ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА - Де Будион Майкл (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Фрейд осуществил в психологии то же что Христос в морали и то же что одновременно пытались сделать в экономике по рецептам Маркса. Будучи не способным понять как психологию здорового индивида (а чтобы испортить далеко не всегда нужно знание), так и систему отношений между такими индивидами, Фрейд попытался найти нечто, что как ему казалось является универсальным шаблоном под который можно будет подвести как здоровых так и нездоровых индивидов. Христос поступил предельно просто: излагая свою доктрину он рекомендовал довести всех до самых примитивных форм существования, предполагающих прежде всего сведение к минимуму основных потребностей и полную ликвидацию не основных. Кормежка пяти тысяч человек пятью хлебами и семью рыбами не должна считаться мифологической выдумкой. В странах пораженных марксизмом вымирали целые области не имея ни одного хлеба и ни одной рыбы. Коммунисты, когда осуществляли утопические планы хлебозаготовок, изымали у крестьян все зерно, даже посевное. Маркс жил в развитом экономическом обществе, в Англии, в викторианскую эпоху, когда народ еще не устал от истории, но по сути пошел не дальше Христа. В «Манифесте» он сделал единственно возможный для себя вывод: для полного контроля над рабочим классом последнего необходимо лишить всей, даже личной собственности. Вывод, в общем-то правильный, если не задумываться над тем во что превратится пролетариат если подобная авантюра осуществится. Но Маркса это меньше всего волновало. Во что превратится? В любом случае в нечто более лучшее чем сам Маркс. "Пролетариату нечего терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир" — последние слова «Манифеста». Вам это ничего не напоминает? Откройте "Нагорную проповедь"! Там черным по белому написано: "Блаженны кроткие потому что они наследуют землю". Кроткие, по христианским воззрениям, это те у которых вы можете забрать все что вам понравится без риска всякого сопротивления. Именно таким Христос предлагал "подставлять левую щеку" если им нанесен удар по правой. Нельзя сказать что христианство или марксизм аморальны. Аморальность — это отсутствие морали, христианство, как и марксизм с фрейдизмом, — антиморально. Под евангельские доктрины невозможно подвести никакую мораль, они просто не имеют очерченных методологических границ. Уроды не имеют морали, так как находятся вне бытия. Маркс это понимал так как сам был лишен элементарной морали. Жил на пожертвования своего приятеля Фридриха Энгельса, — немецкого буржуя эксплуатировавшего детский труд на английских фабриках. Для Маркса все представления о человеческих отношениях строились на эксплуатации. Он вульгарно извратил тезис Адама Смита о том что всё создается трудом, заявив, что буржуй занимается всего лишь тем что ворует часть денег у рабочих, назвав украденное "прибавочной стоимостью". Прибавочная стоимость — т. е. «свободные» деньги полученные путем эксплуатации — основа доктрины Маркса — разложившегося тунеядца и прожженного алкоголика, якобы владеющего «методологией». Маркс и буржуем-то не смог стать, хотя это было целью его жизни. [96]
Точно так же поступил Фрейд в психологии. Он принципиально не был способен ощутить весь спектр ощущений которые способен ощущать нормальный индивид, и мыслей сопровождающих эти ощущения, так как во-первых был жутким эгоцентристом (как и Маркс), во-вторых — невротиком, а анализ псевдонаучного наследия Фрейда позволяет заключить что он не был способен описать как здоровые физиологические инстинкты, так и высокие чувства. Все без исключения его клиенты были дегенератами. Безумно скучные книги Фрейда — всего лишь кривые зеркала, в них дегенераты видят себя в виде существ адекватных нормальным. Ведь по Фрейду никакой дегенерации или несовершенства не существует, [97] все определяется особенностями "полового развития". Такая особь читает, к примеру, статью "Достоевский и Отцеубийство" и видит что его желание прикончить собственного папашу для того чтоб вступить в сексуальны контакт с матерью, естественно и нормально. Более того — оно свойственно всем (ни больше, ни меньше!). Фрейд говорит всем отбросам: вы тоже люди, причем такие же нормальные, ибо ничего ненормального в «сексе» не существует! Все ваши самые сокровенные интимные желания, сколь чудовищными они не выглядели бы, — абсолютно здоровы и всегда объяснимы. Вы боитесь высоты? Значит вы на уровне «бессознательного» хотите броситься вниз с крыши или балкона. Вам в детстве нравилось лазить через окна? Ну так здесь вы просто стремились вернуться в лоно матери или повторить акт рождения. Вы занимаетесь спортом, например, борьбой или культуризмом? Так это ж типичное удовлетворение сублимированных гомоэротических фантазий! А то что нормальные вас презирают, продиктовано тем что подсознательно они хотят стать такими же как вы, но жесткие морально-нравственные барьеры не дают им возможности сделать такой решительный, радикальный и бесповоротный шаг, так что по сути вы выше их. Вот из-за чего его популярность бешено поползла вверх. Фрейд стал лжеученым лжепроводником в иллюзорное бытие, на деле уводя всех «уверовавших» в него от одного обмана к другому, и по существу он мало отличался от обезьяны демонстрирующей в зоопарке толпе зевак свои гениталии. Они у него — центральный пункт, вокруг которого вращаются все действия как отдельного человека — его инстинкты, наклонности, манера поведения, — так и всей совокупности индивидов, вне зависимости от их национальности и тем более — расы. В подкрепление своих тезисов, Фрейд зачастую приводит шокирующие неподготовленного читателя зарисовки своих снов или просто эпизоды личной биографии. Для него, строго говоря, не существовало никаких сложностей в объяснении вещей в которые он пытался влезть и Зигги это понимал, ибо видел всё в весьма ограниченной перспективе. Он, как и Христос, мог дать ответ на любой вопрос. Впрочем, его подобный факт нисколько не смущал, как не смущал он Маркса, а в свое время и Христа. Нам сложно представить чтоб, к примеру, Лейбниц всю жизнь занимавшийся математикой и философией и математикой «вдруг» решил бы заделаться японским философом или арабским поэтом. Подобная мысль изначально представляется абсурдной. Фрейд залез в ту область человеческих отношений где он решительно ничего не понимал и не мог понять. В которую он по большому счету не имел права лезть.
Подобно тому как Христос смешал все в морали, Фрейд сделал аналогичное в психологии. Фрейд экстраполировал свойства присущие высшим деградантам на всех людей, объявив провозглашенные им истины универсальными. Если вы ненавидите дегенератов, значит вы сами частичный или полный дегенерат, а своей ненавистью пытаетесь компенсировать собственную дегенерацию. Несомненно — с такой «методологией» можно объяснить все что угодно. Позиция — априорно беспроигрышна.
Только красивые и интеллектуалы способны замечать грязь как субстанцию противоположную чистоте. Нет никаких сомнений что именно они на этапе формирования праязыков ввели эти понятия в обиход и именно они ими в наибольшей степени оперируют. Грязный, в любом смысле этого слова, употребляет его очень редко и всегда вне контекста самого себя, ибо собственной загрязненности он не видит. Не дано. Фрейд был именно из подобной когорты. Но его, как законченного вырожденца, собственная грязь просто восхищала! Перефразируя Теренция, он мог бы сказать: "Я — грязный, и ни одна форма грязи мне не чужда!" Фрейду, однако, этого было мало. В свете генезиса мышления грязных, он, подводя теоретическую базу объясняющую «нормальность» собственной грязи столкнулся с необходимостью доказать две вещи: 1. Чистота — это разновидность грязи 2. Грязный лучше чистого. «Доказательство» было представлено более чем изящное, здесь образованный Фрейд пошел куда дальше Христа. Тот подменял понятия, Фрейд их пытался изменить. Христос ничего никому не обосновывал и не доказывал, в его словарном запасе отсутствовала соответствующая терминология.
