVIII столетиях не была абсолютной монархией и имеет благодаря этому некоторые преимущества, в частности – остатки местного и провинциального самоуправления без настоящей бюрократии во французском или прусском духе. Это большое преимущество для развития национального характера, а также и для последующего развития; произведя сравнительно немного изменений, трудящийся [народ] мог бы установить здесь свободное самоуправление, которое должно быть нашим лучшим орудием при преобразовании способа производства. Ничего этого нет ни в Германии, ни во Франции – там это придется еще создавать заново» [783].
Характер существующего в данной стране государства в значительной мере определяет и способ предстоящего революционного преобразования общества. Наличие централизованной военно-бюрократической государственной машины обусловливает необходимость насильственного способа ее разрушения, насильственного пути развития революции. Наоборот, отсутствие такой развитой государственной машины дает возможность осуществить революционные преобразования относительно мирным путем, мирными средствами.
В свое время эту мысль развил Маркс, в речи, с которой он выступил на следующий день после закрытия Гаагского конгресса I Интернационала – на митинге в Амстердаме 8 сентября 1872 года [784].
Мысль, высказанная в письме Энгельса, непосредственно примыкает к данной концепции Маркса и развивает ее. Впоследствии изменения исторических условий определяли и дальнейшее развитие марксистской теории по вопросу о путях и средствах осуществления пролетарской революции.
В конце 1889 г. Энгельс снова касается вопроса о соотношении мирных и насильственных средств в пролетарской революции. 18 декабря он пишет Герсону Триру в Копенгаген: «У нас единое мнение в вопросе о том, что пролетариат не может завоевать политическое господство – единственную дверь в новое общество – без насильственной революции… Отвлекаясь от вопроса морали – об этом пункте здесь речи нет, и я его поэтому оставляю в стороне, – для меня как революционера пригодно всякое средство, ведущее к цели [785], как самое насильственное, так и то, которое кажется самым мирным» [786].
Сопоставим две крайние точки: определение коммунизма, данное Энгельсом в 1846 г. – «не признавать другого средства осуществления этих целей, кроме насильственной демократической революции» [787], – и это его письмо 1889 года. Основа осталась та же. И там, и здесь – «пролетариат не может завоевать политическое господство… без насильственной революции» – признается необходимость насильственной революции. Но появилось и нечто новое. Во-первых, за этим общим тезисом стоит теперь уже возможность исключений (Америка, Англия, Голландия, Швейцария). Во-вторых, позиция Энгельса становится более гибкой, диалектичной. Он уже не говорит: «никаких других средств, кроме насильственной революции». Наоборот: «пригодно всякое средство, ведущее к цели, – и самое насильственное, и, казалось бы, самое мирное».
Но надо сказать и другое. Нельзя отождествлять насильственную революцию с вооруженным восстанием, гражданской войной – вообще с вооруженной борьбой. Мирная революция в условиях антагонистического классового общества, очевидно, вообще невозможна. Всякая социальная революция в этих условиях неизбежно становится насильственной революцией. Но средства (способ), которыми она осуществляется, могут быть, в зависимости от условий, самыми различными – как мирными, так и немирными. Вот, очевидно, почему в рассматриваемом письме Энгельс говорит о средствах, которые кажутся мирными. Ведь это – мирные средства для осуществления насильственной революции.
